Няня на месяц, или я - студентка меда! (СИ) - Рауэр Регина

Вместо ответа Лёнька сопит и напоминает:

— Домой, Данька. Завтра ты приедешь домой. Мы же вроде решили, что живем вместе, а значит мой дом стал твоим, да?

— Да, — очевидное признаю с невольным вздохом.

— Ладно, — помолчав, он все же примирительно вздыхает и смиряется, — встречай свою подругу драгоценную. Ты на такси поехала?

— Да, — соглашаюсь я осторожно.

— Надеюсь, отдать деньги за дорогу у нее совести хватит, — недовольно буркает Лёнька, — ты не миллионер, и я тоже.

— Лёнь…

— Что, неправда? — сердито интересуется он. — Спускаешь деньги на ветер, ей самой добраться было бы куда дешевле. И я все равно не понимаю, что за манера прилетать с бухты-барахты. Она знает, что незваный гость хуже…

Лёнька начинает по-новому, и еще минуть десять я молча выслушиваю пока он выговорится. Про Ветку — это уже заезженная тема, поэтому объяснять, что встречать в аэропорту — взаимная, ибо Квета тоже всегда встречает меня в Праге, традиция бесполезно. Он все равно раздражается и ругается.

Наконец, Лёньчик выдыхается и прощается, желая саркастически хорошего вечера.

Я выдыхаю и телефон аккуратно откладываю.

Кидать его, даже если очень хочется, не стоит. Моя прелесть не виновата, что Лёнька иногда бывает невыносим.

Еще один вздох, и я оглядываюсь в поисках Лаврова.

Где он?

До прилета Квитанции осталось двадцать минут, а его нигде не видно.

И из машины приходится вылезти, чтобы разглядеть шагающего ко мне Кирилла Александровича с двумя стаканами кофе.

Где он их взял?

Вопрос, когда он подходит, задаю вслух.

— Тут заправка, а до нее было не остановиться, не обочина, а сплошные колдобины, — он кивает головой в сторону леса, вручает один из стаканов и огибает меня, чтобы пристроиться на бампер, — ты в курсе, что на заправках самый вкусный кофе?

Лавров смотрит с насмешкой, когда подумав я все же к нему иду, и приглашающе хлопает рядом.

— Штерн, я не кусаюсь.

— Квета скоро прилетит, — я напоминаю и волосы, разлетающиеся от ветра и мчавшихся мимо машин, заправляю за ухо.

— Мы успеем, — он усмехается.

И находиться под изучающим взглядом еще неуютней, чем сбоку, поэтому я прислоняюсь рядом с ним.

Учитывая, как некоторые гонят, да, мы успеем.

— Расскажи, как вы познакомились с ней, — он просит неожиданно.

И моя голова в его сторону поворачивается сама, а брови удивленно летят вверх.

— Что за вопрос?

— Ну учитывая, что твоя подруга живет в Праге и чешка, а плюсом зная тебя, Дарья Владимировна, я уверен, что история знакомства была, как минимум, увлекательная.

Лавров скалится во все тридцать два зуба, и я невольно фыркаю и под ребра его локтем пихаю.

— Вы… вы…

— Я прав?

— Отстаньте, — я буркаю и кофе допиваю залпом.

И в машину возвращаюсь под его смех.

Квету даже в толпе не заметить сложно.

Она яркая.

И мы с ней из разряда контраста. Вета блондинка со светло-серо-голубыми глазами, а я брюнетка и глаза у меня темные. И Димыч, раньше, нас шутливо называл Север и Юг.

Сейчас Север по имени Квитанция на север совсем не похожа, ибо волосы у нее почему-то черные, и пока у меня разрываются и снова сходятся шаблоны, Квета радостно визжит на весь аэропорт:

— Дарийка!!!

Она меня подхватывает, почти душит, и под явно ошеломлённый взгляд Лаврова мы выкруживаем какой-то странный танец:

— Ты бы видела свою рожу!

Одним движением черные волосы летят на пол, и я возмущенно даю ей подзатыльник.

— Квитанция, ты квитанция!

— Что?! Как ты меня назвала?!

Объятья лучшей подруги становятся еще более удушающие, но я только смеюсь:

— Где твой багаж, чудовище?

— Тут, — Вета легкомысленно машет себе за спину, — один милый молодой человек оказал мне невероятную любезность…

Ее голос меняется, становится более глубоким, чуть покровительственным и высокомерным, и я с легкостью узнаю попытку передразнить Кветину бабушку — пани Власту.

— У пани Власты получается куда лучше, а тебе, милая, еще учиться и учиться, — я тоже парадирую ее голос.

И мы переглядываемся и хохочем.

— Дарийка, я так по тебе соскучилась.

Мы снова обнимаемся, и Квета готова еще что-то сказать, но маячивший рядом Кирилл Александрович привлекает ее внимание.

— Это с тобой? — меня спрашивают шепотом заправского шпиона и толкают в бок.

— Да.

— Класс, — Ветка меряет его оценивающим взглядом, отказывается смущаться под ответным ироничным и бодро рвется знакомиться, громко вопрошая. — Дарийка, это кто?

— Это… — ироничный взгляд перемещается на меня и помогать мне не спешат, а я растеряно пытаюсь подобрать слова.

Это, это…

Правда, кто он мне?

Препод? Наниматель? Таксист?

— Ясно, — Квитанция насмешливо констатирует, и уже по ее интонации ясно, что дома будет допрос с пристрастием. — Имя хотя бы есть? Дарийка, я воспитанная, я людей местоимениями не называю.

— Кирилл Александрович, — я его представляю и указываю на Ветку, — а это моя подруга, Квета.

— Очень приятно, — Ветка чинно протягивает руку и с любопытством его рассматривает, — можно, Вета. А мне можно вас Кириллом и на ты? Официоз — это не мое.

И даже не врет.

В одном предложении Квитанция и официоз сочетаются только с частицей «не».

— Можно, — Лавров усмехается и переводит веселый взгляд на меня. — Даша сказала, что история вашего знакомства очень увлекательная. Жаль, она рассказать не успела.

— Правда?

— Квета, тебе еще багаж забрать надо, — я напоминаю с нажимом.

Впрочем, зря.

Ветка все понимает и без этого, усмехается и, растерянно хлопая глазами, разочаровывает Кирилла Александровича:

— Не переживай, будет время, Даринка расскажет. И миль пардон, я на минутку за чемоданами!

Она ускользает также неожиданно, как и появилась.

— Что, съели? — язык я показываю прежде, чем понимаю, что не стоит.

Преподам языки не показывают.

— Да я не особо и ждал, — Лавров ухмыляется и, подхватив по руку, указывает на выход, откуда уже радостно машет Ветка. — В твоем исполнении будет послушать гораздо интересней.

— Вы самонадеянный, Кирилл Александрович.

— Я самоуверенный, Дарья Владимировна. И пошли, пока она весь аэропорт на уши окончательно не поставила.

[1] СНО — студенческое научное общество

Глава 19

Ветка усаживается на заднее сидение и кидает рядом рюкзак, всем видом демонстрируя, что все места в последнем ряду заняты и траекторию мне следует поменять и сесть вперед.

Моя подруга все же зараза.

И трещотка.

Всю дорогу до города она взахлеб рассказывает о Норвегии, в которой провела два месяц и успела, кажется, посетить всё, включая Шпицберген.

— Клянусь, я не видела ничего прекрасней в своей жизни! Там красота, от которой перехватывает дыхание, и стоя на краю скалы ты властелин всего мира, — Ветка счастливо и крайне заразительно смеется, и не ответить на ее смех невозможно, — и там очень много птиц, а еще я там видела китов и белух, когда мы плыли на шхуне. Помнишь, мы читали «Два капитана», Дарийка? Наша шхуна тоже называлась «Святая Мария», это было дикое совпадение! И там есть «Фрам», ну как та, на которой плавали Нансен и Амундсен! И, представляете, я участвовала в охоте на нерпу!

Кветка шумно и весело копошится, забавно ругаясь себе под нос, придвигается ближе и сует мне свой телефон с фотками:

— Вот, смотрите! Я очень удивила гида, он был русский, когда сказала, что по-чукотски главная и лучшая нерпа — ларга — называется лыгэмэмыл. Оказывается, он не читал Рытхэу! И еще он забавно краснел, потому что думал, что я не понимаю по-русски! — Ветка довольно хохочет, людей она шокировать обожает, и пристает к Лаврову. — Кирилл, а ты читал Рытхэу? Мне его Дарина давала, она год болела Севером! Даже собиралась уехать жить в Анадырь или Гренландию.