Сказания о белых камнях - Сергей Михайлович Голицын

водрузили на крыше длинные, похожие на торчащие в разные стороны рога, водосточные желоба. И самое преступное — начисто соскребли остатки фресок XII столетия.

Бессмысленно было издеваться над царевной. Ведь каменщики Андрея клали стены столь прочно, что ни льдины, бьющие о цоколь во время самых больших речных разливов, ни дожди, ни вьюги никогда ее не погубят. Страшна для нее лишь злая рука безумного человека.

За несколько лет до этого злодейства побывал в тех краях академик живописи Солнцев. Стоя внутри церкви, он набросал на листке бумаги отдельные фрагменты подкупольных фресок и оставил нам их описание:

«Живопись эта по своей древности, по пошибу складок, расположению фигур и манере заслуживает внимания, как редкий остаток XII века, и необходимо было бы ее возобновить».

Н. Н. Воронин в своих трудах высказывает догадку: а не являлся ли автором тех фресок бессмертный художник Древней Руси Андрей Рублев, расписавший стены и иконостас внутри владимирского Успенского собора?

Если эта догадка верна, тем более страшен поступок церковных властей.

Среди «обновлений» церкви одна перестройка, как считают некоторые ценители старины, украсила ее.

Раньше купола на церквах ставили шлемовидные. Ровный полукруглый шлем, точно холодный небосвод, увенчивал барабан. А в XVI столетии появились главы-луковицы, нередко золотые, горящие на солнце, точно пламя огромной свечи. И приглянулись людям те луковицы, стали они переделывать прежние шлемы на старых храмах, зажигать горячее пламя свечей. Правда, не всегда получалось удачно. На Борисоглебской церкви в Кидекше поставили луковицу чересчур маленькую, а на Спасо-Преображенском соборе в Переславле-Залесском водрузили такую, что она словно придавила все здание.

Мастер, который ставил луковицу над церковью Покрова на Нерли, был, видно, человек со вкусом художественным, и обновленный купол как бы слился со всем обликом здания.

Существует мнение, что эту луковицу следует разобрать и вновь восстановить шлем. Да, с точки зрения исторической истины реставраторы будут правы. Но есть еще истина другая — художественное чутье, мерило которому ласкающие глаз очертания.

Может быть, лучше не трогать луковицу, наоборот, позолотить ее, зажечь потухшее пламя свечи, чтобы не я один, по старым своим воспоминаниям, а каждый, кто остановится с восхищением у подножия церкви, смог бы назвать ее Златокудрой царевной.

Совсем недавно реставраторы решили частично обновить церковь. Ее стены были расчищены от «набелов» — позднейших, в течение ряда веков, слоев известковых побелок. Не поднялась рука менять купол, оставили прежнюю, дорогую всем любителям старины, главу-луковицу. А закругленно-покатая, установленная в начале прошлого века, крыша с металлическими и, надо признаться, весьма непривлекательными рогами-водометами, была удалена. Теперь под куполом, у основания барабана, образовалась каменная ступенька.

Здание выглядит вроде бы стройнее, основательнее, но словно бы холоднее. А впрочем, может быть, я и ошибаюсь. Специалистам виднее.

«Образ прославленного творения владимирских мастеров столь совершенен, что никогда не возникало сомнения в том, что таким он был изначально, таким он и был задуман его зодчим». Знаменательные слова сказал Воронин, и, наверное, каждый побывавший близ устья Нерли готов их повторить.

Ну а откуда взялись те огромные камни с узорочьем, которые сейчас хранятся в музеях, — два барса, поднявшиеся в прыжке, грифоны, важно, как индюки, переступающие всеми четырьмя лапами? Их сняли со стен колокольни XVII века, что стояла близ церкви и ныне разобрана. Все это узорочье при Андрее Боголюбском украшало какое-то соседнее, несомненно, прекрасное здание.

Откуда те, найденные рядом в земле сто лет назад, камни с изображением сказочных зверей, которые до нас дошли только в рисунках?

А что за странный обломок с растительным орнаментом откопали совсем недавно?

И наконец, как люди попадали на полати церкви? Ведь не простые же люди наверх поднимались, а сам князь Андрей со своими вельможами. Ход-то шел снаружи.

Сейчас в западной стене виден оконный проем, прорезающий аркатурный пояс. Нижняя часть этого проема заложена кирпичами, и вход превращен в укороченное окно.

Воронин надеялся разрешить все эти загадки. Начали копать на насыпном холме возле церкви и вскоре наткнулись на ряды подземных каменных опор. Воронин закладывал новые шурфы и везде обнаруживал эти подземные опоры, сложенные из девяти рядов камней, ни больше ни меньше. И лишь на глубине свыше пяти метров ему удалось добраться до почвенного слоя XII века.

Он решил, что откопал фундамент открытой галереи, когда-то окружавшей церковь и позднее разобранной. Следы подобных галерей были найдены при раскопках вокруг собора города Чернигова, а также вокруг церкви в исчезнувшем после татарского нашествия городе Вщиже на юге России.

Воронин стал думать: а здесь, на берегу Нерли, могла ли быть галерея и как выглядел насыпной холм восемьсот лет назад?

Ему представился холм, сплошь выложенный белокаменными плитами. Белокаменная лестница начиналась от самой пристани. Иноземные послы и гости (купцы), приплывавшие по Волге и по Оке, поднимались по этой лестнице и останавливались в восхищении. Три восьмиколонные башенки разместились по галерее, по стенам тянулся изящный аркатурный пояс, просвечивали три арки для проезда.

«Какое богатство узорочья! Какой блеск!» — верно восклицали путешественники, подходя к церкви и мимо каменных львов поднимаясь на галерею. Издали любовались они белым боголюбовским соцветием, хорошо видным отсюда, потом их вводили в церковь на полати. Они присутствовали при торжественном богослужении и видели роскошь внутреннего убранства.

Так еще с преддверия своего обиталища Андрей хотел поразить иноземцев великолепием белокаменных чудес, дабы все приезжавшие в Суздальскую землю с первого шага убеждались в его могуществе.

В своей книге Воронин приводит многочисленные и, казалось бы, весьма веские доказательства, что галерея шла вокруг церкви. Он создал чертеж пышного, нарядного храма с холодными симметричными украшениями, признавая, однако, что это только недоказанная попытка восстановить изначальный облик здания.

Среди ученых оказались люди недоверчивые. Так, покойный владимирский архитектор Александр Васильевич Столетов указал на странности: если галерея действительно была, то почему же ее везде разобрали точно до девятого камня? Может быть, десятого (то есть первого камня галереи) никогда и не было? Почему толщина подземных стен, несущих меньшую нагрузку, превышает толщину стен самого здания? И почему, наконец, среди найденных камней не обнаружено ни одного обломка аркатуры?

На все эти вопросы можно ответить, если признать, что такой галереи никогда не существовало. А наши предки были люди практичные и умели справляться со сложными инженерными задачами. Подземные опоры не служили фундаментом для галереи, они просто защищали насыпной холм во время половодья.

Столетов, однако, не смог убедительно ответить на такие вопросы:

А как же все-таки поднимались на полати? Возможно, рядом с церковью была белокаменная лестничная башня, внутри которой шла витая лестница. А барсы и львы украшали эту