Коронованный лев - Вера Космолинская

Когда мы спустились, было совсем еще не темно, «Пулярку» заливал золотисто-румяный вечерний свет. Но пока мы сидели, окошки понемногу закрывались от сумеречной прохлады и потихоньку зажигались огоньки масляных ламп и свечей, по стенам заплясали фантастические гротескные тени, глядя на которые каждый бы понял, что он тоже в сущности лишь призрачное сказочное чудовище, занесенное неведомо куда неведомым ветром. Тушеные кролики удались на славу, равно как и молочные поросята, пулярки и пироги, на которые у меня уже не хватило сил. Несколько проезжих дворян составили нам компанию. Я не запомнил их имен, но все были довольно приятными собеседниками. Мы немного поболтали с ними ни о чем, от природы до Плутарха, и поделились новостями сомнительной свежести.

— Вы никогда не слыхали о Хранителях? — спрашивал присутствующих худой как щепка дворянин в оранжевом колете.

— О хранителях чего? — деловито поинтересовался Готье.

— Стало быть, не слыхали, — крякнул дворянин. — Это новый духовный орден. Он проповедует…

— Да ну их, в болото, всех и сразу! — воскликнул бородач с веселыми черными глазами. — Слишком много их развелось. Духовный орден — тоже мне новость! Религия нынче не в чести. А вот граф де Люн повздорил сегодня с кузнецом…

За соседними столами захохотали, еще не услышав историю. Граф де Люн был местным ходячим анекдотом — недотепой, занудой и к тому же страдал прискорбным дефектом речи.

— Замучил беднягу, показывая, какой толщины должна быть хорошая подкова, с каким блеском и звоном, ну, вы себе представьте, сколько выговаривал каждое слово! Кузнец через часок рассвирепел и попросил его говорить поскорее, Люн напыжился и принялся так же скоро рассказывать историю своего рода. Тем временем, мимо проезжал барон де Дизак. Ну, все знают, какое у него терпение! Слушал он, слушал, да и сгреб, наконец, графа за грудки, требуя, чтобы тот угомонился, а граф, не будь промах, дал ему по лбу сломанной подковой и начал, заикаясь, вызывать барона на дуэль. Дизак, конечно, не дослушал, чуть не проломил графу голову все той же подковой, быстро закончил свои дела и уехал, пока тот не пришел в себя. Кузнец сделал лошади графа подкову, сам вытащил из его кошелька двойную плату, да и оттащил подальше от кузни, чтоб тот, когда придет в себя, не вспомнил где был и не явился бы рассказывать продолжение…

Скоро нам надоела эта болтовня, и мы отправились наверх.

— Какая скука, — проворчал Огюст, когда мы поднялись в свою комнату. — Даже ушей никому не отрезали. — Говорил он не о кроликах. Его явно одолевало беспокойство.

Я пожал плечами и выглянул в окно. Говорить вслух перед Варфоломеевской ночью, что «все впереди», как-то не хотелось.

— Поль, а не пойти ли нам прогуляться? — предложил Огюст, уже севший было на постель.

Я обернулся и увидел его задумчиво крутящего в руках обнаженную рапиру.

— Надеешься найти кого-то с ушами?

Огюст ответил мне неожиданно непонимающим и обиженным взглядом, будто я попытался ударить его ножом, а ведь у меня-то в руках ничего не было. Тьфу ты… он же просто хотел поговорить без свидетелей, а о том, что именно кому-то там не отрезали, забыл сразу, как только сказал. Конечно, в таком контексте моя фраза прозвучала слишком презрительно, если он решил, что я не желаю его слушать. Я кивнул на клинок.

— Ты думаешь, он будет согласен с тем, чтобы ему их отрезали?

Через мгновение Огюст, наконец, понял, о чем я говорю, и испустил облегченный смешок.

— Если они будут слишком длинными, его никто и спрашивать не будет. — Огюст задумчиво посмотрел на пистолеты. — Знаешь, просто до смерти хочется обшарить окрестности, прежде чем ложиться спать.

— Понимаю, — согласился я, снова пристегивая отстегнутые было клинки. — Обожаю шарить в кустах по ночам. Жаль, что мы понятия не имеем, что именно мы тут можем найти.

— Узнаем, если что-нибудь найдем.

Смех смехом, а ведь именно этим в итоге и приходится заниматься — искать неизвестно что. Помимо точного места и времени, с которого для нас все началось, ничего определенного мы больше не знаем. А «без глины кирпичей не слепишь», как говорил самый известный сыщик всех времен и народов.

— Эй, господа, надеюсь, у вас не поединок? — завидев нас, спускающихся по лестнице, осведомился разговорчивый бородач, благодушно нам кивая и икая от выпитого вина.

— Нет, — заверил я, — мы просто хотим уточнить кое-какие картографические вычисления, сверившись с положением созвездий в это время года.

Глаза бородача слегка остекленели. Огюст потянул меня за рукав и мы вышли под темное полосатое небо, украшенное вереницами бледно-сизых туч.

— Что это ты понес? — недоуменно вопросил Огюст.

— Что в голову пришло, чтобы он заскучал. Жаль, я не захватил с собой свою астролябию… Если бы мы таинственно промолчали, он бы пошел за нами выяснять, а еще чего доброго, мирить.

Летняя ночь была тиха и почти свежа. Мы прокрались между коровником и конюшней, не найдя ничего интереснее случайно выпавших из поленницы дров посреди идеального порядка.

— Десять часов, и все спокойно, — пробормотал я. — Где же вы бродите, мои ночные кошмары? — Хотя зачем им нападать снаружи, если они прекрасно умеют нападать изнутри?

Огюст, осмотревшись, решительно двинулся к калитке. Я пошел за ним. Интересно, далеко он собрался? Без колебаний отодвинув щеколду, Огюст направился к дороге, бросив калитку распахнутой. Я поймал ее и прикрыл за нами. Долго он еще намерен не произносить ни звука и делать вид, что меня рядом нет? Еще немного и мое терпение выйдет.

Отойдя немного от трактира, Огюст остановился посреди слабо светящейся в темноте дороги. Луна скрылась за облаками.

— Это какой-то ужас, — пробормотал Огюст, не знаю, говорил он это мне или себе самому. — Я так не могу!

— Никто не может, — ответил я. — Но так уж вышло.

— Ты не понимаешь! Поль, ты же католик, тебе, в сущности, наплевать на то, что должно произойти через две недели! Даже меньше! — в голосе Огюста, хоть и приглушенном, слышались панические нотки. — История меняется?! Если кто-то захочет ее изменить, чтобы этого не произошло… да я сам хочу это сделать, если смогу! — он резко сделал еще несколько широких шагов по дороге, прочь от огоньков «Пулярки», — почему мы должны ему мешать??? Это же бред! Полнейший бред! Это могло случиться с вами, но это не могло случиться со мной! Просто — не — могло! — Он остановился, дрожа как осиновый лист. — Господи, лучше бы я ничего не знал! Даже если бы вы меня прикончили! Но я бы этого — не знал!..

— Огюст, все мы были бы рады этого не знать…