Коронованный лев - Вера Космолинская

Но случайные встречные путники были самыми обычными, и самыми обычными — давно известные места. День стоял замечательный, светлый и не слишком жаркий. Золотились луга, стройными рядами выстраивались виноградники, в яркой синеве кувыркались птицы, легкий ветер доносил пряные запахи предосенних цветов, влажной земли и пыли. Я просто знал, что они предосенние, даже если это еще не ощущалось всерьез. Вы когда-нибудь замечали, как богат букет ароматов увядания? Весна тоже пахнет увяданием — оттаявшим увяданием всех прошлых лет. В полях работали люди, на зеленых склонах пологих холмов бродили козы, овцы и гуси, рассыпанные по земле как комки шерсти и кучки перьев, стада коров то и дело пересекали дорогу, мешая движению. Мы миновали очень задумчивого быка, печально глядящего нам вслед — втайне и неосознанно мечтавшего о героической гибели на какой-нибудь корриде, вряд ли грозившей ему в родном отечестве, а немного позже — раздувшийся трупик овцы на самой обочине, радостно облепленный мухами. Жизнь продолжалась, моментально занимая едва освобожденное место. Кишела кишмя.

Порой мы ускоряли аллюр и за короткое время преодолевали достаточно большие расстояния, но отряд при этом неизбежно растягивался по дороге и потом на какое-то время приходилось сбавлять темп, чтобы все собрались и никто не отстал.

Ритмичный стук копыт всегда вызывает в памяти какие-то песенки, и я потихоньку начал насвистывать — пока вдруг не обнаружил, что бессознательно насвистываю «Марсельезу», на чем мой свист и резко оборвался. Но тут Диана и Изабелла добрались до отца и уговорили его продекламировать собственную старинную песнь о нашем полумифическом родоначальнике, которого так же как одного полумифического короля звали Артуром. Я с детства любил эту полушутливую сказку, которую приятно было и послушать и почитать — отец изобразил ее на пергаментном свитке, с чудными буквицами и миниатюрами, но так, как читал ее он — не удавалось прочесть никому, половина сказочного эффекта была в его голосе — он с поразительной точностью знал, как расставить акценты, какими должны быть интонации, какой именно тембр и тон нужно задать, и сказка в его устах просто зачаровывала. Как и сейчас, с первых строк.

По лесной дороге длиннойЕдет рыцарь одинокий.Весь, с конем, покрыт он пылью, —Видно, путь его далекий.

Подъезжает рыцарь к граду,Слышит плач в нем и стенанье,Флаги черные оградуОсеняют в знак печали.

Вопрошает рыцарь тихо:«Что случилось, что за горе?Мор постиг ли? злое лихо?Государь скончался? голод?»

И в ответ услышал слово:«В наших землях объявилсяСтрашный змей-дракон Гедова!Он в пещере поселился

На горе за валом прочным,И потребовал он завтраДев младых и непорочныхДесять пар себе на завтрак!» 

И воскликнул рыцарь громко:«Неужели заступитьсяНет мужчин? Не плачьте робко!Поспешу с змеей сразиться!»

Развернул свое он знамя —Лев златой на красном поле,Всколыхнулся над полямиГерб славнейшего из войнов!

Поскакал Артур на гору,Чтобы встретиться со змеем.«Выходи, — кричит, — Гедова!Пред тобой не оробею!»

Вылезает из жилищаВ чешуе весь, как в кольчуге,Змей-дракон, глазами ищет,Увидал, застыл в испуге!

Прошипел: «Артур, я знаю,Мне не справиться с тобою!Что ж поделать, улетаю!»Взмыл, и скрылся за горою.

Пляшут люди все от счастья,Славят храброго Артура!Облекают графской властьюИ жену ведут младую.[7]

Легенда действительно была старинной, отец только придал ей некогда свою форму. И именно из-за этой сказки я начал когда-то пробовать сочинять сам. А теперь меня некстати начали одолевать вопросы, на которые я прежде просто не обращал внимания. Персонажа легенды звали Артуром. По преданию, происходило это намного раньше воцарения Карла Великого и значит, задолго до написания знаменитой «Истории» Гальфрида Монмутского, после которой, как считается, это имя стало популярным в Европе. Было ли оно популярным еще до Гальфрида? По крайней мере, здесь оно было. «Лев златой на красном поле» — когда-то наш герб был именно таким, и именно из этой истории взялись корона, которой увенчали героя, и камень в когтях — символ захваченной горы. Но изображение должно было утвердиться куда позже — в те времена, задолго до крестовых походов, еще не приходилось говорить о настоящей геральдике. Но какие-то символы — личные, на печатях и знаменах — были всегда. И во льве нет ничего необычного — не так далеко и Фландрия и Брабант — кругом на гербах львы в разных ипостасях. А если придерживаться той версии, что черный лев Фландрии появился из старого изображения медведя, то медведь как раз и есть Артур, как любят объяснять исследователи. Не исключено, что откуда-то оттуда Артур и появился. А интересно, куда потом подевался дракон? Будучи наслышанным о подвигах противника, враг «отступил с большими потерями, рассеялся и впал в ничтожество», как написали бы создатели «Всемирной истории в изложении „Сатирикона“». По крайней мере, дракон с таким именем нигде и никому уже не досаждал. Потому никто и не подвергал сомнению, что деяние было достойным, а не каким-то плевым пустяком. То же, что произошло на самом деле, обычно трактовалось как некое локальное отражение нашествия гуннов. Но если брать именно гуннов, а не кого-то еще — легендарная хронология, да и терминология в этом все-таки сильно плавала, то не было ли это частью битвы на Каталаунских полях, что тоже происходило совсем неподалеку или ее отголоском. И тогда это происходило еще даже до того Артура, который известен как король бриттов. Ого! Как интересно-то…

Диана то и дело проносилась мимо по обочине галопом. Спокойно ей в седле не сиделось. А мы с Раулем припомнили старые планы и решили, что все-таки надо будет наведаться в Новый свет и схватиться по дороге с какими-нибудь алжирскими пиратами. Изабелла решила составить нам компанию. Пираты ей были без надобности, а вот животный и растительный мир Нового света ее очень даже интересовали, как она вскользь обронила: «пока там не все вымерло». Представив себе дикую картинку — Изабеллу, с блеском одержимости в глазах героически продирающуюся с мачете через дебри Амазонки, я подумал, что алжирские пираты, это, в сущности, просто дети.