По ту сторону тьмы - Марика Полански
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
От стыда я забыла, как дышать. Воздух встал комком в горле, а в моих округлившихся глазах наверняка читался вопрос: «Какого чёрта?» Хотелось провалиться сквозь землю, словно меня застали в одной постели в прокля́тым ведьмоловом! Впрочем, глядя на сконфуженную физиономию Тихона, теперь мне там оказываться нет нужды — воображение домового справилось само.
— Письмо пришло, батюшка, — смущённо пробормотал Тихон, глядя в потолок. — От Его Величества володаря.
Риваан, которого ничуть не смутило появление домового, указал на столик, стоя́щий справа от двери.
— Прекрасно. Что-то ещё?
Тихон замешкался и покраснел ещё больше. О столешницу глухо брякнула коробка, и Тихон торопливо покинул библиотеку.
В академии госпожа Раткин любила говорить: «Достоинство превыше всего. Даже если вас застали в пикантной ситуации, оно позволит выйти из него победителем». Мне стоило больших усилий сохранить спокойствие. Хотя, казалось, именно достоинства меня сейчас лишили.
Пальцы Риваана с силой ввинтились в одеревеневшую от судороги икру. От неожиданности я зашипела.
— Зачем так делать? — процедила я сквозь зубы.
— Если так не делать, судорога повторится. Придётся потерпеть.
— Я не про это, — глядя на непроницаемое лицо ведьмолова, меня вдруг охватило злое желание его пнуть и побольнее. — Вы хоть представляете, что теперь обо мне будут говорить!
— Тихон никому ничего не скажет. Он домовой, а они преданы своим хозяевам. К тому же молчаливы.
Риваан был прав. В отличие от людей домовые преданы хозяевам, которому служат. Скорее навь превратится в красавицу, чем домовой разболтает, что происходит за стенами дома.
Однако воображение уже рисовало жуткие картины моего падения. Для городских сплетников факта, что я проживаю под одной крышей с неженатым мужчиной, вполне достаточно для распространения таких грязных слухов, что вовек не отмыться.
— Домовой домовым, но молва из ниоткуда тоже не берется. Мне достаточно репутации ведьмы-двоедушника, — огрызнулась я и дёрнула ногой, убирая её с мужских колений. — Ещё не хватало, чтобы…
Пальцы больно вцепились в голень, — при всём желании не высвободишься.
— Чтобы что? — холодно осведомился Риваан, глядя так, что у меня едва не остановилось сердце.
Даже не вопросом, — тоном! — ведьмолов дал понять: слухи об интимной связи — это мелочь. Ну подумаешь, стала любовницей Охотника из Вальданы, — с кем не бывает. Пустяк. По сравнению с моим происхождением.
Я замолчала, понимая, что мне нечего ответить ведьмолову.
Наиглупейшая комедия положения. Если бы не судорога, которая свела обе ноги с такой силой, что я осела от боли на пол, и не Риваан, наплевавший на все правила приличия и разминающий одеревенелые мышцы, Тихон никогда бы не увидел того, что происходит в библиотеке.
Но на душе всё равно забулькал гаденький осадочек, будто сразлёту лицом в зацвётшую лужу упала.
— Послушай, Лада, тебе никто и слова не скажет, — устало произнёс Риваан. — Жена — не любовница. Статус другой.
Мастерство владения лицом потерпело фиаско. Несколько мгновений я пыталась совладать с собой, прежде чем смогла выдавить жалкое: «Простите что?»
Указательный палец ведьмолова вытянулся в сторону столика.
— Там лежит официальное одобрение от володаря на наш брак. Вместе со свидетельством о его заключении.
Воздух резко сгустился, стало тяжело дышать. В висках застучали мелкие молоточки, с трудом удалось подавить желание соскочить с дивана и рвануть прочь из комнаты. Я порывисто втянула воздух и спокойно спросила:
— А моё желание при этом не учитывалось, я так понимаю…
Риваан небрежно повёл плечами, опустил мою ногу на пол и встал. Зашелестел конверт, и перед округлившимися глазами возник бежевый лист с дюжиной печатей и размашистой подписью.
— Твоё желание ничего не значит. Я просил об этом володаря почти две недели назад. Боюсь, в тот момент ты ничего не могла сказать.
— Понятно, — прошептала я, таращась невидящим взглядом на вензеля свидетельства.
Солнечный свет заливали библиотеку сквозь витражные стёкла. Тюль с лёгким шорохом скользил по полу, а из распахнутых настежь окон доносились голоса людей и заливистое чириканье. Однако в комнате резко стало холодно и неуютно. В голове зазвенела раздражающая пустота, кроме одной-единственной фразы «Твоё желание ничего не значит».
Всё казалось каким-то дурацким сном. Одним из тех бредовых виде́ний, которые приходят ближе к утру. Нелепых и глупых, совершенно нелогичных. Ведьмолов и ведьма. Супруги.
Непослушные руки кое-как оправили многочисленные юбки. Я поднялась с дивана и, оперевшись на трость, проковыляла к двери.
Мне хотелось оказаться где-то очень-очень далеко от этого места. И от ведьмолова.
Я взглянула на Риваана так, словно до этого нам не встречаться. Рыжий, с бледной кожей и багровыми шрамами на левой щеке. Пристальный взгляд пробирал до мурашек. Я даже не знала, что пугало меня сейчас больше: холодные разноцветные глаза или то, что этот человек позволял себе распоряжаться моей жизнью так, словно она была его собственностью.
— Понятно, — тихо повторила я. Дверь библиотеки захлопнулась за моей спиной. Стало жутко: я угодила в ловушку, и как из неё выбраться, не представляла.
Выйдя на улицу, мне казалось, что люди будут таращиться и тыкать пальцами в мою сторону. Что буду слышать злобное шипение и ловить косые взгляды на себе.
Впрочем, ожидания и реальность не совпали. Как всегда.
Люди торопились по своим делам. Мимо пробегали экипажи, запряжённые тонконогими лошадьми. А небо искрилось необъятной синевой. В стоячем воздухе столицы витал запах летних цветов, смешанный с конским потом и чего-то прогорклого, словно у кого-то сгорела картошка на масле.
Я медленно дошла до Центральной улицы и свернула в укутанный резной тенью квартал. Ноги гудели медными трубами, по которым кто-то злонамеренно ударил со всей силой. Поясницу простреливала глухая боль. Я на мгновение остановилась и перевела дыхание.
Интересно хватит ли у меня сил добраться до городской библиотеки? Внутреннее чутьё подсказывало, что дядя Слав слышал о взрыве на вокзале и, скорее всего, не находил себе места. Вряд ли ему сообщили, что я осталась жива. Надо бы наведаться, успокоить стариковское сердце.
Рядом остановился экипаж. Дверца распахнулась, и из темнеющей глубины появилось широкое улыбающееся лицо мадам Дюпре.
— Госпожа ауф Вальд, какая встреча! — приветливо пробасила бордель-маман. — Только недавно вас вспоминала!
Я растерянно улыбнулась в ответ. Сейчас хозяйка «Ночных цветов» в чопорном платье с воротом и шейным платком с жемчужной камеей была похожа на мать благородного семейства, которую дома ждут дети и гувернёры.
— Надеюсь, только хорошее, мадам Дюпре.
Её улыбка стала ещё шире. Она широким жестом
