По ту сторону тьмы - Марика Полански
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Между тем «Десятый круг» не дремлет. Риваан чувствовал: взрыв на столичном вокзале, это только цветочки. Ягодки, ядовитые, как волчья сыть, ждали впереди. Напуганные серийными убийствами и разгневанные бездействием законников колдуны и ведьмы станут лёгкой добычей для вербовщиков. Несомненно, ряды «Десятого круга» разрастутся, и теракты повторятся. Уставшие от вседозволенности властей ведьморожденные объявят подпольную войну нынешнему режиму. А там и до свержения правителя недалеко. Принятия новых законов о ведьмовстве, пожалуй, один из разумных шагов, и ведьмолов внутри порадовался, что Венцеслав всё же прислушался к его совету.
Агосто сидел за столом, заваленный папками. На полу в беспорядке лежали отчёты. Исписанные цифрами и буквами возвышались ящики рядом со столом. Сизый дым, висящий рваными полосами, забивал ноздри. К табаку примешивался сла́бо уловимый запах дешёвого портвейна. Среди бумаг виднелась пепельница, забитая корявыми окурками, и пузатый бокал с темнеющим алкоголем.
Сам же старший сыщик утратил свой привычный лоск, превратившись в расплывшуюся громаду со всклокоченными редкими волосами и презрительно кривившимися толстыми губами. Некогда выбритая до блеска физиономия поросла клокастой недельной щетиной. На несвежей рубашке с закатанными рукавами виднелись алые капли. За заляпанными стёклами пенсне поблёскивали водянистые глаза. То ли от портвейна, то ли от недавнего допроса, то ли от всего и сразу.
— Подозреваемый не раскололся, верно, господин Агосто? — произнёс Наагшур. Однако за сочувствием в голосе отчётливо слышалась едкость. Он перешагнул через хлам на полу, сел напротив старшего сыщика и пристальной уставился на побагровевшее лицо.
Агосто поднял глаза и скривился так, будто у него свело челюсть от зубной боли. Меньше всего он желал видеть ведьмолова, который даже не удосужился скрыть злорадство.
Слишком много возомнил о себе, этот Охотник из Вальданы. Некогда талант Риваана вызывал у старшего сыщика восхищение. Теперь не осталось ничего, кроме раздражения и злости.
— Это ненадолго. Рано или поздно мерзавец расколется…
— Или нет, — закончил за него ведьмолов. — Наслышан о ваших методах. Если кто и выживает, с головой у них непорядок. А такие, сами знаете, признаются в чём угодно…
— Идите в задницу, господин Наагшур, — огрызнулся старший сыщик. Пары алкоголя притупили его обычную настороженность, и Агосто сорвался в привычную для его натуры грубость. — У меня и без ваших научений дел невпроворот… Видать, володарь-батюшка совсем сбрендил, когда решил дать вольную ведьмакам. Как будто мало нам Паука и взрыва на вокзале! Помяните моё слово: едва эти отбросы почувствуют слабину, как трупов на улице станет значительно больше. Старый закон удерживал их. А сейчас… — он пренебрежительно махнул рукой и откинулся на спинку кресла. — Впрочем, когда Венцеслав поймет свою ошибку, будет уже поздно. Вот так-то!
Риваан подумал, что Кара Агосто ходит по самому краю. Подстрекательство к мятежу обеспечит лет двадцать каторги. Впрочем, ведьмолов тут же выбросил эти мысли из головы. Старший сыщик был профессионалом и на воле от него будет больше толку, чем в Северных пределах.
— Что удалось обнаружить по делу… Паука?
Агосто затушил очередную сигарету и хмыкнул.
— Я поднял все дела за последние десять лет. Была пара-тройка похожих убийств.
Риваан качнул головой, словно ожидал услышать что-то подобное в этом роде. Наконец-то в Отделе зашевелились. А ведь если бы начали шевелиться раньше, можно было бы избежать новых жертв.
— Им не придали значения. Убийства определили, как бытовые. Ну там пьяная драка. Или недовольный клиент прирезал проститутку в переулке. Таких преступлений в столице — как блох на псине. Виновники были найдены и судимы согласно закону. В Отдел не попадали из-за отсутствия магического состава преступления. Однако во всех случаях находились очевидцы, которые сообщали, что видели тень без человека. Этому не придали значения — свидетелями являлись жители трущоб. Сами понимаете, под водкой и не такое примерещится.
Довольная улыбка проплыла по лицу Наагшура. Ведь могут работать, когда захотят. Только надо дать хорошего пинка под удобно устроившийся на мягком кресле зад.
— Я просмотрел новые отчёты. У каждой новой жертвы были свои цветы. У старой девы лилии, у шлюхи — камелии, у вдовы — восковой плющ. Есть предположения почему так?
— То есть наш убийца не Паук, а Садовник? — ухмыльнулся Агосто. Но заметив, что Риваан не оценил шутку, он задумчиво поскрёб щетинистый подбородок. — У трёх жертв тоже находили цветы. Лилию, камелию и восковой плющ. Это что-то типа подписи. Возможно, маньяк как-то связывает цветы и женщин.
— Или их статус, — Наагшур не сводил взгляда со старшего сыщика. Всё же при всех отвратительных качествах, Агосто не только имел мозги, но и мог ими шевелить. — Лилия означает непорочность. Её обнаружили у убитой старой девы. Рядом с работницей борделя лежала камелия — символ продажной любви. А вот возле вдовы нашли восковой плющ, который ещё называют вдовим цветком.
— И что нам это даёт?
Морщины на лбу старшего сыщика углубились. Агосто на мгновение забыл о своей неприязни к ведьмолову, и теперь смотрел на Наагшура так, будто тот мог навести на очень важную мысль.
Однако ведьмолов небрежно пожал плечами и достал из кармана часы.
— Хороший вопрос, господи Агосто, — ровно произнёс он и вежливо улыбнулся. — Именно это нам и предстоит узнать. А сейчас прошу меня извинить, я тороплюсь. — Риваан поднялся со стула, и старший сыщик неосознанно последовал за ним. — Ещё у меня будет к вам поручение. Найдите все письма, которые приходили в Отдел, и внимательно отслеживайте новые. Меня интересуют те, что написаны неровным почерком. Таким, словно его писали несколько человек одновременно.
На языке Агосто заворочался вопрос, однако он предпочёл молчаливо кивнуть. Едва за Наагшуром захлопнулась дверь, как старший сыщик опрокинул недопитый портвейн и, ругаясь под нос, вернулся к папкам.
— Что вы делаете, господин Наагшур?! Прекратите сейчас же! Вы за кого меня принимаете?! Немедленно уберите свои руки от меня!!! Немедленно… Нет уж, оставьте… Да-а… Нежнее, пожалуйста… Нежнее… О боги!.. У вас золотые руки…
По щекам разлился румянец. Я зажмурилась, чувствуя, как низ живота заныл от острого удовольствия, а кончики ушей заполыхали огнём. В этом было нечто неправильное, постыдное. Но мне ещё никогда не было так хорошо.
Когда пальцы ведьмолова надавили чувствительную точку на стопе, и в объятой летним зноем и солнечным светом библиотеке раздался полный несдержанного сладострастия стон.
Робкий стук резко выдернул меня в реальность.
— Да?
В двери сунулась лохматая голова
