Чайная магия - Светлана Казакова

хотелось его отпускать, но Стефан решил, что он всего лишь принял желаемое за действительное. И всё-таки до чего же не вовремя заявился её кузен! Наглый аристократишка, ничего не добившийся собственными силами, однако вовсю задирающий нос перед ним, человеком, который, между прочим, работает не только в будни, но и в выходные.

При мысли о том, что альда Мортон может стать женой своего кузена, у Альберрана вскипала кровь. Так и тянуло совершить какое-нибудь безумие, например, отправиться к ней снова и рассказать о своих чувствах. Но он одёргивал себя, сдерживая отчаянный порыв и напоминая собственному сердцу о том, что такие девушки созданы высшими силами не для него. Ему наверняка предназначена невеста попроще, его круга. А в сказки о принцессах, которые выходят замуж за свинопасов или трубадуров, Стефан давно не верил.

Трубадуры, кстати говоря, хотя бы развлечь способны, а что ей может предложить он? Компанию супруга, проводящего бо́льшую часть своего времени за ловлей преступников? Скромное жалованье? Квартирку по соседству со свечной лавкой? Бессмысленно даже представлять, что они могут быть вместе, и всё же окончательно смириться с этим у Альберрана не получалось.

Он полюбил впервые в жизни – упал в любовь, как обычно пишут в книгах. Полюбил, прекрасно осознавая, что такой, как он, не пара Летиции Мортон. Чувства оказались сильнее всех доводов рассудка.

Когда расследование останется позади, Стефан никогда больше её не увидит. Он понимал это со всей очевидностью. Пока тянется работа над делом, имевшим все шансы стать одним из самых сложных в практике столичной Службы Правопорядка, у него есть возможность видеться с Летицией. Говорить с ней. Украдкой следить за тем, как она поправляет светлые локоны, как порой, задумавшись, покусывает нижнюю губу, с каким изяществом двигаются её руки, когда она разливает чай.

Дальше ему останется лишь хранить эти воспоминания до тех пор, пока они не потускнеют, как старые серебряные украшения.

Взъерошив волосы, Альберран снова погрузился в бумаги. Перед ним лежал отчёт Бертрана о его беседе с горничной Герти после убийства её работодателя. Тогда ещё все слуги оставались в доме. Об открытке девушка не упомянула. Как бы узнать, получал ли Финнеас Броктонвуд послание с угрозами или нет?

Нужно встретиться с его знакомыми из списка альды Мортон. Возможно, кому-нибудь известно что-то важное. Вот только едва ли аристократы захотят откровенничать и сотрудничать со Службой Правопорядка.

Но выбора нет. Интересно, дома ли они в выходной? Впрочем, для большинства из них любой из дней является таковым. И каждый заполнен светскими делами и церемониями, у дам – заботой о собственном гардеробе и составлением меню на день, у альдов – мужскими клубами, где они отдыхают от семьи. В таких клубах, как приходилось слышать Стефану, даже ночевать можно.

На мгновение он представил себя одним из этих людей. Ровней Летиции. Но тут же отогнал эти невозможные мысли и, поднявшись с места, надел шляпу.

Пора наносить визиты.

* * *

– Что? – изумлённо заморгал Саймирен. – Жениться на другой? А не пожалеешь потом, что дала такой совет?

– Только порадуюсь за тебя, – искренне заверила его Летти.

– Нет уж, я, пожалуй, всё-таки обожду. А вдруг ты изменишь своё мнение? Всё может быть.

Летиция хотела ответить, что ей совершенно не до этого, голова занята совсем другим, но тут же снова вспомнился князь Чаудхари. Ведь о нём она думала. Даже сама того не желая, то и дело оживляла в памяти его лицо, глубокие, как омут, тёмные глаза, волнующий бархатистый голос.

Возможно, так происходит лишь потому, что он ни на кого не похож? Ни на мужчин, родившихся в королевстве, ни на прежнего поставщика из Хинду, хоть и с теми, и с другим у него есть что-то общее. Особенно это сходство стало заметным сегодня, когда князь впервые появился перед ней не в своём национальном костюме, а в чёрном сюртуке с брюками, жилетом и подчёркивающей смуглость кожи белой рубашкой – всё высшего качества.

«Он не такой, как все, – подумала Летти. – Не такой, как Саймирен. Не такой, как Финнеас».

Погрузившись в собственные мысли, она не сразу услышала голос кузена, который спрашивал, продолжат ли они прогулку.

– Я продолжу, – отозвалась Летиция. – Ты – как пожелаешь. Только, пожалуйста, не поднимай больше темы, на которые мне не хочется говорить.

Она тронула с места Звёздочку, и та, успевшая заскучать на одном месте, послушно зашагала вперёд. Саймирен со вздохом последовал примеру Летти. Но теперь он помалкивал, очевидно, размышляя над тем, что же с ней обсудить, раз она запретила говорить про покойного жениха и возможную помолвку с кузеном, в браке с которым ей даже не пришлось бы менять фамилию.

– Ищейка снова к тебе явится? – поинтересовался он хмуро.

– Наверняка, – пожала плечами Летиция. Опять подумалось про новое убийство. Некий неизвестный – или знакомый ей? – человек освободил её от шантажиста… или подставил? Стефан Альберран ещё не знал, что у неё имелся серьёзный мотив избавиться от Джерома Эрделлина. Тот угрожал опорочить её на всю столицу, столкнув в грязь из той лжи, которую выдумал Броктонвуд.

В грязь, от которой не так-то просто отмыться. Даже если бы она получила свидетельство от врача о том, что никогда не была с мужчиной, всем и каждому эту бумагу не покажешь. Да и в том, что она поддельная, тоже могут обвинить.

А ещё Летти как-то случайно услышала, что бывают такие доктора, которые тайно проводят операции, возвращая невинность падшим женщинам. Разумеется, прямо о таком не говорилось, и объявления в газетах они не давали. Но обращались к ним обычно совершившие ошибку аристократки, втридорога расплачиваясь за услуги медиков и – что ещё важнее – за их молчание.

При мысли о том, что её имя стали бы трепать в связи с подобными вещами, Летиция передёрнулась, и кобыла, почувствовав состояние хозяйки, тоже занервничала.

Интересно, кому ещё Финнеас рассказывал про неё эти скабрезные истории? Поверили ли они? Не последуют ли примеру Эрделлина?

– Ты всю дорогу будешь молчать? – спросил Саймирен.

– Как думаешь, что на душе у того человека? Убийцы. Почему он совершил такое? – проговорила Летти.

– Да кто ж его знает? Я в твою-то голову заглянуть не могу, а ты про убийцу. Может, он душевнобольной?

– Я так не считаю. Очень уж продуманно он действовал, – заметила она. Не каждый сумеет отыскать возможность подлить отраву так, что его даже не заподозрят. А вырезанные из книги буквы? Преступник явно потрудился, чтобы его не обнаружили по почерку.

– Вот и я говорю – дело ясное,