Внук Бояна - Розанов Сергей Константинович

Раны Юрко заживали. Сатлар приходил к нему каждое утро. Он приносил целебный напиток настой ковыля, прикладывал к ранам сухие змеиные кожицы, смазывал сурчиным жиром или медом.

Однажды Сатлар, меняя повязку на груди Юрко, сказал:

— Когда вернется к тебе прежняя сила, прославь звезды. Они, как дети бога Кама, оберегают нас. Тебя защищает утренняя звезда — любимая дочь великого бога. Ты рожден под ее светом. Я узнал это в гаданиях. Но между тобой и ханом стоит солнце, и оно не всегда будет благосклонно к тебе. Ты перед ним как искра.

— Искра сильнее солнца, когда попадает в глаз.

— Может, ты и прав, — подумав, согласился Сатлар, — но береги эту мысль, не высказывай перед солнцем. Светлый бог Кам не любит соперников. Я пришел сказать о другом...

Юрко с любопытством смотрел на старого жреца. Голос у него был низкий, гудящий, лицо в крупных складках. Лохматые брови нависли, а глаза живые, будто юные, блестящие. Какие в них скрыты думы? Может быть, наказ хана? Наверняка хан говорит с ним...

— Когда-то и у меня был сын, — задумчиво начал Сатлар. — Он ни в чем не уступил бы тебе. Он был смел и ловок, как барс, Он любил боевые походы и был охоч до боя. Мы кочевали тогда у Лукоморья. Сын с воинами ушел далеко вперед и встретил византийцев. Он был молод, как ты, и сгоряча первым кинулся на них. Но что можно было сделать одному против византийских щитов, против железных доспехов: их не пробивает даже острое копье! И мой сын погиб... С тех пор я не сплю спокойно ни одной ночи... Я ищу его, ищу достойного.

Сатлар умолк. Опустив голову, задумчивый, стоял перед ним Юрко. Потом стал досказывать:

— Я пришел к тебе... Слушай и молчи, юный батур! Глядя на тебя, я будто вижу сына. Ты и он — как два брата. Даже и лицом схожи. Мать его была руситка... Подумай, может, заменишь мне его? Тогда ты постигнешь все истины, станешь великим мудрецом. Множество дивных тайн я открою тебе...

Юрко молчал, раздумывая над предложением старика. Что скрыто за его словами? Не поможет ли Сатлар узнать, где Ярослав Глебович? Если жив, вдруг да поможет освободить его! Без друзей не победить. Надо все хорошенько разведать...

Сатлар, видя нерешительность юноши, продолжал:

— Ты — мудр. Ты — сильнейший. Ты станешь большим батуром у кипчаков, прославишься на всю Дешт-и-Кыпчак. Самые быстроногие скакуны будут в твоих табунах. Ты возьмешь лучшую деву кипчакскую в жены и, кто знает, может, будешь князем... Ведь хан всесилен!

Наконец-то Юрко понял, к чему вел речь старик. Не по ханскому ли наказу он так старательно увещевает его перейти на сторону половцев? Так вот почему для него режут лучшего барана, из туши которого вываривают только маленькую чашу целебного отвара. Потому-то жрец и лечит его!

Юрко отступил от старика, синие глаза сверкнули злобой, в гневе он сорвал с себя повязки и кинул к ногам старика.

— Замолчи! — крикнул от — Или неведомо тебе, что я русич? Только трус бросает свой народ! Только змея уползает...

Сатлар вздрогнул, приподнял руки и, отступая к выходу, тихо и скорбно, будто моля, сказал:

— Ты не понял меня! Ты не ведаешь, чьи мысли я повторяю. Не говори! Думай! Следи! И если тебе будет нужна помощь и дружба, не таясь скажи... И помни еще: берегись темной ночи, черная ночь беспощадна!

Опустившись на ложе, Юрко почувствовал под боком что-то твердое. Это был короткий кинжал. Кроме старика, в этот день никто к нему не входил. Значит, кинжал оставил Сатлар! «Для чего?» — И не мог найти ответа.

...Особенно томительны были для Юрко ночи. Около кибитки мерно расхаживали стражи. В юртах верещали сверчки. В степной стороне ржали лошади, а за рекой в лесах выли волки. Иногда там, в лесу, трещали сучья под тяжелыми лапами медведя. От реки доносился испуганный лебединый крик.

Юрко не мог спать. Он тосковал по воле, вспоминал родные края... В памяти бегут и бегут события детства. Оно казалось пронизанным пламенем пожарищ, багровым ночным клубящимся дымом, страшными криками людей... Не так ли тревожна и вся жизнь Руси?! Сколько сил народных уходит на борьбу!..

Но иногда, как сквозь сон, мелькал просвет... Отца своего Юрко почти не видел: он всегда с войском, всегда в походах. А когда наезжал в вотчину, было много счастья, всем он привозил подарки. Мальчик особенно радовался: он любил отца» гордился им, храбрым и мудрым военачальником. И сам видел себя во главе войска...

И никогда не забыть Юрко этой страшной ночи, когда отец пришел, чтобы перекрестить его перед сном. И зачем он в ту пору приехал? Ускакал вперед один, оставив где-то позади своих Соратников. А они не спешили, чтобы не мешать своему тысяцкому хоть денек передохнуть дома...

Думы, думы, бегут, как сквозь туман, скользят видения... А глянет Юрко в открытый полог юрты: черное небо уже синеет. Небо чистое, все в звездах. И его звезда золотом сияет на восходе. Это она оберегает его. Здравствуй, звезда золотая!

Звездочёт

В обеденный зной хан Беглюк лежал на подушках в своем шатре. Края шатра были вздернуты, и сквозной ветерок освежал отдыхающее тело. Он только что отпустил сказочника, потешавшего его веселыми небылицами. И вспомнился хану странный русич-потешник, что так смело говорил с ним, а еще смелее и искуснее владел мечом. Сказочники надоели: одно и то же. А у русича каждое слово горячит... Хан приказал позвать Сатлара. Это он подал мысль: приманить русича в сыновья звездочета.

Когда старик пришел и остановился возле узорчатых завес шатра, хан сказал ему:

— Садись! Беседа будет долгой.

Сатлар опустился на одну из предназначенных для гостей ковровых подушек.

— Что говорят звезды о Юрге? — спросил Беглюк, приподнимая лохматые брови.

— Путь моей звезды, великий хан, не лежит рядом с его звездой. Моя звезда встречает ночь, его звезда встречает день.

— Что узнал? Верно ли, что он только певец? Может быть, из княжеского рода?

— Он — могучий певец. Скажет слово песней, и народ пойдет за ним... Иногда он ночью поет, и я слушаю и не могу уйти... Уста спасают человека, его речь вызывает благосклонность.

— О-о-о, я это увидел при встрече. Но есть ли надежда приручить батура в твои сыновья?

Сатлар ответил не сразу.

— Я предлагал руситу все, как приказал ты, — сказал ханский лекарь, — но он не захотел слушать. Богатство не радует его.

— Говорил ли ему о княжеских почестях?

— Он не ищет их. Можно подумать: он князь. И лишь хочет знать, когда ты откроешь ему тайны нашей жизни.

— Много хочет знать! Он сыт? Здоров? — раздраженно спросил Беглюк. — Он скучает? Что ему еще нужно?

— Он ждет твоего слова, великий хан.

— Пусть ждет!.. А ты будь с ним по-отечески... Возможно, он все же захочет стать близким хану, быть великим батуром... А пока мы помалу начнем приручать русита. Будем развлекать, назначим охоту. Скоро вернется из набега ватага князя Турундая Беспощадного. Я приказал ему привезти гусли. Я сделаю певцу нежданный подарок. Надо же и побаловать! Люди храбрые и умные редки, как хвостатые звезды...

Хан откинулся на подушки и, уставившись на тканые узоры потолка, долго молчал.

Полуденная жара сковывала все. Половецкое становище спало. Только от реки чуть слышно доносился веселый-гомон ребятишек, да где-то в становище беспокойно ржал застоявшийся конь, ожидая хозяина. Высоко в белесом небе прокаркал ворон.

Беглюк взглянул на жреца и быстро сказал:

— Звезды иногда ошибаются: он должен был родиться половцем — твоим сыном. Это ошибка его звезды... Постарайся! Ты знаешь тайны чудес. Для тебя нет невозможного. Усынови русита! Заставь служить нам.

— Великий хан, я делаю что в силах сделать, но мысли его тверды. Он не изменит руситам; Степного коня на привязи не удержишь.

— Но мы диких коней объезжаем!

Беглюк резким движением поднялся с подушек. Черные, еще полные жгучего блеска глаза его с ненавистью уставились на жреца.

— Он должен быть при мне! Понял, старик? — сквозь зубы проговорил Беглюк. — Сделай так! Когда у меня справа будет Асап Непобедимый, а слева Юрге — могучий батур и великий певец, жизнь наша потечет радостно и покойно. Они оба стоят целого войска. Мы тогда сможем повелевать всеми Черными и Белыми половецкими вежами до самого Приморья и Тмутаракани. А то наши ханы зажирели, стали как сурки: каждый в свою нору тянет.