Внук Бояна - Розанов Сергей Константинович

Русич стал растирать затекшие руки, хмуро поглядывая на хана. Зелла встречала его взгляды. Как он смеет, враг!.. Да ей только стоит слово сказать о позорящих глазах...

— Кто ты? —с нова спросил Беглюк.

— Зовусь Юрко!

— Кто твой отец?

— Меня породило Солнце.

Хан вздрогнул от неожиданности, насупился: солнце — половецкое божество!

— Ты лжешь! — презрительно поджав губы, выкрикнул Беглюк. — Руситы привыкли хвастать, что они дети солнца.

— Наша земля никогда не жаловалась на солнце.

— Ха! Так ли?

— У меня нет меча и противника. Тебе придется верить слову.

И опять ответ русича застал Беглюка врасплох.

— О-о, на речах резок! — внимательно оглядывая Юрко, медленно пробормотал он. — Но мы ценим храбрость не по слову, а когда видим доблестные дела. Слово же — как дым!

— Жаль, что мы не встретились на поле брани, — ответил Юрко.

Хан взглянул на Асапа. Тот стоял рядом, сжимая в руках меч.

— Прикажи снарядить русита для боя и уличи бахвала! — сердито сказал ему Беглюк. — Начнем поединок... И да прольется кровь в честь всемогущего бога Кама!

У Асапа загорелись глаза.

— Русит клевещет на солнце! Светлый бог Кам не любит сырые, темные леса руситов. Светлые духи бога живут в степи.

— Я с детства ходил по степи и, кроме летуна-ветра, никого не встречал, — ответил Юрко.

— Пеший — несчастный! Бог Кам презирает таких... Это ваши боги с посохами. Боняк сжигал их в Печерской обители, как коровий помет. А наши духи найдут тебя! — Асап, оскалив широкие желтые зубы, провел ладонью по лезвию меча. — Светлые духи приходят вместе со смертью.

— Не скоро мне с ними встретиться! Боги любят покорных, — шутливо проговорил Юрко.

Хан и князья ухмылялись. Их смешила и дивила опрометчивая уверенность пленника. «Он не боится! — подумал Асап. — Перед смертью шутят лишь самые отважные. Но смерть уже идет к нему. Еще никто не уходил живым от меча Непобедимого».

Тем временем воины принесли снаряжение для боя. Пока Юрко примерял шлем, хан говорил ему:

— Вижу: ты смелый выдумщик! Кто же ты?

— Мне говорят, что дед мой был славный Боян. Великие люди слушали его да радовались.

Хан встрепенулся и большими глазами глянул на русича.

— О-о-о! Песни Бояновы — могучие песни! Может, и ты владеешь песенным даром?

— Пою.

— Уж не тот ли ты прославленный Юрге — дивный певец, чьи слова неустанно повторяют и наши люди? А ну-ка, пой нам!

— Настанет пора, спою. А пока, если не дадут кумыса, я не могу и слова сказать. Я не пил с утра. — И, прикидывая на руке тяжесть меча, Юрко добавил: — Сперва надо кончить одно.

Сидевший недалеко от хана купец Галай тихо сказал Беглюку:

— Гусляры — весьма непонятные люди. Однажды наши воины захватили трех славян без оружия и доспехов, с одними гуслями. Певцы сказали им, что сами не облекаются в доспехи, но под их песни славянские дружины идут на бой и побеждают. Наш император Маврикий и весь народ дивились силе и певучести их голосов. Гусляры пели, и по их желанию люди плакали или смеялись. Когда же певцам стали предлагать награду и богатую жизнь в нашей стране, они отказались, не побоялись угроз. Наш щедрый император оценил их гордость, отпустил восвояси, и они ушли в свои земли. Не правда ли, это достойно удивления? Так могли поступить лишь храбрейшие!

— Надо было держать их при себе и приручить, — проговорил хан. — Непокорного человека покупают почетом, если нужно. Или рубят голову. Такие не служат из-за страха.

Беглюк приказал напоить русича. Один из воинов подал чашу с кумысом. Юрко принял ее и, глядя на Зеллу, сказал:

— За твое счастье пью, дивная сестра солнца! — Поклонился Зелле, дотронувшись рукой до земли, и залпом выпил кумыс.

Лицо Зеллы вспыхнуло. Она улыбнулась, белые зубы сверкнули, как лепестки ромашки. Это была большая честь: в кругу прославленных батуров раздалась похвала женщине. Даже взгляд хана на мгновение просветлел, в его глазах блеснула гордость.

Радостное смущение Зеллы заметил и Асап: она трепещет, как звезда непорочная! Нахмурился, скулы вспыхнули и застыли. Мысли о ханской дочери постоянно тревожили князя, он лишь укрощал свое сердце надеждой: она от него не уйдет! Быстро шагнул вперед и крикнул:

— Эй, русит! Ты еще в пути надоел мне своеволием и дерзкими мыслями. Берись за меч!

Скрестились и зазвенели мечи. Будто белопламенные лучи солнца хлестали друг друга. Батуры повскакали с мест, чтобы лучше видеть поединок.

Асап напал первым, рассчитывая одним ударом покончить с пленником. Но Юрко удачно отвел удар. Асап сразу почувствовал опытного противника, и это еще больше разозлило его. Но как он ни стремился поразить Юрко, как ни рассчитывал удары, проворный меч русича успевал отбивать их. Юрко бился обдуманно, берег силы, внимательно следя за Асапом, сохранял дыхание.

Два раза разводили их, сменяли рассеченные щиты, наскоро обмывали раны. И снова сходились противники.

Беглюк с наслаждением следил за искусным боем: давно такого не видел! Он любил поеДинки на пирах и всегда благоволил к победителям. Однако не так относились к поединку батуры. Они разъярились вместе с Асапом, сопровождали радостными криками каждый его ловкий удар, встречая грозным молчанием быстрые удары русича.

Асап'уже напрягал силы. Как искусно и неудержимо ни нападал он — все неудачно! Русич будто разгадывал заранее его внезапные наскоки. Асап уже понял, что этот поединок пошатнул его славу Непобедимого. На виду у всех! Перед взором хана!.. Это особенно злило. Улучив момент, он обрушил на русича страшный удар. Но Юрко хитро отступил на шаг, и меч Асапа со свистом рассек воздух. Лишь кусок щита у Юрко отлетел на землю. Сам же он только пошатнулся, хотя на его плече выступила кровь.

Толпа взревела от восторга. И в этом крике никто не услышал стона Зеллы. Она смотрела на поединок широко раскрытыми глазами, полными ужаса: как искусно бился этот русит! Он же прямо с пешего пути — и в бой! Стало жаль его — за что он погибнет?! А он так хорошо сказал ей дивные слова... Лицо ее побледнело. Впервые она пожелала победы врагу и чувствовала, что уже ненавидит Асапа, толстые губы которого покрылись пеной. Он хочет взять ее в жены, но теперь не будет такого... Вот если бы он был как этот русит!..

Снова зазвенели мечи. Улучив мгновение, Юрко быстрым взмахом меча рассек руку Асапа, тот отскочил и перехватил меч левой рукой.

— Довольно! — крикнул хан и подал знак прекратить поединок. — Щедрый бог Кам наградит тебя, князь! А ты, Юрге, будешь жить — таков закон: ты выстоял в поединке с Непобедимым. Твоя рука завидно владеет мечом. Как же ты стал пленником?

— Я — не пленник. Я — вольный певец! — ответил Юрко. — Мы, гусляры, ходим по земле вольно и поем народу... Ты должен бы принять меня как гостя.

— Хо, ты шутник, Юрге! — Хан сощурил глаза и с едкой насмешкой добавил: — Гости у нас нередко теряют головы.

— А неволя не слаще смерти.

Глаза Беглюка снова открылись и блеснули.

—Так зачем же ты пришел? — резко спросил он.

— Певец поет о жизни. Певцу надо видеть жизнь, людей!

— Ты хочешь петь о нас? — удивился хан, и что-то похожее на удовольствие проскользнуло по его лицу.

— Если сложится песня — спою. Но сначала надо узнать ваш народ, говорить с ним.

— Разве руситы мало видят кипчакских воинов? Мы сможем бывать и чаще. — Рот хана искривился от хищной усмешки. И все гости ухмыльнулись, ощерив желтые зубы.

Юрко не спеша окинул взглядом половецкую знать и громче, для всех, проговорил:

— А мы так сказываем: повадится медведь по мед ходить, тут ему и голову сломить. Справедливость побеждает силу.

— Хо! Ты слишком смело судишь, внук Бояна.— Беглюн только что пережил приятное волнение крови, глядя на поединок. А теперь смелая речь русича горячила, как перед боем.

— Может быть, ты хочешь петь о смерти кипчакских батуров? — хитро прищуривая один глаз, протянул хан.

— Я пою о счастливой жизни, — снова повторил Юрко. — Даже малая пташка радуется бытию. Вот и ищу, где живется лучше.