Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860 - Джон Баддели

Однако пока все шло хорошо. Был заключен мир с Персией и Турцией; в Грузии все было спокойно; Шекен был присоединен без боев; были построены Грозный, Внезапная и промежуточные крепости, которые должны были сдерживать Чечню; Мехтули, Табасаран, Кайтаг, Акуша, Авария были подчинены России силой оружия. Теперь пришла очередь Кази-Кумуха, и в июне 1820 года Мадатов, как всегда превосходя ожидания Ермолова (но не распоряжения), добавил это ханство к списку побед. Кампания продлилась всего 2 недели.

Выступив из Ширвана, Мадатов послал свою кавалерию, состоявшую из сотни казаков и 1000 всадников из числа местных жителей, в обход прибрежных провинций. Что касается пехоты и артиллерии (5 батальонов с 14 пушками), то под его непосредственным командованием они направились прямо к цели через Главный Кавказский хребет. В анналах Кавказской войны этому походу нет равных. Спустившись в Кубу, он занял столицу, носившую то же имя. Там к нему присоединился Аслан-хан, верный России правитель кюринов, со своими 800 всадниками. Продолжив свой поход, Мадатов прошел через всю страну и 11 июня перешел границу Кази-Кумуха. Враг, в числе 20 000 человек, собрался возле Хозрека. Он храбро защищался, но потерпел поражение, после чего Хозрек был взят штурмом. Хан Сурхай бежал в свою столицу Кумух, однако жители заперли перед ним ворота. Аслан был торжественно коронован и от имени царя провозглашен ханом Кази-Кумуха. Со своей стороны, он обязался охранять границы и направлять свои войска туда, где это будет нужно России. Он также обязался разрешать строительство фортов и дорог на территории своего государства, платить ежегодную дань в размере 3000 рублей и назначить отдельных наибов, которые будут подчиняться ему.

Русские покинули Кумух и на обратном пути приняли клятву верности от свободной общины Кубачи. Эти люди жили в горах Кайтана, на расстоянии 5000 метров над уровнем моря. Они славились на весь Кавказ кузнечных дел мастерами и оружейниками. Работая по металлу, они делали ружья, пистолеты, мечи и кинжалы, которые славились не столько как оружие, сколько как произведения искусства.

Ермолов еще раз поблагодарил Мадатова за блистательное ведение очередной кампании и сообщил императору, что «подчинение Дагестана, начатое в прошлом году, теперь завершено, и эта страна – гордая, воинственная и до сих пор непобедимая – пала к священным ногам Вашего Императорского Величества». Кстати, внутренняя западная часть Дагестана, еще более удаленная и труднодоступная, чем Кази-Кумух, осталась нетронутой, и многие общины лишь только слышали о русских, но никогда не видели их. Однако гораздо большая и более богатая часть страны теперь поклялась в верности России, и Ермолов предпочел не принимать во внимание ту частичку, что осталась непокоренной. Как показали дальнейшие события, он жестоко ошибался; однако он вряд ли мог понимать, что удары, нанесенные Россией этой стране, начали выковывать оружие, при помощи которого некоторые аварцы, чьи имена пока еще были неизвестны, через несколько лет уничтожат львиную долю сделанного им и бросят вызов мощи России. Совершенно очевидно, Ермолов способствовал появлению Шамиля, а тот, в свою очередь, – окончательной победе России. Первый своими безжалостными методами разбудил яростный дух фанатизма и стремления к независимости, который только и мог способствовать созданию политического альянса между воинственными племенами Дагестана и Чечни. Последний же был самим воплощением этого духа. Применяя не менее жестокие методы, он приучил эти племена к дисциплине и вселил в них желание в конце долгой и героической борьбы за свободу принять господство более мягкого и цивилизованного сюзерена, чем он сам, а именно – России. Из этих фактов следует извлечь соответствующие уроки. В конечном итоге имеют значение не битвы и не осады, а воздействие на народы тех изменений, причиной которых и они являются.

Ермолов, по его собственным словам, завладел Шекенским ханством, «толкуя договоры, как мусульмане толкуют Коран, то есть в соответствии с обстоятельствами». Теперь ему надо было завладеть Ширваном, «поняв характер хана». Мустафа, пожилой человек, «чья природная робость усиливалась ипохондрией», пережил много бед и превратностей судьбы, и у него выработалось глубокое недоверие к России. Граф Зубов в 1796 году передал трон Ширвана его кузену Касиму, но не успели русские отойти, как Мустафа вернулся к власти и восстановил независимость, которую сохранял до падения Гянджи и завоевания Карабаха во времена Цицианова. Затем он признал себя вассалом России, но, предвидя, какая судьба уготована ему, попытался избежать ее. Катастрофу спровоцировало двойственное поведение полковника Пестеля, который высказал дружеское расположение к беглому Касиму. Подозрения Мустафы стали реальностью; и никакие заверения не могли развеять их. Сначала он решил сопротивляться и собрал свое войско. Однако, когда Ермолов воспользовался возможностью продемонстрировать свою силу и стал угрожать в своей обычной манере, мужество покинуло старого хана, и он бежал в Персию, бросив даже жен и детей. 30 августа 1820 года Ширван был провозглашен русской провинцией.

Так шел процесс поглощения земель, причем он шел столь успешно, что рассказ о нем может показаться монотонным и даже утомительным. Однако он уже почти подошел к концу, и его нельзя опустить, если мы хотим понять причину грядущих событий. Уже упомянутая нами крепость Бурная словно нависала над Тарку там, где северные горы врезаются в Каспий. Она была построена в 1821 году Вельяминовым, и ее возведение так встревожило местное население, что понадобилась короткая кампания по их «умиротворению».

Аймяки был разрушен, а Ахмет, хан Аварии, зачинщик беспорядков, был ранен.

В течение всего 1821 года Ермолова на Кавказе не было. Он находился в европейской части России или под Лайбахом, где кажущиеся блистательными результаты его четырехлетнего командования завоевали ему личную похвалу от его царственного господина.

На Кавказе царил мир, или то, что там считалось миром, и поэтому отсутствие Ермолова не особенно ощущалось, поскольку бразды правления были в крепких руках Вельяминова. Однако за пределами России абсолютно неожиданное осложнение привлекло внимание не одного европейского государства.

Вероятно, глупо задаваться вопросом, как религиозные различия между мусульманами сказались на ходе мировой истории, однако нет сомнений в том, что ненависть, лелеемая последователями Али по отношению к суннитам, неоднократно оказывала существенное влияние и на судьбы христиан. В любом случае расовые различия стояли на пути создания прочного союза или дружеских отношений между Турцией и Персией. По всей вероятности, они же лежали в основе религиозных противоречий. Однако последние из года в год лишь усиливались и делали практически невозможным даже такое сотрудничество, какого требовали соображения политической целесообразности. Самые первые успехи России в Закавказье стали возможны во многом благодаря ссорам между Персией и Афганистаном, Турцией и Персией; с тех пор мусульманские страны не сделали ни одной серьезной попытки совместно выступить против завоевателя с севера. Когда они все-таки объединялись, в их союзе отсутствовала искренность, которая только и могла обещать сколько-нибудь серьезный успех. Фактически почти все войны России с Турцией и Персией велись против той или иной страны по отдельности. В тех редких случаях, когда (как, например, в 1808–1809 годах) Россия сражалась одновременно с двумя странами, это продолжалось недолго, и совместные действия двух стран были абсолютно неэффективны[48].

К концу XVI века шах предложил провинции Баку и Дербент царю Федору Иоанновичу в обмен на помощь русских в войне против турок. Однако, поскольку Турция уже владела этими провинциями и не собиралась уходить оттуда, из этого ничего не вышло, и шах Аббас впоследствии вернул эти территории Персии. Позже султан Хусейн искал помощи Петра в борьбе против Махмуда, правителя Афганистана. Когда же южные соседи России грозились объединиться против нее, то России, как правило, с легкостью удавалось не допустить их объединения, чтобы «разобраться» с ними поодиночке. Теперь, в 1821 году агент России Мазарович, по сути, против воли царя сумел спровоцировать вооруженный конфликт между Персией и Турцией.

Ермолов в то время был в отъезде, и Мазарович получал указания только из далекого Петербурга. Он знал о напряженных отношениях между Россией и Турцией и, услышав из достоверного источника о том, что царь отозвал своего посла из Константинополя, решил (вполне естественно), что объявление войны было бы очень кстати. В этих обстоятельствах желая оказать своей стране неоценимую услугу, он подтолкнул Аббас-Мирзу к войне с Турцией. Этот принц, молодой, амбициозный и полный тщеславия и жажды славы, имел хорошо обученную английскими советниками армию. Он горел страстным желанием воспользоваться подвернувшейся возможностью и расширить границы своих владений, а заодно получить славу и богатства за счет своего ближайшего соседа, который был абсолютно не готов к такому развитию событий. Британия запретила своим офицерам пересекать границу и отозвала их из лагеря Аббас-Мирзы. Только паша Муша оказал персидским войскам хоть какое-то сопротивление. Скоро были взяты и разграблены провинции Баязет и Каре.