Метель - Алина Аркади
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Серёж, не надо.
– А что такого? – присаживается на противоположный настил. – Я часто о тебе вспоминаю. Думаю, как бы сложилась моя жизнь, если бы моей женой ты стала, а не Алёна. Согласись ты в тот вечер, сейчас бы была Гороховой и матерью моих детей.
– Серёжа…
– Много раз думал. Ты не думала? Не сожалела, что мне отказала? Я ведь тебя любил, Маш. По-настоящему любил, а ты отказала. Вот так просто, – делает жест в сторону, словно я выбросила его, как щенка.
Понимаю, что мужчина выпил достаточно с Москвичом за время нашего отсутствия, и меньше всего желаю предаваться воспоминаниям, которые давно стёрлись из памяти за ненадобностью. И чтобы закончить ненужный разговор, уверенно иду в соседний сруб в сопровождении Сергея.
– Пришла! – восклицает Женя. – А ты говорил, что не согласится.
– Говорил, – подтверждает Алексей, скользнув по мне пустым взглядом.
Окидываю мужчин взглядом, второй раз за день делая для себя вывод: безопаснее всего остаться в одном помещении со Сказочником. И как бы мы ни цеплялись друг к другу, именно с ним чувствую себя защищённой. Сергей подталкивает меня в спину, и я оказываюсь рядом с Москвичом, который тут же принимает сидячее положение, подвигаясь ко мне.
– Маша, мне Серёга столько про вас рассказал. Вы великолепная! – берёт мою ладонь в свою и прикасается губами к тыльной стороне. Делаю попытку освободить конечность, но Женя, как клещ, вцепился в меня, не желая отпускать. – Вы такая красивая девушка! – слышу вибрирующие нотки в голосе, и почему-то становится противно.
– Спасибо за комплимент, Евгений, – с трудом избавляюсь от его хватки. – Но нам всем нужно отдохнуть, чтобы на рассвете выдвинуться в тайгу. Ты, – указываю на Алексея, – за мной. – Пропускаю Сказочника вперёд и останавливаюсь в дверях, чтобы пожелать: – Спокойной ночи, мальчики.
Подкладываю печь, едва успевая к затухающему огню, и выставляю припасы на стол. Самое простое, но сытное и питательное. В основном консервы и не скоропортящиеся продукты, но немного овощей всегда беру. Обязательно аптечка, случаи бывают разные. Сказочник молча разбирает свой рюкзак. Из содержимого делаю вывод: Горохов научил, что брать с собой. Наливаю чай в две кружки и подвигаю к мужчине. Видимо, порция алкоголя, предложенная Сергеем, была первой и последней, потому что Алексей абсолютно трезв.
– Почему остановила выбор на мне? – неожиданный вопрос в тишине, и я застываю в неоконченном движении.
– Наше общение с Сергеем сводится к воспоминаниям. Точнее, он вспоминает, а я почти ничего не помню. Странно, когда женатый мужчина так детально описывает чувства десятилетней давности. К тому же наше общение напрягает Алёну, а Горохов обязательно проговорится. А Москвич… то есть Евгений, – поправляю себя, – испытывает ко мне мимолётное влечение, проявляющееся в каждом жесте и слове. Обыкновенный ходок, коллекционирующий женщин. Не мой формат. Да и уже значительно пьян.
– А я?
– А с тобой мы сегодня выяснили, что испытываем друг к другу одинаковые чувства.
– Раздражение, – с грустью констатирует Сказочник.
– Именно. Поэтому двум совершенно безразличным людям намного проще существовать в одном помещении. Если честно, я устала. Долго не была в тайге, а проехали мы сегодня много, прошли столько же. Поэтому хочу отдохнуть, а не вести беседы. Завтра придётся потрудиться не меньше.
Алексей воздерживается от комментариев. Вообще, после инцидента с росомахой что-то в нём изменилось. Если раньше болтал и шутил, стараясь поддеть меня, то теперь взгляд стал серьёзным, осознанным, глубоким. Кажется, даже ощущения рядом с ним стали иными – вибрирующие, проникающие под кожу и поддевающие забытое и волнующее кровь. Сладкое чувство предвкушения перед чем-то особо значимым. Или же я вижу то, чего не существует? Слишком долго смотрю на мужчину, отчего он выпрямляется и непонимающе приподнимает бровь. Немой вопрос, который я оставляю без ответа.
Раскатываю матрас по настилу, сверху покрывало и несколько одеял, как мне кажется, довольно тёплых. Даже подушка вполне удобная, что редко в избушке охотника. Хотя человек, который построил срубы, позаботился о самом необходимом. Подкладываю печь, скидываю куртку и обувь, ныряю под одеяла и жду, когда Сказочник сделает то же самое. И когда мужчина укладывается, выключаю фонарь на столе.
Сруб погружается в темноту, и лишь потрескивающее в печи дерево становится единственным звуком. По телу прокатывается озноб, и я кутаюсь в одеяла с головой, чтобы согреться. В соседнем срубе теплее, но это потому, что мужчины нагнали жар с обеда, пока мы со Сказочником бродили по тайге. Холодно. Не могу согреться, как бы ни старалась. Проваливаюсь в дрёму, но сквозь неё чувствую, как тело пронизывает ледяными волнами. Поднимаюсь и подкладываю печь, успевая погреть ладони у огня, но, забравшись под одеяло, вновь трясусь. Плаваю в странном пограничном состоянии полусна, когда безумно хочется спать, но то, что доставляет дискомфорт, не позволяет отключиться. Кручусь, переворачиваюсь и натягиваю одеяло на голову – не помогает. Дрожу несмотря на то, что в помещении довольно тепло.
Сквозь чуткий сон слышу, как Сказочник встаёт и направляется к печи. Заполняет дровами и возвращается, но не ложится на свой настил, а идёт к моему. Чувствую только, как опускается рядом и набрасывает сверху ещё одеяла. Мужская рука прижимает спиной к своей груди, и только я собираюсь возмутиться, как блаженное тепло растекается по телу. Он горячий, словно та печь, в которой сейчас трещат поленья. Пусть он хоть сотню раз меня раздражает и бросается острыми комментариями, но сейчас я вжимаюсь в тело Алексея и, нащупав его руку, тяну, приглашая себя обнять и прижаться теснее. Понимает, что не гоню его, поэтому протискивает ногу между моих, оплетает обеими руками и утыкается носом в мою макушку. Не проходит и нескольких минут, как я уплываю в сон под мерное дыхание мужчины.
Глава 15
Просыпаюсь в одиночестве, и теперь кажется, объятия Алексея мне приснились. Но вдвое больше одеял на мне и его запах на подушке уничтожают сомнения. Поднимаюсь, понимая, что за окном раннее утро и пора проверять наши ловушки. Достаю зубную щётку и пасту, а приблизившись к импровизированному умывальнику, замечаю открытый тюбик. В памяти всплывает наш с Кристиной разговор, когда она обвиняла меня в излишней придирчивости к мужчинам. Интересно, что именно сейчас этот самый момент не вызывает во мне ни единой эмоции. Кручу в руках зубную пасту, и на меня снисходит озарение: а может, дело не в самом тюбике, а в том, кому он принадлежит? Возможно, Давид не устраивал меня изначально, а я просто искала недостатки, чтобы убедить себя, что с этим мужчиной не
