Метель - Алина Аркади

Павел Георгиевич. Мама Ангелина Рудольфовна. Тридцать пять лет. Место регистрации – Москва. Не женат, детей нет. Не судим.

– Информативно. Ничего не скажешь. Краткость – это прям твоё.

– Ещё вопросы есть?

– Есть. И много, – тычет в меня пальцем.

Даёт понять, что краткой информацией не отделаюсь, если желаю получить больше от неё. Маша не из тех, кого можно заговорить и перевести беседу в другое русло. К этому разговору мы вернёмся. Но как быть честным, если желаешь сначала понять, нравишься женщине ты или твои деньги? А я хочу ей понравиться? «Да» и «нет» спорят во мне, и чаша весов опускается под тяжёлым «да». Но есть препятствие в виде жениха, о котором знают все. Мало того, имеется характеристика. Опять же со слов Зои.

– Должность, расчётный лист и анализ средств? Подробное описание жилья в квадратных метрах, стоимости ремонта и возможности проживания двоих взрослых и троих детей? Что ещё рассказать, чтобы тебе стало интересно, Маша? Чем тебя развлечь?

– Меня не нужно развлекать, мне не скучно. И если я сейчас здесь, с тобой один на один, значит, мне уже интересно. Расскажи мне, кто ты. Каким был в детстве, дразнили ли тебя в школе и дрался ли ты из-за понравившейся девочки? Куда ты идёшь, мужчина? И кого ведёшь за собой?

Маша совсем близко. Глава в глаза, не стесняясь и не скрывая желания узнать. Прямые вопросы, которые выбивают почву из-под ног, потому что людям, как правило, плевать, какой по объёму ворох мыслей ты перекладываешь ежедневно в своей голове и что тебя гложет на протяжении долгого времени, отбирая покой и ровный пульс. Не успеваю сформулировать ответ, когда блондинка продолжает:

– Что, непривычно? Сложно? Ведь девочки обычно не задают таких вопросов, да? Безопаснее говорить о погоде и природе, томно вздыхать, сладко молчать, обсуждать аромат зёрен дорогого кофе, накручивать локон на пальчик с маникюром и отводить взгляд, смущаясь. Это всё работает, не спорю. Но зачем? Мне неинтересно, сколько ты зарабатываешь и на каком этаже твоя квартира, и вообще твоя она или же съёмная. Мне важно, чтобы человек не был сволочью не только по отношению ко мне, но и ко всем остальным, кем бы они ему ни приходились.

– Прямо.

– Что прямо?

– Ты спросила, куда я иду. Прямо.

– Что ж, – разочарованно выдыхает, – не получится у нас разговора.

– Условия неподходящие.

– А какие нужны? – не унимается.

– Более комфортные, – пожимаю плечами, мысленно представляя, какие бы условия устроили меня лично.

На секунду мысль взмывается вихрем, рисуя откровенные картинки исключительно горизонтальных вариаций нашего разговора, но я гоню их прочь, удивляя самого себя. Маша и раньше меня притягивала, а когда посреди улицы оголила часть своего тела, показывая увечья, виновником которых стал я, так и вовсе позволила рассмотреть нечто большее, чем просто синяк.

– Чем здесь не устраивает? – расставляет руки и крутится на месте, подняв лицо к небу. – Тишина, снег и тайга. Никто тебя не услышит.

– Не совсем подходящее место, чтобы делиться воспоминаниями и детскими переживаниями. А их, поверь, было много. И тебе на самом деле интересно или же ты просто заполняешь тишину расспросами и видимостью беседы?

– Интересно, – произносит уверенно. – Все наши встречи заканчивались, мягко говоря, не очень позитивно. Скажу честно: ты больше раздражаешь меня, чем нравишься. И я подумала, если попробую узнать тебя, найти положительные качества, возможно, наше общение станет более ровным и спокойным. Дед сказал, что раньше ты заходил к нему почти каждый день, сейчас не желаешь, вероятно, из-за меня. Если мы сможем не рычать друг на друга, вести человеческий диалог и найти точки соприкосновения, ты станешь желанным гостем в нашем доме.

Вот так, значит, Маша. Раздражаю. А я-то подумал… В общем, неважно, что подумал. Плюс: Маша сказала прямо о чувствах, которые я в ней вызываю. Минус – это не то, что хочет слышать мужчина, заинтересованный женщиной. Девушка удивляет и сбивает с ног словами, комментировать которые я не готов. Всегда не готов. Внутри зажигается азарт, готовый сорваться с места и доказать Маше, что она может испытывать ко мне намного больше. Теперь я намерен вывернуться, но найти подход к голубоглазой охотнице. Есть жених… Не стенка, подвинется.

– Аналогично, – отвечаю с опозданием.

– Что «аналогично»? – хлопает длинными ресницами, видимо, потеряв нить разговора.

– Ты раздражаешь меня не меньше.

– Ну вот, я была права: нам противопоказано находиться вместе, – обречённо опускает плечи.

– Просто есть люди, которые изначально несовместимы. Вероятно, мы с тобой из этой категории. А может…

– Молчи, – шипит Маша и смотрит куда-то за меня.

Она близко, но сейчас прижимается вплотную, фокусируя взгляд не на мне. Блондинка ниже меня, поэтому её глаза находятся как раз на уровне моего плеча.

– Маш, что…

– Заткнись, – цедит сквозь зубы со стоном. – Не шевелись. Даже не дыши. Росомаха.

Меня окатывает ледяной волной. Страх усиливается, когда понимаю, что не вижу животное, находясь к нему спиной. Сейчас Маша – наши глаза. Вспоминаю рассказы охотников о росомахе, и меня начинает потряхивать. Самый отчаянный и безрассудный зверь тайги. В поединке всегда идёт до конца и плевать, что соперник может быть в разы больше. Варианта только два: либо она, либо её. Вспоминаю рекомендации: на дерево не лезть – достанет; не бежать – догонит; не запугивать – нападёт. Никогда не встречался лично и не горел желанием.

– Ружьё, – шепчу и указываю взглядом на своё плечо.

– Я не то что выстрелить, даже вскинуть не успею, – шепчет Маша, едва шевеля губами. – Расстояние восемь метров – для неё три прыжка. Давай развернёмся. Я обойду тебя и получу возможность выстрела.

– Нет, – вцепившись в куртку девушки, прижимаю.

Мне и самому страшно, но в эту секунду за неё страшнее. Если зверь нападёт, то на меня, а Маша успеет убежать. За спиной раздаётся протяжное шипение, а следом рык.

– Агрессивная. Где-то поблизости детёныши. – Маша медленно ведёт головой, осматривая пространство. – Не вижу.

– Что делаем?

– Идём, – произносит Маша. – У неё слабое зрение. Для неё мы пятно чего-то неизвестного, поэтому рычит. Синхронно, по моей команде: я делаю шаг назад левой ногой, ты вперёд правой. Понял? – Киваю, чтобы лишний раз не говорить. – Шаг, – едва не путаю ноги, но двигаюсь верно. – Шаг. Шаг. Шаг. Уйди… – цедит Маша, и я понимаю, что слова обращены к животному. – Ещё шаг. Стой. – Не вижу, что происходит за моей спиной, отчего пульс лупит в виски, заглушая все звуки. Мои пальцы по-прежнему сжимают куртку девушки, кажется, вот-вот прорвут ткань. – Сколько до снегоходов?

– Метров сто, может, девяносто, – навскидку определяю расстояние.

– Шаг.