Красная машина. Юниор из будущего - Павел Барчук

Заметно, что делали кустарно. Это либо фотоальбом, который он решил приукрасить, либо альбом для марок. Открыл первую страницу. Ну, конечно… Какие, к черту, марки…

Там были вырезки из газет, статьи, просто фотографии, приклеенные к толстым листам.

На первой же странице — знаменитая пятерка: Фетисов, Касатонов, Ларионов, Макаров, Крутов. «Красная машина». Так их называли.

Да и не только их, честно сказать. Это я и сам знал. «Красной машиной» иностранцы величали нашу сборную. Сначала из-за того, что коммунисты. Типа, «красные». Но термин этот закрепился и стал почти официальным.

Славик под фотографией, на которой были изображены хоккеисты первой советской пятерки, написал именно эти слова. «Красная машина».

Потом шло небольшое пояснение, что впервые о «Красной машине» заговорили в 1970-е годы, когда сборная СССР блистала на обоих «хоккейных» континентах.

На следующей странице — фото Всеволода Боброва и вырезки про олимпиаду 1956 года. Ну, да, нагнули мы тогда всех круто. Семь побед в семи матчах. И 2:0 в игре с Канадой. Канадцы не могли принять и осознать свое приближающееся поражение. Перед третьим периодом они просто отказывались выходит на лед под предлогом того, что он якобы сильно подтаял. Их полчаса уговаривали продолжить игру. А сборной Союза было по фиг. Я вдруг подумал, что наверное, если бы даже лед вообще растаял, наши один черт вышли бы и играли.

На следующей странице снова были приклеены фото и пояснения, сделанные рукой брата. Снимки шли по очереди, соответственно годам. На первом — Евгений Бабич, Всеволод Бобров и Виктор Шувалов, потом — Константин Локтев, Александр Альметов и Вениамин Александров, третье фото — Владимир Викулов, Виктор Полупанов и Анатолий Фирсов, а на четвертом — Борис Михайлов, Валерий Харламов и Владимир Петров.

Не всех, естественно, я знал в лицо. Да и большинство фоток такого качества, что даже себя хрен рассмотришь. Просто фамилии написал Славка рядом с каждой фотографией. Большинство из них были на слуху, несмотря на давность прошедших лет. По отношению к моему современному настоящему, имею в виду. Сейчас-то, 1986 ещё не особо далеко ушел.

Судя по подборке, это самые известные «тройки» игроков за последние почти сорок лет.

В самом низу страницы Славик подписал, что в советском хоккее существовала долгая традиция создавать и сплачивать звенья и тройки хоккеистов. Не по пять человек, а именно по три.

Самое интересное, я знаю прекрасно почерк брата. Он писал всегда размашисто, не аккуратно, будто курица лапой. Брата даже мать всегда поддевала, мол, какой хоккей, ему надо идти врачом работать. Рецепты писал бы лучше всех. Потому что почерк, которым доктора назначали лекарства — прикол известный. Там никакой профессионал не разгадает, что написано.

Тут же — буковка к буковке. Мне почему-то сразу представилось, как Славик, высунув язык, выводит этот текст. Он старался, это точно. Причем старался не для кого-то, не для показухи, а для самого себя.

Судя по немного затертым листам, альбому уже нескольких лет. Значит, вести его он начал давно. Наверное, когда только увлекся спортом. Страницы по состоянию, как и фотографии, отличались друг от друга. Первые листы были замусолены и потрепаны больше, чем следующие. Получается, вел он этот своеобразный дневник все годы, с первого по сегодняшний день.

Где-то через страниц пять-шесть, после описания различных чемпионатов и биографий игроков, снова появилось фото той самой пятерки Ларионова — первой пятерки сборной СССР по хоккею с шайбой. В свое время они сметали всех на своем пути. Два золота олимпиад, четыре триумфа на чемпионатах мира и восемь выигранных чемпионатов СССР. Опять же. Список побед, существующих на тот момент, был братом скрупулезно указан по пунктам, с деталями и подробностями.

К примеру, среди записей имелась такая:

«1984 год — в составе ЦСКА выиграли подряд 39 матчей».

В общем, пятерке Ларионова Славик посвятил последние несколько листов.

В том числе расписал подробно биографию каждого участника звена. Где родился, как пришел в спорт, как попал в сборную. Славик очевидно был их фанатом.

Более того, мне показалось, свое звено он хотел видеть таким же. Интересно, с кем ассоциировал брат себя и друзей? Имею в виду, по отношению к пятерке Ларионова? Ведь точно ассоциировал. Это, как обычные пацаны в свое время грезили о приключениях Д'Артаньяна и трёх мушкетёров. Вот так же, похоже, и у Славки.

Среди информации, имевшейся на одной из первых страниц была, в том числе, фотография Тарасова. Того самого, знаменитого тренера. Никаких комментариев брат к ней не оставил. Вообще. Ни одного слова. Странно. Почти рядом с каждым снимком было что-то написано, а тут — полный ноль. Вот, как понять? Славка так сильно его не любит или наоборот, считает лучшим?

Ниже — заметка из газеты, дополненная снимком, на котором изображены игроки ЦСКА.

Качество, ясное дело, было снова не очень хорошее. К тому же, фотографии смотрели до меня сотню раз. Естественно, состояние у них немного хреновенькое. Хотя, видно, с альбомом Славка обращался бережно. Просто, если постоянно лазать и теребить их, то, естественно, чисто из-за этого, все равно снимки вытираются.

Я рассматривал лица людей, долгое время являвшихся гордостью страны и советского спорта, когда мое внимание привлек один из игроков. Он стоял прямо рядом с Тарасовым, который, ясное дело, там тоже присутствовал. Я задумчиво уставился на мужика. Знакомое лицо. Очень. Не пойму, кто такой. А потом меня осенило. Это же Сергей Николаевич. Наш тренер. Во, блин… Как неожиданно. Но тут же вспомнился разговор, который подслушал у двери кабинета. Сергей Николаевич ведь тогда сказал дяде Вове, мол Тарасов в свое время выгнал его из ЦСКА ни за что. Попытался напрячь башку и вспомнить, знал ли Славка подробности. Ни черта не вышло. Я положил альбом на стол, уставившись на это фото.

О Тарасове говорили много. Разное. Он был жёстким, упрямым, сложным человеком, который никогда не шёл на компромисс и не признавал авторитетов. Такая сложилась репутация. Он мог с одинаковой лёгкостью сделать выговор как «зелёному» подопечному, неправильно сделавшему упражнение на тренировке, так и высокопоставленному чиновнику, который ни черта не смыслит в хоккее, но посмел что-либо указывать Тарасову. Что уж говорить, если однажды он не побоялся увести команду со льда в присутствии генсека. Арбитры не засчитали шайбу, влетевшую в ворота противника, когда ЦСКА играли со «Спартаком». В то время было правило, в третьем периоде после десяти сыгранных минут происходила смена ворот.

И вот по часам на табло, шайба была забита «армейцами» ровно за