Красная машина. Юниор из будущего - Павел Барчук

я чувствовал, как во мне снова растет потребность выглядеть для нее кем-то очень крутым. Черти что, короче. И выяснять, кого из нас так плющит, меня или Славика, желания не было. Какая разница, если в любом случае это принесет только проблемы.

По большому счету, когда вскочил из-за стола и сказал, будто уже поздно, нам пора домой, просто решил свалить, от греха подальше. Пока еще что-то не натворил. И вообще, для себя пришел к выводу. Ну, его на хрен. Не жили богато и нечего начинать, как говорится. Не увлекался я никогда женщинами, чтоб крышу рвало, и упаси боже. Голову терять уж точно не надо. Не сейчас и не в этих обстоятельствах.

Парни, естественно, мой порыв быстрее отчалить домой, поддержали. Их, кстати, тот факт, что мы с Ленкой находимся в одном помещении тоже напрягал. Стоило девчонке открыть рот или вздохнуть, они аж вздрагивали и переглядывались. Наверное, опасались очередных провокаций с ее стороны, а с моей — опять какой-нибудь дурости.

Тем более, чтоб добраться до Сашкиного дома, нам предстояло еще час пилить по главной улице, во избежании различных неприятных ситуаций. Если прокатило один раз, не факт, что при новой встрече с местными это сработает повторно. Они, может, не очень большого ума, но тоже, не совсем дебилы.

Переночевали мы всей компанией у Сашки, как и было запланировано, а утром разошлись, каждый в свою сторону. Договорились встретиться после обеда. Тренер назначил физподготовку, а значит, в три часа дня нам надо быть уже в «Юбилейном».

Как только въехал в родные Семилуки, меня будто затянуло в густое вонючее болото. Вот такое возникало ощущение. Особенно на фоне впечатлений от прошлого дня. Здесь даже сам воздух был какой-то отравленный. Такое чувство, что зона накрыла наш городишко куполом и ее влияние распространялось по всей территории. Может, конечно, я придумывал себе все это, но серые пятиэтажки центра Семилук производили на меня гнетущее впечатление.

И еще, как заезженная пластинка, в мозгу крутились слова Симонова. Те, которые он сказал, пока мы шли в парк. Что спорт — смысл всей моей жизни. Отчего-то эта простая фраза запала мне в душу сильно.

Просто я, лично я, не имел фанатичной тяги к спорту, какая была у Славика. Даже сейчас, оказавшись на его месте, точно знал одно, надо не допустить, чтобы малолетний Алеша нагадил брату и того выгнали из команды. Но по сути, этого ведь мало. Если у меня не появится стремления, которое вело брата вперед, то ни черта не выйдет.

Короче, я решил поступить как взрослый человек, и попытаться понять Славкину любовь к спорту. Проникнуться ей. А то, что толку, если даже Алеша не нагадит? Играть все равно надо. Не понарошку, а взаправду. И заниматься надо с полной отдачей. Оно само с неба не упадет. Как говорил один тип, то ли в книге, то ли в фильме, счастье не пиз. ц, само не приходит. Вот и тут так же. Если я не буду рвать задницу на результат, то хоть с Алешей, хоть без Алеши, выйдет полная херня.

Поэтому домой я зашел с определенным настроем. Не успел переступить порог, как в коридоре нарисовался батя. Он был не один, с каким-то другом. Друг выглядел соответствующе. С таким только на «дело» ходить. Глаза бегали из стороны в сторону, губы кривились в характерной ухмылке. Каждые пять минут он втягивал воздух через сцепленные зубы и «цыкал», будто хотел сплюнуть. Потом вспоминал, похоже, что находится, вообще-то, в доме, и вести себя надо более-менее прилично.

— О, сынок. — Батя был слегка «навеселе».

Настроение моментально упало ниже плинтуса. Как вообще можно на что-то настроится, если тут постоянно перед глазами вот такое. Не знаю, как брат ухитрялся абстрагироваться от атмосферы, которая царила в нашей семье. Может, потому его почти всегда и не бывало рядом. Рвался оказаться подальше под любым предлогом.

Я молча разулся и прошел в комнату. Сумку бросил в угол, клюшку поставил туда же.

— Эй, я с кем разговариваю. — Раздалось в коридоре.

Отцу явно не понравилось, что старший сын проигнорировал его приветствие. Он не отставал. Поперся следом, и когда я хотел закрыть дверь, подставил ногу.

— Ты чего, совсем нюх потерял, сопляк?

— Виталик, да хватит. Идем, — Сзади маячил батин дружок. Тому уже сильно не терпелось продолжить их мероприятие.

— Нет, погоди. Ты смотри, что творится. Я его тут кормлю, пою…

В этот момент меня перекрыло. Толкнул дверь, сделал шаг вперед и уперся бате почти в лоб своим лбом.

— Ты кормишь? Не попутал? Мать пашет, чтоб жратва дома была. Чтоб вообще дом был. Строила его, пока ты там на нарах чалился. Таскалась с двумя детьми всю жизнь одна. А ты кормишь?!

В моих словах было столько злости, что ей можно было, как грязью, мазать по батиному лицу. Вывел просто. Кормилец нашелся.

— Да ты…Ты? на меня?

Я не стал дожидаться, что он еще добавит к своим высказываниям. Просто взял его за грудки и оттолкнул в сторону. Несильно. Отец, все же, какой-никакой. А потом захлопнул, наконец, дверь, для верности закрыв ее на щеколду.

Если, конечно, не успокоится и начнет рваться, эта щеколда не очень поможет. Но я вдруг понял, мне не страшно. И вообще, плевать. Есть злость на него за мать. И за то, что он испортил своим присутствием нам жизнь. А я искренне считал, что так и есть. Лучше бы сидел со своими дружками на зоне, чифирил. Или что они там делают. Мать правильно сказала. Без него нам хорошо. Но вот страха почему-то больше не было. Ушел. Совсем. Я прислушался к своим ощущениям. Реально по фиг. Только злость, что вообще вижу отца и слышу его голос.

За дверью была какая-то возня, сопровождающаяся матом. Видимо, батя рвался научить меня жизни, а товарищ тянул его к выходу. Я их уже не слушал, если честно.

Подошел к письменному столу Славика, сел на стул и задумчиво уставился на ящики.

Он увлекался спортом на все сто процентов. Не только ходил тренироваться, но и смотрел все матчи по телевизору или те, которые проходили в Воронеже. Помню, несколько раз ездил в Липецк тупо посмотреть, как играют взрослые команды. Читал все статьи и заметки в газетах. Хоккей был его настоящей жизнью.

Я наугад открыл верхний ящик стола. Прямо сверху лежала толстая книга в черной бархатной обложке. Взял ее в руки и повертел, рассматривая. Обтягивал тканью Славка сам. Однозначно.