Золотая хозяйка Липовой горы - Дмитрий Сергеевич Сивков

камень, полоснул ножом по горлу, потом отхватил птичьи лапы, сунул их девочке в руки, пробурчал что-то и подтолкнул её в спину. Та помчалась под гору радостно, что-то крича и размахивая перепончатыми розовыми лапками.

Завидев её, городище вновь ожило. Народ, теперь уже через центральные ворота, повалил к реке. Здесь мужчины переправили на лёгких берестяных лодках часть женщин и детей на другой берег, потом всем скопом – кто по берегам пешком, кто по воде – направились вниз по течению, сгоняя птицу, которую угораздило гнездиться неподалёку от людского жилья.

Угры сразу догадались, в чём дело.

– Гирий птома, – произнёс с неожиданным для него волнением одноглазый гигант Хомча, и вождь молча кивнул.

– Грядёт облава на гуся, – пояснил латинянину Чекур. – В наших краях есть подобный обычай. В конце лета в птичьем мире происходит линька, птицы меняют крылья и не могут высоко взлетать. Этот период у водоплавающих птиц длится до двух лун, в это время и происходит облава. В ней принимают участие даже женщины и дети. Дело нехитрое: не способную взлететь стаю на лодках загоняют к берегу, где с птицей расправляются не только оружием, но и всем, что попадёт под руку.

С высоченного обрыва угры наблюдали, как сельвины загнали гусей в заводь, где и устроили бойню. Она закончилась довольно быстро. Паническое гоготание птиц, возбуждённые крики людей оборвались едва ли не разом.

– Эх, сейчас бы варёными лапками полакомиться или жаренным на вертеле гусем, – размечтался телохранитель Чекура. – Местные закатят пир горой, станут беспечными. Я с небольшим отрядом могу застать их врасплох и заставить поделиться добычей.

– Нет, – отрезал Чекур. – Мы явимся перед ними иначе.

На рассвете обитателей городища разбудили неслыханные ими прежде медные песни. Необычайно звонкие, словно вырывающиеся из металлической глотки, они неслись с горы и перетекали из протяжных в череду коротких, и обратно. Сельвины высыпали на улицу. То, что предстало их взорам, позже превратилось в легенду: каменный идол Старика Края Гор, возвышавшийся на святилище над городищем, за ночь обернулся прекрасным, невиданным доселе по красоте женским изваянием. Мало того – золотым, как солнце! Чтобы разглядеть это чудо получше, люди потянулись к воротам, ведущим к горе. А с неё к ним навстречу уже спускался посланник Богини – воин, облачённый в так же отливающие золотом доспехи на теле и шлем с маской на голове. Из оружия у него в руках был лишь позолоченный посох.

По призыву шамана, враз почуявшего угрозу своему верховенству, сельвины пустили в золотого воина целый рой стрел из своих луков. Посох в его руках посланника Богини словно ожил, завертелся с необычайной скоростью – и все стрелы отскочили, не причинив ему вреда. Защитники городища, вооружённые кто мечом, кто копьём наперевес, двинулись навстречу пришельцу. Тот не сбавил шаг, а лишь взмахнул посохом – и с горы, описывая большую дугу и издавая протяжный свист, полетели золотые стрелы. Они воткнулись в землю у сельвинов перед самым носом, преградив путь.

Когда чужеземец подошёл к частоколу из золотых стрел и снял шелом с притороченной к нему маской, то уже немало поражённым людям предстал чудный человеческий облик – лик был светел, глаза – голубые, волосы – золотые, а борода – огненно-рыжей.

В это самое время со стороны Сельвуны вновь понеслись медные песни. Вслед за ними из-за поворота реки появились лодки такой величины и в таком количестве, что из-за них не стало видно воды. Они были полны воинами. Это стало последним аргументом для сельвинов. Они побросали оружие и пали ниц, склонившись перед золотой Богиней и её посланниками.

Для столь эффектного явления Молочному горну и его приближённым пришлось немало потрудиться. Чекур уже давно дал указание Петро придумать, как изготовить золотую краску. Латинянину пришлось изобретать её состав исходя из доступных в походе средств. С трудом, но, после множества опытов, ему удалось добиться нужного результата.

Вернувшись из разведки, Чекур приказал своим телохранителям, от которых у него было меньше всего секретов, сгрузить части статуи на берег, соединить их в стороне от глаз остальных угров, в прибрежном ельнике. Петро взялся за приготовление краски: в котле на огне костра закипели смешанные компоненты, основными из которых были смола, воск и золото – множество римских монет, истолчённых в порошок. Когда месиво стало текучим и однородным по цвету, его, ещё кипящим, стали наносить на Богиню, латы Чекура и стрелы. Орудовали кистями из вымоченной в воде липовой коры.

Когда, уже в начале ночи, отполированное до блеска божество предстало в отблеске огней перед потерявшим дар речи войском, вождь обратился к нему с такими словами:

– Это наша новая богиня – Вальга! Под её покровительством мы проведём здесь грядущую зиму, и вы сами убедитесь в том, насколько она щедра на чудеса. Духи и боги, которым мы поклонялись прежде, сами не знают покоя и не дают его нам, смертным. Я, Молочный горн, вижу, что обжитое ими Небо не знает и не узнает покоя. Всё это переносится и на нас. Хватит! Пора остановиться! Познать радость семьи, отцовства и свершений, умножающих наши силу и славу, а не страх и трепет перед нами. Всё это нам даст Вальга. Так поклонимся же ей!

Перечить никто не посмел. После этого пошли приготовления к утренней операции. Для её звукового сопровождения Чекур выбрал трофейные пехотные трубы из меди, литуусы, которые римляне использовали для подачи боевых сигналов.

Уграм предстояла бессонная ночь. Струги не спеша в ночной теми отплыли, чтобы с рассветом пристать к берегу у городища, а Чекур и его телохранители снова разделили Золотую Богиню на две части и направились к вершине горы, где последние свои часы достаивал идол Старика Края Гор.

16 августа 2017 года

Путь до Мотинарва занял два с половиной часа. Первое время водитель, недавно воцерковлённый предприниматель, не умолкая описывал свой путь к Богу. На одном из аттракционов, завозимых в наш посёлок по большим праздникам, этот мужик свернул себе шею. Что-то от чего-то в костномозговых хитросплетениях его позвоночника сдвинулось, но остановилось за пару миллиметров до роковой отметки. Медики поставили на ноги горе-эквилибриста. Своё спасение он не преминул отнести к чудесам Господним и в результате стал примерным и самым активным прихожанином местного храма.

Фонотека неофита ещё не была укомплектована подобающим образом для долгих переездов – лишь небольшой альбом какого-то барда-иеромонаха, так что добрую часть пути за мои душевные струны пытался дёргать