Вечное Лето, Том IV: Звёздная Пыль (СИ) - Macrieve Catherine

– Да, – выдыхает она, потянувшись к его губам, чтобы оставить на них лёгкий дразнящий поцелуй. – И вопрос в том, когда мы уже прекратим играть в эти игры, не то чтобы я этим не наслаждалась, но…

Джейк не позволяет своей невыносимой жене договорить, прижимаясь к её губам своими жёстким поцелуем. Она снова хихикает, и тогда он понимает – раунд остался за ней, она добивалась именно этого.

– Слушай, – бормочет Джейк, – я бы с удовольствием остался с тобой в этой постели на весь день, – или гораздо дольше, – но, по-моему, сегодня мы уезжаем.

И в этот момент, как по заказу, раздаётся громовой стук в дверь.

– Маккензи! – зовёт Шон. – Я надеюсь, Мари с тобой, потому что если нет, Мишель с меня шкуру спустит!

– Что тебе надо, Кэп?

– Мы уезжаем через полтора часа! Если вы планируете завтракать, вам лучше спуститься в ближайшее время.

Марикета прячет лицо в подушке, и весь её вид говорит о том, что она никуда не хочет. Однако Маккензи уже один раз позволил своей жене похудеть до критической массы тела, больше этой ошибки он не повторит.

– Надо идти, – настойчиво говорит он, и Марикета кивает.

– Ладно, – обречённо произносит она и кричит: – Шон, позови, пожалуйста, Миш, желательно с моими вещами!

– Окей, – даже через дверь слышно, как Шон усмехается.

– Обязательно было это говорить? – с досадой спрашивает Джейк, когда звук шагов Шона удаляется по коридору.

– Эй, что такого? – ухмыляется его Принцесса, заворачиваясь в одеяло. – Да все девчонки знают, куда я пошла после наших посиделок.

– Пиздец, – протягивает Маккензи. Ничто не остаётся в тайне с этими ребятами – и это ещё одна неизменная вещь.

– Оденься, пожалуйста, – бормочет Марикета, красноречиво оглядывая его наготу. – Не желаю, чтобы Мишель видела тебя таким.

– Это почему? – усмехается Джейк, с неохотой вставая и натягивая шорты и футболку.

– Действительно, – фыркает она. – Эй, привет, это всё моё, ясно? Не хочу, чтобы другие любовались.

– Ревнуешь, Принцесса? – Джейк даже не представлял, что этот факт может так его обрадовать.

– Давай посмотрим, что ты скажешь, если я выйду в коридор вот в таком виде, – закатывает глаза Марикета, демонстративно кутаясь в тонкое одеяло.

– Ты права.

Ещё один стук в дверь – и недовольный крик Мэйбеллин.

– Надеюсь, вы одеты!

Джейк открывает ей дверь, и Мишель влетает в номер, бросая сумку Марикеты на пол.

– Никак, похмелье, Мэйб? – невинно интересуется Джейк.

– К чёрту пошёл, – огрызается Мишель.

– Ретируюсь, – Джейк примирительно поднимает кверху ладони и выходит из номера, бросив через плечо: – Раздобуду кофе. Принцесса, тебе как всегда?

Впрочем, ответа он не дожидается.

Едва за ним закрывается дверь, недовольное выражение лица Мишель испаряется. Марикета закатывает глаза.

– По тебе плачет большая сцена, – замечает она.

– Знаешь ли, – фыркает Мишель, – мне нужно поддерживать репутацию. Никто не захочет иметь со мной дела, когда я страдаю от похмелья. А я была бы очень плохим врачом, если бы не знала, что к чему, – она подмигивает и смотрит на Мари в явном ожидании.

– Не смей, – шипит Мари, поднимаясь с постели и беря в руки дорожную сумку, – даже спрашивать. Я ничего не скажу.

– Заявляю официально: ты та ещё сволота, – бормочет Мишель, – мне же интересно!

– Называй как хочешь, только всё равно слова из меня не вытянешь.

Мари уходит в ванную, оставляя Мишель в одиночестве, и Миш орёт через закрытую дверь, перекрикивая шум воды:

– Ну и ладно! Ну и пожалуйста! У меня, знаешь ли, достаточно хорошее воображение, чтобы сделать свои выводы по бардаку в комнате!

Дверной замок щёлкает, и Мари выходит полностью одетая.

– Вау, – она вскидывает брови, – ты фантазируешь о том, как я занимаюсь сексом? Да ты извращенка, доктор Гейл.

– Сволота, – жалуется Миш, – разве ты не моя лучшая подружка? Почему ты мне ничего не рассказываешь?

– Какого хрена, Мишель, нам что, по шестнадцать лет?

Мари закатывает глаза. Такое ощущение, что всем вокруг интересно, переспала ли она с Джейком. Ах, да, телесная память и всё такое, но какого чёрта?

– Ладно, ладно, – сдаётся Мишель, – ответь мне только на один вопрос, и клянусь, я больше ни о чём не спрошу!

– Больше ни о чём? – с подозрением уточняет Мари. – Ладно, договорились.

– Слушай, он реально называет тебя Принцессой в постели?

Мари тихонько смеётся.

– Ещё одна деталь для твоих грязных фантазий? Окей… Да. Называет.

– Так я и знала! – Миш хлопает в ладоши, как ребёнок в луна-парке.

– Точно. Извращенка, – заключает Мари.

– Ой, заткнись. А если серьёзно… Как ты вообще?

– М-м? Что ты имеешь в виду?

– Ну, знаешь, – вздыхает Мишель, – твои сны, твои воспоминания… Как держишься? Ты выглядишь счастливой, и после всего этого…

– Нет, – резко перебивает Мари, – я… я не счастлива. Да, я… Довольна жизнью. В данный момент, – она мягко улыбается, – и при этом совершенно точно не счастлива. Знаешь, с вами со всеми… Мне становится легко. Почти что хорошо. Временами даже без «почти что». И Джейк, он… – Глаза Мишель хитро блестят, так что Мари поспешно возвращает голосу ровный тон. – Он замечательный. А потом мне становится страшно за свой рассудок. Это… Точно не делает меня счастливой.

– О, – Мишель понимающе кивает, – я понимаю, но…

– Именно что «но». «Но». «Но». «Но». Одни бесконечные «но», слишком их много. Однако, знаешь, – голос Мари смягчается, – хрен с ним. – Она берёт Мишель за руку и улыбается. – Будь что будет, разберёмся со всем, не так ли? И, думаю, я должна тебя поблагодарить за то, что…

– Никаких благодарностей, Мари, – хихикает Мишель, – спрашиваю ещё раз, разве ты не моя лучшая подружка? – её смех обрывается, едва она понимает, что что-то пошло не так. Марикета резко бледнеет, её зрачки расширяются, а лицо теряет всякую осмысленность. Единственное слово срывается с побледневших губ.

– Кровь.

★

Когтистая лапа бросается вперёд, распарывая кожу. Тёплая кровь льётся из ран, но нельзя об этом думать, нельзя останавливаться и обращать внимание на боль – нужно двигаться, вперёд, быстрее; движение – жизнь, нужно бежать, закрывать за собой двери, пока существо фыркает, отплёвывая пену, пока есть шанс; а потом уже можно сползти на пол вдоль грязной стены, хотя лучше попытаться держать себя в руках, не раскисать, игнорировать пляшущие перед глазами чёрные точки, ведь необходимо двигаться дальше, но тьма так соблазнительна, словно бы укутывает пуховым одеялом…

★

Она хватается за своё предплечье, её лицо искажается от боли, а на лбу выступает испарина.

– Мари! Мари, что случи…

– Мишель, блядь, я оставил её с тобой на десять минут!

Миш едва успевает подхватить Марикету, которая оседает на кровать и заваливается лицом вперёд.

– Не ори на меня, Маккензи! – восклицает Мишель. – Побудь с ней минуту, мне нужна моя аптечка!

Передав Мари Джейку, Миш выбегает из номера и возвращается минуты через три; Марикета лежит на постели, её бледная кожа отдаёт синевой, а Маккензи сидит на полу рядом с кроватью, сжимая в руках её ладонь, словно пытаясь согреть. Выражение отчаяния на его лице причиняет Мишель почти физическую боль, такую сильную, что она обязательно разрыдалась бы, если бы её главной целью не было привести Мари в чувство – все силы брошены на то, чтобы привычным движением открутить пробку с бутылочки с нашатырным спиртом.

Когда резкий запах наполняет комнату и Мишель подносит пробку к носу Марикеты, она медленно открывает дрожащие веки, кажущиеся почти прозрачными.

– Принцесса, – с облегчением выдыхает Джейк, – что случилось?

Он не выпускает её ладонь, так что Мишель тянется к свободному запястью Мари. Пульс у неё шарашит просто бешено, словно она только что пробежала несколько миль, не останавливаясь ни на секунду.

– Я… – Мари шепчет едва слышно, приходится наклониться, чтобы разобрать хоть слово. – Я видела… Странное что-то… Саблезубый тигр… Мы бежали, и… кровь.