Рыцари морских глубин - Геннадий Гусаченко

— Сам–то лучше? Мордой в рыготину как в тарелку с винегретом зарылся… Тоже мне моряк, едрёна корень…

Мы выстроились на мелком прибрежном галечнике, усыпанном ракушками, высохшими морскими ежами и звёздами. Скоро нас, неопытных специалистов, вчерашних курсантов подплава «покупатели» разберут по боевым частям на корабли.

А пока мы взволнованно и жадно разглядываем субмарины, замершие у пирсов. Каких здесь только нет!

Вон стоят труженицы моря «эски» — старые лодки серии «С» 613‑го проекта. Ржавые, в пятнах сурика борта — неоспоримое свидетельство дальнего плавания.

Дальше виднеются красавицы — «букашки» — дизель–электрические подводные лодки серии «Б» 641‑го проекта. Плавные обводы корпуса и рубки, изящество и элегантность. Прекрасные мореходные и боевые качества. Не случайно натовские вояки дали этой лодке кодовое название «Foxtrot».

Вдали таинственные и мрачные чернеют атомоходы. Их корпуса оклеены толстой резиной, и наверно, от того они кажутся столь загадочными.

Политика любого, владеющего морем государства, делается флотом.

Каждый гражданин России, если он считает себя патриотом Отечества, обязан ратовать за сильный флот. Ибо ещё Пётр Великий говорил: «Государь, имеющий армию токмо одну руку имеет, а у кого есть флот, у того обе руки».

В двадцатом веке в мире построены 5142 подводные лодки, из них 456 атомных.

За прошедшие сто лет Россия построила 1096 подводных лодок, из них 241 атомную.

Во время Великой Отечественной войны погибли 102 советские подводные лодки, потопленные немцами и японцами.

Одну, Л-26, во время перехода с Камчатки на Север южным путём, якобы приняв за японскую, потопили союзники–американцы. Правда, они в этом не признаются, винят японцев: «Это узкоглазые не разглядели на рубке лодки советский флаг, сочли лодку американской». Гвардейскую, Краснознамённую Щ-402, которой командовал отец моего будущего командира А. М. Каутский, в октябре 1944 года так же ошибочно потопил советский самолёт. И такое на войне случается.

Но вернёмся в год 1962‑й, на мокрый песок восточного берега бухты Крашенинникова, где меня и других выпускников учебного отряда подплава построили для распределения по лодкам.

Напротив нас прижались к бортам плавбазы «Нева» — бывшего трансатлантического парохода — крейсерские подводные лодки–ракетоносцы проекта 629. Кодовое название «Golf» («Гольф»).

На одной из таких служить мне. На какой?

Хорошо бы на той, что блестит тёмно–зелёной краской и белой ватерлинией. На свежевыкрашенном корпусе алеют суриком ряды шпигатов. Словно два цветка на палубе — бело–красные спасательные буи. На рубке — гордость и доблесть экипажа — знак «Отличный корабль». Красавица лодка!

Лодки разных типов и проектов, стоящие пасмурным камчатским утром в бухте Крашенинникова — боевые единицы 15‑й эскадры Камчатской флотилии. На какой из них выпадет судьба служить недавним курсантам, уже считающим себя подводниками?

Среди нас рулевые–сигнальщики, штурманские и торпедные электрики, радисты и радиометристы, гидроакустики, мотористы, трюмные машинисты и турбинисты, электрики, торпедисты, операторы баллистических ракет, коки, химики, шифровальщики.

Я и Петя Молчанов ещё в «учебке» договорились пойти служить вместе на одну лодку. Но как получится. Прикажут: «Тебе — туда! А тебе — туда!». И ничего другого не останется, как разойтись по разным кораблям и кубрикам.

А с Петей мы давно как братья. Койки в «учебке» рядом стояли. За столом рядом сидели. В кино бок о бок на одну скамью усаживались. В наряд вместе ходили. Деньги, какие нам на табак и мыло выдавали — пополам делили, вместе на печенье и лимонад тратили. Друг о друге всё знали. И если Петруха письмо из Московского строительного института получал, непременно давал прочитать и мне. Там училась его первая любовь — Лида Мацаева, девушка–иркутяночка с богатой русой косой, удивительно внешне похожая на киноактрису Жанну Прохоренко. Когда смотрели фильм «Баллада о солдате», Петруха толкал меня в плечо, счастливо улыбался.

— Гляди, вылитая моя Лидка!

— Да и сам вижу… Точно как на фотке! Сёстры–близнецы!

Письма от Лиды–студентки приходили часто, и я был в курсе всех сердечных тайн моего друга. Как же разлучаться нам — страстным охотникам, любителям природы, выросшим в деревнях, имевшим так много общего?!

Мой отец — лесник. Его — ветеринар.

Мы спорили до хрипоты — кто из них в деревне важнее. Мы ссорились, доказывая один другому, как вставляются патроны в магазин охотничьего карабина, как ревёт изюбрь, как распознать след колонка от соболиного. Мы расходились в обиде, несколько дней молчали, не разговаривали, но долго не могли обойтись один без другого.

У Петрухи мать Наталья Аббакумовна из рода гольдов. Гордый таёжный народ. Петруха и лицом, и характером в мать. Глаза слегка прищурены, немного скуловат, как и положено потомку гольдов. Ну, и упрямец, конечно. Нос прямой, губы поджаты. Это материнское.

Зато волосы отцовские, вьющиеся, чубом из–под бескозырки выбиваются. И статью казацкой, даурской в отца Петька. Прямой, сильный, с горячей удалью в глазах. Ему бы скакуна порезвее да шашку поострее! Да не знает Петруха, что дороже ему — тайга байкальская, угрюмая, заснеженная, скалистая, с беличьим цоканьем и рёвом изюбриным? Или степь раздольная, даурская? И то, и другое дорого ему!

Своим гольдско–казацким происхождением Петька очень гордился. Старательно закручивал усы, держал осанку и любил, шутки ради, посыпать речь гольдскими и казацкими словечками.

— Амба–тигра тоже люди, только рубашка другой… И моя командира отделения — тоже люди, токмо моя шибко не понимай, почему опять в наряд на камбуз ходи…

Или:

— Чаво, паря, гутаришь? Ноне опосля наряду у мово куреня собирамся. Зараз вместе вечерять будем…

Его кумир гольд Дерсу Узала из одноимённой книги Владимира Клавдиевича Арсеньева. Его любимый герой — казак Роман Улыбин из фильма «Даурия».

Зная Петрухин упрямый характер, я как ни в чём не бывало, заговаривал с ним после размолвки. Он молча улыбался, от прилива радости хватал меня за грудки, давал тычину в бок. Сцепившись в жаркой схватке, как два молодых секача, мы отчаянно и беззлобно боролись, стараясь не уступить один другому. Выбившись из сил, распластывались рядом, тяжело дыша.

— Зря тогда, в Иркутске, когда мы с ней гуляли всю ночь, я не трахнул её. Была возможность да я, дурень, заскромничал… Письмо вчера получил, — делился сокровенным Петруха, едва переведя дух после нашей отчаянной потасовки.