Инфицированные - Скотт Сиглер

Он сдвинул свободную плоть с краев белого нароста. Благодаря блестящей оболочке тот выглядел как кусочек костяного фарфора.

Неужели рак? Вряд ли: раковая плоть не способна создавать идеальные круги и возникать ни с того, ни с сего за пару дней.

Рак или не рак, вид молочно-белого новообразования разбудил в душе Перри страх; сердце как будто попало в медвежий капкан и не могло больше биться и качать кровь. Он попытался восстановить дыхание и успокоиться.

Перри осторожно просунул пинцет под странный нарост. Острые стальные концы царапнули незащищенные мышцы — он не обратил внимания на боль. Приподнял пинцет снизу: было видно, как твердый нарост пошевелился, однако остался «прикрепленным» к ноге. При каждом шевелении из раны хлестала кровь.

Пальцами Перри осторожно сдвинул плоть как можно дальше, подталкивая снизу пинцетом. Словно засунув руки в карман и обретя способность «увидеть», что там находится, Перри ощутил какой-то стебелек, который врос в бедро, прочно удерживая новообразование, словно якорь.

Пора к врачу. Определенно.

Но сначала ему хотелось выдрать гнусную мерзость из ноги, причем немедленно. Он должен это сделать; нельзя оставить ее хотя бы на секунду.

Захватив пинцетом невидимый стебелек, Перри мягко потянул. Поднимая белый кусочек, он вдруг почувствовал длину стебелька через комбинацию ощущений в мышцах бедра и сопротивление пинцета. Беловатая масса оторвалась от плоти со звуком, напоминающим тихий хлопок. Из открытой раны заструились красные ручейки, кровь обрызгала ногу, смешиваясь с красно-фиолетовыми струйками на плиточном полу, однако стебель остался на месте, прочно и глубоко вросший в бедро. Ногу охватила мучительная боль, но Перри терпел, стараясь сохранить присутствие духа.

Нужно сделать это. Настало время превратить Великолепную Семерку в Большую Шестерку[11].

Прочно ухватив пинцетом необычный стебель, он дернул изо всех сил, с яростью и отчаянием приговоренного к смерти.

Упругий, эластичный стебель тянулся, тянулся и тянулся до тех пор, пока зажатый пинцетом конец не оказался в доброй паре футов над бедром. Он растягивался и делался все тоньше, словно ириска, покрываясь кровью и какой-то слизью. Наконец растягивание прекратилось. Заворчав, Перри потянул сильнее. Невидимый якорь оторвался; стебель выскочил из ноги, словно резинка, и шлепнул по запястью.

Перри посмотрел на израненное бедро. Узкая дырочка, образовавшая после выхода стебля, уже затягивалась, погружаясь в плоть и кровь. Наружу брызнул ручеек крови, выдавленный сокращением мышц.

Лицо Перри исказила слабая улыбка. Его переполняло чувство первобытного успеха, смешиваемое с проблесками надежды. Он переключил внимание на странный белый нарост, на круглую головку, крепко зажатую пинцетом, на стебель — или хвост? — намотанный вокруг запястья.

Перри поднес руку к свету, чтобы получше рассмотреть. Повернув запястье и с удивлением рассматривая необычный беловатый стебель, он вдруг увидел то, от чего волосы стали дыбом.

Глаза широко раскрылись от ужаса, в животе что-то скрипнуло.

Хвост белого стебля извивался, как у змеи, попавшейся в зубы к хищнику. Вскрикнув от ужаса, Перри швырнул пинцет в ванную; инструмент упал со звоном и скатился к водостоку. Дергающийся мокрый белый стебель по-прежнему оставался на запястье, а круглая, похожая на пластмассовую пуговицу «голова» болталась и крутилась с каждым движением Перри.

Перри вскрикнул от отвращения и ужаса и взмахнул рукой, как будто хотел стряхнуть прилипшую к пальцам грязь. Белая масса ударилась о зеркало со звуком, напоминающим шлепок. Извиваясь и оставляя беспорядочными движениями гадкую слизь на стекле, она начала медленно спускаться вниз.

И это было… внутри! Оно… живое! До сих пор!..

Перри инстинктивно взмахнул руками, и зеркало издало звон. Белая масса лопнула, словно он раздавил яйцо всмятку. Зеркало покрылось брызгами какого-то фиолетового желе. Перри машинально отдернул руку. Ладонь была заляпана кусочками белой и фиолетовой массы. Скривив губы от отвращения, Перри быстро повернулся, чтобы схватить полотенце, висевшее на штанге. Однако он поторопился. Неожиданный порыв не позволил ему сохранить равновесие, что усугубилось спущенными ниже колен штанами. Перри упал. Вытянул руки, чтобы как-то подстраховаться, но ухватиться было не за что. Лбом он ударился о сиденье унитаза. Треск многократным эхом наполнил стены ванной, и Перри потерял сознание.

23

Паразитология

Мартина Брубейкера больше не существовало. В среду, менее чем через трое суток после того, как Брубейкер был застрелен, от него остался лишь разъеденный безногий скелет. И еще тончайшая, словно паутинка, плесень, которая теперь пятнами покрывала не только скелет и стол, но местами попадалась и снаружи ЛБО-4. Скрюченная рука Брубейкера наконец распрямилась. Она лежала на столе, причем пальцевые кости сильно раскрошились. Камеры, установленные внутри палатки, фиксировали процесс и записывали изображения — как фотоснимки, так и видео, — что давало Маргарет возможность наблюдать конечную стадию разложения.

Такого дурного предчувствия у нее не возникало с детства, со времен непримиримого соперничества и гонки вооружений между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Взаимные заверения в полном уничтожении, предостережения о том, что любой конфликт может быстро перерасти в полномасштабную ядерную войну.

Тогда Маргарет была всего лишь девчонкой, однако достаточно проницательной, чтобы понять, какая всем грозит потенциальная опасность. Забавно, что родители думали, будто она все понимает благодаря своему интеллекту. Словно лишь одаренный ребенок способен постичь неминуемую угрозу войны. Что ж, как это часто случалось раньше и будет происходить впредь, простодушие и невинность детей взрослые принимают за невежество.

Как и большинство одноклассников, Маргарет точно знала, что происходит. Они понимали, что от коммунистов исходит угроза и что, случись ядерная война, их родной Манхэттен едва ли не в первую очередь окажется погребенным под руинами.

Почему люди считают, что конец света — настолько трудное для детского понимания понятие? Значительная часть детства прошла в страхе перед неизвестностью, в ожидании жутких теней и всего того, что предвещает долгую и мучительную смерть. Ядерная война являлась просто еще одним монстром, который угрожал всех уничтожить. Монстр наводил страх на родителей и остальных взрослых, и дети настраивались на «частоту» страха, точно так же, как на Багса Банни[12].