Первая мировая: война, которой могло не быть - Василий Молодяков

Глава шестая.

Турция и Италия: драма сателлитов

Действующие лица в Константинополе:

→ Султан Мехмед V

→ Великий визирь и министр иностранных дел Сайд Халим-паша

→ Военный министр Энвер-паша

→ Морской министр Джемаль-паша

→ Министр внутренних дел Талаат-паша

→ Генерал Лиман фон Сандерс, он же Лиман-паша

→ Германский посол Ганс Вангенгейм

→ Российский посол Михаил Гире

→ Французский посол Морис Бомпар

→ Британский посол сэр Льюис Маллет

Действующие лица в Риме:

→ Король Виктор-Эммануил II

→ Премьер-министр Антонио Саландра

→ Министр иностранных дел маркиз Антонино ди Сан-Джулиано, Сидней Соннино (с ноября 1914 г.)

→ Германские послы Ганс фон Флотов, Бернгард фон Бюлов (с декабря 1914 г.)

→ Российский посол Анатолий Крупенский

→ Французский посол Камиль Баррер

→ Английский посол в Риме Реннел Родд

Турция и Италия занимали своеобразное место в европейской Большой Политике начала века. Их можно назвать «великими державами второго ряда». Формально статус великой державы в то время признавался тем, что другие великие державы поддерживали дипломатические отношения с ней на уровне послов, а не посланников. Например, Япония впервые добилась этого только в 1906 г., и то от своей союзницы Англии. Пост посла в Константинополе был почётным и трудным, хотя его реальное политическое значение с течением времени постепенно убывало. Пост посла в Риме во многих странах, включая Россию, долгое время считался чем-то вроде хорошо оплачиваемого отпуска или почётной отставки, но затем резко «возрос в цене».

Это отвечало изменениям в положении обеих стран в мировой политике: значение Турции ослабевало, значение Италии возрастало. Османская империя оставалась «Блистательной Портой» и «Высокой Портой», но терпела поражение за поражением в локальных конфликтах, начиная с Русско-турецкой войны 1877—1878 гг., и теряла всё новые и новые части своей территории. Разгромный исход Первой Балканской войны в 1913 г. привёл Валерия Брюсова к следующему выводу: «Господству турок в Европе пришёл конец. У них, по-видимому, ещё останется небольшая территория на Балканском полуострове, сохранённая им соперничеством держав между собою. Но значение Турции как европейской державы отныне может считаться уничтоженным». Куски от Турции отрывали все, кто мог, включая Италию. Но всё-таки с ней ещё приходилось считаться.

Турция вступила в войну раньше, поэтому сначала рассказ о ней.

Летом 1908 г. турецкая буржуазно-реформистская партия «Единение и прогресс» при поддержке молодых офицеров свергла султана Абдул-Хамида II, прозванного «кровавым», и осуществила революцию, к которой готовилась почти двадцать лет. В стране была провозглашена конституционная монархия, на которую согласился новый султан Мехмед V, и началась модернизация под либеральными лозунгами, но проводившаяся авторитарными методами. Образованные на европейский лад кабинет министров и парламент (меджлис) были вполне декоративными. Богатый и тщеславный великий визирь (глава правительства) и министр иностранных дел Сайд Халим-паша довольствовался церемониальной ролью. Реальная власть оказалась в руках «младотурок», как прозвали в Европе руководство партии «Единение и прогресс». Воспользовавшись неудачей Турции в войне с Италией за Триполи в 1911—1912 гг., консер-вативная проанглийская партия «Свобода и согласие» в июле 1912 г. организовала в Константинополе военный переворот и отстранила «младотурок» от власти. Однако её правление оказалось недолговечным из-за поражения в Первой Балканской войне, закончившейся почти полной потерей Европейской Турции. 23 января 1913 г. правительство сменилось вновь. Конституционный «декорум» сохранился, но фактический контроль над страной сосредоточился в руках «триумвирата». Его составили военный министр и начальник генерального штаба Энвер-паша, считавший себя Наполеоном турецкой революции, морской министр и губернатор Стамбула Джемаль-паша и министр внутренних дел Талаат-паша.

«Младотуркам» досталось тяжёлое наследство, особенно в экономике. Страна давно жила в долг, гася постоянный дефицит бюджета с помощью новых займов. Займы, разумеется, давались не просто так. В руках кредиторов — англичан, французов, немцев, итальянцев и американцев — оказались все наиболее доходные статьи государственного бюджета: табачная и соляная монополии, гербовые сборы и таможенные пошлины, земельные налоги, акциз на спиртные напитки и т. д. Инфраструктура и транспортная сеть, включая железные дороги, также контролировались иностранцами. Наконец, низкие ввозные пошлины привели к господству на внутреннем рынке дешёвых товаров из-за границы, что устраивало как производителей, так и местную компрадорскую буржуазию, делавшую деньги не на развитии национальной экономики, а напротив, на обслуживании интересов великих держав. Этнически в этой категории доминировали не турки, а греки, армяне и евреи. Для довершения картины надо упомянуть коррупцию, казнокрадство и кумовство, поразившие государственный аппарат сверху донизу. Это была настоящая «полуколониальная зависимость» от Парижа, Лондона и Берлина, несравнимая с той, которую пытались приписать России или Австро-Венгрии. «Напрасно младотурки говорят на изысканном французском языке, — иронизировал Брюсов в 1913 г., — напрасно мечтали открыть в Стамбуле университет со всеми факультетами, напрасно совсем поевропейски устраивают дворцовые перевороты и свергают премьеров, — Европа не хочет признать их за своих». Он прямо назвал «изгнание турок из Европы» целью не только русской, но и общеевропейской политики.

«Младотурки» считали, что путь к ослаблению экономической зависимости лежит через дипломатические и военные успехи, а для этого необходима мобилизация населения с помощью новой национальной идеи. В 1908 г. таковой был провозглашён «оттоманизм», призванный объединить все народы империи, однако, как заметил В. В. Готлиб, «нетурецкие элементы не шли на льстивые уговоры. Балканские войны, во время которых греки, болгары, сербы, албанцы и македонцы — подданные Порты — показали свою преданность её врагам, развеяли доктрину оттоманизма. Эта доктрина была заменена новой — тюркизмом, провозгласившим превосходство турецкой расы». Триумвират сделал ставку на воинствующий национализм, что вскоре после начала войны привело его к одному из страшнейших преступлений XX в. — геноциду армян. В 1921—1922 гг. его главные виновники Талаат и Энвер, а также бывший великий визирь Сайд Халим, были убиты армянскими патриотами.

Если финансы, налогообложение и образовательная система Турции находились под контролем французов и англичан, немцы укрепляли свои позиции в транспорте, промышленности, политической и военной сферах. В. В. Готлиб удачно описал сложившуюся ситуацию:

«Влияние кайзера было велико ещё при Абдул-Хамиде. Оно было велико не потому, что кайзер воздерживался от присоединения к другим державам в навязываний султану реформ (в основном касавшихся улучшения положения христианского населения Турции. — В. М.), а потому что он обеспечивал обучение турецких офицеров (обратим внимание! — В. М.), предоставлял Порте субсидии и оказывал ей дипломатическую поддержку. События 1908 г. не только не уменьшили, а, наоборот, усилили доминирующее влияние рейха[25]. Западные финансисты и коммерсанты, начавшие проникать в Турцию, выбирали себе основных помощников (компрадоров) главным образом из числа местной греческой и армянской средней буржуазии. Более поздние пришельцы — немцы — поддерживали и опирались на компрадоров из среды нарождавшейся турецкой буржуазии. Младотурки, получившие власть в результате буржуазной революции, в свою очередь также начали оказывать поддержку национальным компрадорам. Благодаря этому они оказывались связанными с Берлином и не только не могли, но и не хотели изменить это положение… Рейх мог сказать, что только он один среди европейских держав не захватил никакой территории Оттоманской империи. Как одно из наиболее молодых империалистических государств, он не играл существенной роли в системе капитуляций, столь ненавистной младотуркам. Более того, с тех пор как Антанта начала проводить политику, конечной целью которой был раздел Турции, Германия вынуждена была прилагать усилия, чтобы сохранить прежнее положение».

Остаётся добавить немногое. Во-первых, по оценке американского учёного Эдварда Эрла, «экономические перспективы Турции никогда не были лучше, чем непосредственно перед началом войны», прежде всего благодаря Багдадской железной дороге. Во-вторых, турецкое офицерство во главе с Энвером восхищалось германской армией. Это привело к «инциденту с Лиманом», который серьёзно омрачил международный горизонт в канун нового 1914 г.