Большая книга ужасов – 66 (сборник) - Ирина Мазаева

– Мелкая, я не понял, ты че раскомандовалась? – тут же возмутился Лешка.

– Какой хабар, какой сталкер, какая зона? – спросил Сашка.

– Ты что, «Пикник на обочине» Стругацких не читал? А еще отличник! – проигнорировав реплику брата, удивилась Женька и пояснила: – Там после посещения Земли инопланетянами образовалась некая зона с аномальными явлениями и странными предметами. Ученые, конечно, стали ее исследовать. И тут же появились такие люди, сталкеры, которые, рискуя своей жизнью, стали самовольно ходить в зону, доставать эти предметы и продавать их. Их добыча называлась хабаром. Вот и мы, как сталкеры, идем в зону за хабаром. Лично я собираюсь найти обожженные чайники-миски. Прикольно же на халяву. Себе, маме подарить, подружкам.

– Не, и че теперь, книжку читала – так уже главная? – продолжал возмущаться Лешка.

– Главный – тот, чья идея, это во‑первых а во‑вторых – кто соображает лучше.

– Ты, типа, че, меня дураком обозвала?!

– Тихо, Лешка, Женька права. Она правильно говорит. И рюкзаки нужно, и план нарисовать, – поддержал Женьку Сашка и обернулся к ней: – А чем там, в книжке, все закончилось?

– Там… – Женька растерялась: она ведь вроде бы читала книжку до конца, но сейчас почему-то не могла вспомнить финал… – Там…

– Да какая разница! – перебил ее Лешка. – Так, Сашка, тащи рюкзаки. Мы идем за хабаром!

В контору проникли как в прошлый раз, через окно. Вышли из здания на улицу. Мальчишки сразу собрались бежать дальше, но Женька их остановила:

– Давайте начинать рисовать план зоны. – Она вытащила из рюкзака блокнот с ручкой и вручила их Сашке: – Рисуй!

Тот послушно начал зарисовывать, объясняя вслух:

– Вот контора, где мы стоим, вот забор, вот там ворота. Если встать спиной к забору, то напротив первый цех.

– Это тот, где только стеллажи с посудой?

– Да. Это он. А направо от него уходит коридор в цех росписи…

Лешка между тем успел обнаружить неподалеку будку, где раньше, видимо, сидел сторож; она была пуста.

– Все, спокуха, можно не бояться! – радостно заявил он.

Сашка закончил рисовать.

– Отлично! – обрадовалась Женька, издала индейский воинственный клич и крикнула: – Вперед! За хабаром! Карпов, где был магазин?

Лешка, которому миски были неинтересны, ушел в цеха, а Сашка привел Женьку в магазин, который находился в конторе, только вход был с торца. Внутри так же легко зажегся свет, и она с радостью кинулась к полкам, уставленным продукцией комбината. В основном, правда, она была битая, но удалось найти и целые вещи: два разных чайника – один пузатый в цветочек, второй полосатый, вытянутый вверх, – штук десять одинаковых мисок, пяток тарелок, огромный кувшин, парные горшочки для запекания, блюдо, разномастные кружки. Хабар сложили в конторе у окна, через которое попали внутрь, на стол. Лешка приволок и разложил рядом найденные где-то на территории корпус от ноутбука, пыльный принтер, какие-то платы от компьютера и прочее «железо».

– Идем? – спросил Сашка.

– Подожди, дай пораздуваться, – сказала Женька, не отрывая взгляда от своих сокровищ.

– Что?

– У родителей раньше собака жила, мы с Лешкой еще маленькие были. Ей когда кость большую давали, она ее сразу не ела – сидела смотрела на нее и раздувалась от счастья. Вот и я сижу и раздуваюсь.

– А в чем смысл этого раздувания? – не понял Сашка, но Женька не удостоила его ответом.

– Я что-то не то сказал? – Сашка посмотрел на Лешку.

– Отстань, – буркнул тот, перебирая свое «железо», – я тоже раздуваюсь.

В цеха они отправились минут через пять.

Весна все-таки решила заявить о себе: сквозь тучи прорывалось солнце, ветра не было, и на улице было значительно теплее, чем вчера. А в цехах – светлее. Они уже не казались сумеречными и страшными. Вызывали разве что чувство грусти: когда-то тут все работало, трудились люди, украшали цветочками глиняные чайники и чашки, которые потом поступали в магазины, где их покупали, заваривали в них чай…

– Эй, э-ге-гей, вы тут?! – раздался откуда-то из темного коридора радостный крик умчавшегося вперед Лешки. – Быстро ко мне! Что я вам покажу!

Женька с Сашкой, движимые любопытством, бросились на его голос. Нашли Лешку в маленькой комнатке, куда вела дверь из коридора между цехами. Уже не радостный, а обескураженный, он показал на огромный металлический сейф. Сейф был пуст.

– А ты думал, кто-то мог вот так вот запросто деньги оставить? – ухмыльнулась Женька и взялась за среднюю полку сейфа.

Если бы позже ее спросили, зачем она это сделала, она не смогла бы внятно объяснить, но она взялась за полку и потянула ее на себя. Полка неожиданно сдвинулась со своего места и осталась у Женьки в руках.

– Съемная полка? – удивился Сашка.

– Ага. – Женька разглядывала свой бесполезный трофей.

Она уже хотела было кинуть его на пол, как вдруг ей показалось, что для листа стали полка слишком объемная. Она посветила на нее фонариком… Два листа, сваренные по периметру. А между ними явно что-то было.

– Думаешь, там спрятаны деньги?! – оживился Сашка, попутно дорисовывавший на плане те цеха, что они успели пройти.

– Конечно! Это какая-нибудь тайная заначка бухгалтера! Я куплю себе самый крутой планшет! – Женька радостно запихнула находку в рюкзак: – У твоего папы ведь есть болгарка?

Сашка кивнул.

– Бежим! – Лешке не терпелось найти что-нибудь еще.

Где-то рядом, но совершенно непонятно где, снова раздались шаги. Только не такие, как в прошлый раз. Теперь было ощущение, что кто-то бежал сюда по гулкому коридору, и бежал не один. Не сговариваясь, все трое пулей вылетели из комнатки, чтобы не оказаться в ловушке, и сломя голову бросились по коридору. Влетели в следующий цех, где было что-то длинное, кирпичное, занимающее почти всю его площадь. К этому длинному и кирпичному тоже тянулись ленты транспортеров. Нырнули между кирпичными громадами, присели на корточки и притаились.

– А чего мы рванули-то так? Сторожа нет, значит, это местные, – придя в себя, прошептала Женька. – Чего мы прячемся-то? Давайте выйдем, выясним, кто это.

Под крышей завывал ветер, подрагивали стекла в окнах, что-то где-то потрескивало, щелкало, капало, и проклятое эхо снова множило шаги, не давая сообразить, с какой стороны и сколько людей бежало в цех. Мальчишки молчали, и ей тоже стало как-то не по себе. Шаги приближались, приближались, приближались… Что-то подсказывало Женьке, что это не гопники… На корточках сидеть было неудобно, хотелось встать хоть на одно колено. Но под ногами был не лед – самые настоящие лужи. Да и вообще здесь было тепло чуть ли не как дома. «Кому, ну вот кому нужно было оставлять отопление, платить за него? Как вообще в марте можно протопить такую громадину с выбитыми окнами и дырявой крышей?!» – прыгали в голове мысли совершенно о другом, лишь бы не думать о том, кто рвется к ним из лабиринта цехов… Женька вжалась спиной в теплую, как печка, кирпичную кладку.

Их троих как будто брали в кольцо, загоняли за флажки, как волков. Шаги слышались со всех сторон. Громче, громче, громче… Ближе, ближе, ближе… Вот сейчас, вот сейчас в цех ворвутся, ворвутся… «Кто? Да кто здесь?!» – от невыносимого напряжения хотелось крикнуть Женьке, вскочить и встретиться с опасностью глаза в глаза…

И вдруг все стихло. Стихло сразу, как будто это была запись и кто-то резко выключил звук.

– Что это был за адский ад из ада? Где мы? – шепотом, но строго спросил Лешка и тут же предложил: – Валим отсюда!

– Мы в цехе обжига. Эти громадины – печи: одна, вторая, – пояснил Сашка, вставая во весь рост и озираясь по сторонам. – Сюда, на транспортер, ставили горшки, они медленно въезжали в топку, а выезжали уже обожженными. Оставалось только остудить их, и можно было продавать. Когда-то печи были дровяные, потом их переделали в электрические, но трубы остались.

Женька тоже встала, опершись на печь, и тут же отдернула руку:

– А почему она теплая, почти горячая? Странно это как‑то… – Она потихоньку приходила в себя.

– На солнышке нагрелась! – заявил Лешка.

Женька с Сашкой переглянулись: даже если бы день был ясным, слабого мартовского солнца не хватило бы, чтобы нагреть пару десятков тонн кирпичей. Морок прошел, Женьке стало смешно:

– Лешка, а ты почему никому не дал с ноги в бубен? Чего удирал? Ведь это гопники от тебя должны были удирать – только волосы назад.

– Я удирал?! – возмутился Рыжов. – Да у меня был коварный план! Спрятаться в засаде, а потом напасть на них и всех уделать! Да они ваще сдрейфили. А че мне за ними – бегать, что ли? Да ну на фиг! И ваще пошли домой, жрать охота, – в конце концов предложил он, глянув на часы на мобильном телефоне, в нетерпении подпрыгнул на месте и… – Я не понял: а куда нам идти-то?