Тайна Леонардо - Андрей Воронин

– Слушаю, – сказал Глеб, уже догадываясь, что именно услышит.

– Делай что хочешь, – сказал лилипут, нехорошо щуря глаза, – но Бека оставь мне, понял?

– А чего тут не понять, – сказал Слепой. – Баба с воза – кобыле легче. Сэкономлю патрон, он ведь тоже денег стоит.

Глава 8

Майор Верещагин резко сбросил газ, включил нейтральную передачу, принял к обочине и остановил машину. Покрышки были порядком облысевшие, да и колодки оставляли желать лучшего, так что тормозной путь получился длинным и сопровождался таким звуком, словно Верещагин напоследок переехал крупную собаку с очень широкой глоткой и крепкими голосовыми связками.

Выругавшись сквозь зубы, Верещагин выключил зажигание, и мотор с явным облегчением заглох, напоследок заставив дряхлую машину конвульсивно содрогнуться. Лампочки на приборной доске погасли, и сквозь шорох шин и гудение проносившихся мимо автомобилей стали слышны доносившиеся из-под капота звуки – какое-то бульканье, потрескиванье и даже что-то вроде капели – этакое размеренное "кап, кап, кап". Водитель приспустил оконное стекло (стеклоподъемник заедало, и орудовать им следовало с умом, чтобы потом не пришлось разбирать дверцу) и закурил, из-под насупленных бровей разглядывая стеклянную стену автосалона, возле которого остановился.

Автосалон был средней руки, с довольно умеренными ценами и демократичными порядками, но все-таки салон, а не рынок. Строго говоря, майору милиции Верещагину с его доходами тут нечего было делать, и, если честно, останавливать здесь свой видавший самые разные виды "москвич-2141" майор вовсе не собирался – так уж вышло.

Двигатель выключать не стоило, потому что заводиться он не любил. И вообще, машина майора Верещагина даже смолоду терпеть не могла ездить, как будто конструкторы и сборщики АЗЛК каким-то чудом ухитрились еще на конвейере вложить в нее это противоестественное для автомобиля стремление – стоять на месте и притворяться кучкой металлолома. Впрочем, это для какого-нибудь "порше" или "мерседеса" такое стремление, может, и противоестественно, а для родимого "москвича" это нормальная, здоровая основа его чугунно-жестяного мировоззрения...

Посасывая дешевую отечественную сигарету, Верещагин представил последовательность своих дальнейших действий. Движок еще не остыл, так что с пятой или шестой попытки его, возможно, удастся завести. Тронуться с места и отправиться домой, где его никто не ждет и где пахнет холостяцкой берлогой – примерно так же, как в салоне этого опостылевшего, скрипучего рыдвана.

В машине пахло застоявшимся табачным дымом, какой-то кислятиной и грязными, насквозь пропотевшими носками. Засаленная, потемневшая от въевшейся грязи обивка сидений местами протерлась до дыр; на выгоревшей пластмассе приборной панели ровным слоем лежала пыль, оставшаяся еще с прошлого лета; из-под неплотно прилегающей крышки пепельницы торчали хвостики целлофановых оберток от сигаретных пачек и горелые спички. Крышка бардачка была заклеена липкой лентой, под ногами было полно песка и желтой сухой травы – тоже прошлогодней, оставшейся здесь с последнего выезда на рыбалку. Захватанные жирными пятернями окна казались мутными, как старый плексиглас, стрелка спидометра навеки застыла на нулевой отметке – чертов драндулет года два назад взял себе странную манеру рвать стальные тросики, приводившие в действие упомянутый прибор. Верещагин трижды покупал и устанавливал новые, и его горячо любимый автомобиль каким-то таинственным, неизвестным науке способом трижды их рвал, и майор в конце концов плюнул, перестал швырять деньги на ветер и приноровился довольно точно определять скорость по тахометру.

Все это и еще многое другое, начиная с треснувшей клеммы аккумулятора и кончая проржавевшим насквозь глушителем, привычным галопом пронеслось в голове, и он подумал: "А почему бы и нет? Почему бы не бросить это корыто прямо здесь, у обочины, и не уехать отсюда на приличном автомобиле?"

"Хорошенький вопрос для майора милиции, – подумал он с кривой улыбкой. – В самом деле, это ж такой пустяк! Зашел в магазин и купил машину, как пачку сигарет... Чего проще-то?"

Он выбрался из грязного салона на серую улицу, вдоль которой пыльный холодный ветер гнал остатки зимнего мусора, в три коротких, жадных затяжки докурил сигарету и бросил окурок на асфальт. Ветер подхватил окурок и покатил куда-то в сторону Адмиралтейства, шпиль которого неясно проступал сквозь серую ненастную дымку впереди и слева. Верещагин засунул мигом озябшие ладони в карманы короткой кожаной куртки. Левая рука при этом ощутила сквозь ткань подкладки твердый угол лежавшего во внутреннем кармане прямоугольного предмета. Поглаживая его пальцами, Верещагин пару раз бесцельно пнул носком ботинка лысую покрышку переднего колеса и решительно двинулся ко входу в автосалон. Ключ он оставил в замке зажигания; честно говоря, ему очень хотелось посмотреть, кто позарится на это корыто.

На выездном пандусе автосалона стояла новенькая серебристая "Лада" двенадцатой модели, и двое молодых ребят в одинаковых ярко-красных комбинезонах снимали с ее сидений остатки полиэтиленовой упаковочной пленки. Счастливый покупатель, прилично одетый толстопузый усач с холеной мордой мелкого чиновника, стоял рядом, то и дело нетерпеливо поглядывая на часы, с таким видом, словно покупка новенькой машины для него – самое обычное дело. "Машина в упаковке, – подумал Верещагин. – Надо же, и такое на свете бывает... Хоть бы раз попробовать, каково это – водить машину, за рулем которой до тебя ни одна сволочь не сидела!"

Он снова пощупал сквозь ткань подкладки тугую пачку денег, уже понимая, что просто так отсюда не уйдет – ни за что, ни за какие коврижки! Ну и что, что неосторожно? А ездить, да не по райцентру задрипанному, а по Питеру, на этом рассыпающемся драндулете – это, по-вашему, осторожно?!

Он оглянулся. "Москвич" понуро стоял у края проезжей части, и даже сквозь грязь на корпусе были видны пятна ржавчины. Душу майора Верещагина на миг пронзило острое сожаление. С этой машиной у него было связано много воспоминаний – пожалуй, даже слишком много для одного потрепанного "москвича". В конце концов, старикашке давно пора на покой, да и вообще, что может быть глупее переживаний по поводу судьбы отслужившего свое автомобиля? Ведь это же просто средних размеров груда железа, причем самого паршивого, изъеденного коррозией, норовистого и осточертевшего хуже горькой редьки...

Майор еще раз пощупал деньги, преодолев желание вынуть их и пересчитать. Он и так знал, что в пачке пять тысяч купюрами по двадцать евро – аванс, который еще надо было отработать. Именно воспоминание о предстоящей работе придало майору Верещагину решимости. На словах работа выглядела пустяковой, но кто может знать, как все получится на самом деле? Пуля, как известно, – дура, ей не объяснишь, что у тебя были какие-то планы, перспективы какие-то, расчеты... что ты, в конце-то концов, еще аванс не успел потратить! Прилетит, влепится в лоб, и – "до свиданья, наш ласковый Миша, отправляйся в свой сказочный лес...".

В дверях его обдало теплым сухим воздухом с приятным запахом какого-то новомодного моющего средства. Верещагин уверенной походкой прошел сквозь сверкающий полированным лаком лабиринт иномарок, удостоив их лишь мимолетного взгляда, в дальний конец зала, где были выставлены отечественные автомобили. Не то чтобы майор был таким уж патриотом российского автопрома. Он понимал, конечно, что даже сильно подержанная иномарка даст новым "Жигулям" сто очков вперед, однако сумма, которой он располагал, не оставляла ему выбора. Верещагин вовсе не чувствовал себя разбогатевшим, у него просто появилось немного свободных денег, которые он решил потратить если не с толком, то хотя бы с удовольствием.

Процедура растраты не отняла много времени: майор уже давно сделал выбор, а теперь, когда у него завелись деньги, просто ткнул пальцем в то, что хотел приобрести, уплатил первый взнос и через каких-нибудь полчаса уже покуривал на пандусе, наблюдая, как рабочие, похожие в своих красных комбинезонах на парочку вареных раков, готовят к первой настоящей поездке новенький, всего месяц назад сошедший с конвейера "шевроле-Нива".

Брошенный им "москвич" все так же понуро стоял у бровки тротуара; отсюда, с верхушки наклонного пандуса, Верещагин хорошо видел, как поблескивает брелок оставшегося в замке ключа зажигания. Майор прикинул, сколько можно выручить за эту рухлядь, и решил не связываться: себе дороже. Пусть стоит, где стоит, пока его не угонят или не отволокут эвакуатором на штрафную стоянку...

Парень в комбинезоне, умело пряча зависть за дежурной вежливостью, отдал ему ключи и пожелал счастливого пути. Верещагин сел за руль. Дверца закрылась с мягким щелчком; майор полной грудью вдохнул ни с чем не сравнимый запах новенького салона и запустил двигатель. Тот завелся с пол-оборота и почти неслышно заурчал. Майор осмотрелся, осваиваясь, а потом включил первую передачу и мягко, осторожно тронул свое приобретение с места.