Год порно - Мамаев-Найлз Илья

Привет, сказала она.

Что случилось?

Выйдя из кофейни, Соня встретилась с Грантом, и они поехали на троллейбусе в торговый центр покупать ему ноутбук. По дороге снова поссорились. Соня назвала Гранта абьюзером. Он велел ей замолчать. Соня сказала нет. Тогда Грант назвал ее тупой пиздой, сжал ее щеки и принялся орать матом. Она плюнула ему в лицо, и он ее толкнул. Это случилось на остановке, двери были открыты. Соня прокатилась по ступенькам и выпала на улицу. На несколько секунд она оцепенела. Потом поднялась и побежала. Грант не пытался ее догнать. Даже не вышел из троллейбуса.

Короче, начала Леся. План у нас такой. Мы идем сейчас к нему, собираем Сонины вещи и привозим их сюда. Ты, — обратилась Леся к Соне, — с ним ни о чем не говоришь, понятно? Он ебаный манипулятор. Будет пытаться тебя пристыдить, обосрать и вернуть. Не слушай его и не отвечай.

Хорошо, хорошо.

Они поднялись в квартиру родителей и взяли пару чемоданов и сумок. Мама растерянно ходила по коридору, а отец сидел за столом на кухне и лихорадочно улыбался.

Да, сказал он. Езжайте вы. Если я поеду, то убью его.

Соня то смеялась, то плакала. Они везли по улицам пустые чемоданы, которые подпрыгивали на ямах и переворачивались. Скрежет колесиков заглушал другие звуки и задавал их маршу ритм и воинственную эпичность. Соня останавливалась на каждом углу. Марк с Лесей шутили над своим хипстерско-панковским видом и разрастающимся страхом и убеждали Соню, что это единственно правильный шаг.

Я не знаю, говорила она. Не понимаю, хочу ли я этого.

Да, также говорила она. Мы должны это сделать. Да, я уверена на сто процентов.

Мне кажется, у меня не хватит сил. Я люблю его.

Ты его не любишь, сказала Леся. Это не любовь.

Не знаю.

У входа во двор они снова остановились покурить. Соню трясло, и она пыталась успокоиться, закрывала глаза и по несколько раз долго выдыхала.

Он дома, сказала она.

Откуда ты знаешь? Ты ему написала?

Да.

Зачем ты написала, Соня?

У меня нет ключей, мы бы не попали иначе в квартиру. Я объяснила, зачем мы придем.

Грант ответил на звонок домофона и открыл дверь подъезда. Они поднялись на его этаж и постучали в квартиру. Он вышел на лестничную площадку.

Ты мудак, сказала Леся.

Иди на хуй.

Сам, блядь, иди на хуй. Еще раз дотронешься до Сони, я тебя кастрирую. Уебище.

Вы можете зайти, сказал он, глядя на Соню и Марка. А это животное я домой не пущу.

Чего, блядь? Я сейчас напишу своему парню, он приедет и тебя прибьет.

Значит, они все еще вместе, невольно подумал Марк. Он едва сдержался, чтобы по привычке не пожать руку Гранту. Губы невольно кривились в малодушной улыбке, и Марк сделал вид, будто трет нос, чтобы силой вправить их на место.

Леся, сказал он, опустив руку. Все ок. Мы сами все соберем.

Она ничего не ответила, но развернулась и стала спускаться по лестнице. Остальные зашли в квартиру.

Что надо взять? — спросил шепотом Марк у Сони, осознав, что этот момент они не обговорили. Сонь, сказал он и дотронулся до нее, потому что она не отвечала. Проигрыватель твой ведь, да?

Она кивнула.

Марк отсоединил проигрыватель от сети и свернул провода. Достал из-под крышки оставленную пластинку и положил ее в пустой конверт на нижней полке. Потом взял проигрыватель и опустил его в чемодан. Благо, тот влез, хоть и с трудом.

Колонка?

Колонка моя, сказал Грант.

Соня бродила от шкафа с одеждой к шкафу с книгами и медленно водила рукой в воздухе. По пути сюда она рассказывала, как забыла зарядку от телефона в ресторане, в котором выступала накануне, — Соня пела в кавер-группах и джаз-бэндах. Она сказала Гранту, что сходит в магазин за сигаретами, а сама побежала туда. Перед тем как вернуться домой, сорвала листья лопуха во дворе и вытерла пот. Сейчас она стояла, уставившись на полтора года своей жизни, и никак не могла вспомнить, а что здесь действительно ей принадлежало.

Оставь мне Беньямина, сказал Грант. Я еще не дочитал.

Хорошо, сказала Соня и поставила книгу обратно на полку.

Марк убедился, что Соня уложила в сумку Руни, и открыл второй чемодан. Соня медленно, как лунатик, стягивала с полок вещи и не глядя кидала их в сторону Марка. Не зная, чем еще заняться, он подбирал футболки и платья, сворачивал их и убирал в чемодан. На ткани оставались влажные следы от его пальцев, которые едва заметно дрожали. Леся велела в случае чего набить Гранту морду. Конечно.

Ты же понимаешь, да, сказал Грант. Если ты сейчас это сделаешь, если ты уйдешь, это все, Соня. Я не приму тебя назад. Это навсегда.

Грант много чего наговорил. Марк молчал, убеждая себя, что, если ответит, будет только хуже. Только когда Соню совсем затрясло, а Грант не остановился и начал крыть ее еще жестче, Марк повернулся к нему и сказал хватит. У него перехватило дыхание и заискрило в глазах. Еще какое-то время он хватал одежду с пола на ощупь.

Все нормально, сказал Марк. Мы все забрали.

Они покурили, пока ждали такси. Потом уложили вещи в багажник и поехали. Леся сидела на заднем сиденье, обнимая плачущую Соню. Марк уставился в окно. На ветвях деревьев гасло солнце. Некоторые люди останавливались, поворачивались к нему, потом закрывали глаза и расслабленно улыбались. Марк наконец смог выдохнуть.

Соня вдруг расхохоталась.

Песня, сказала она.

По радио играл припев Sweet Dreams. Марк тоже рассмеялся. Леся лишь коротко улыбнулась.

Дома родители Сони достали весь заныканный алкоголь. Соня выпила бокал-другой и ушла в свою бывшую комнату, где вскоре уснула. Перед этим Леся заставила ее заблокировать Гранта в мессенджерах и пообещать, что она никогда к нему не вернется.

Ладно, хорошо, сказала Соня.

А то я его убью.

Уже неделю спустя Соня стала уходить вечерами и возвращалась поздно ночью. Родители были уверены, что она вернулась к Гранту. Ее отец позвонил Марку и попросил показать, где тот живет. Он хотел поймать их с поличным. Марк провел его до подъезда Гранта и показал окна квартиры. Там горел свет, но кто внутри, не было видно.

Отец остался караулить, а Марк пошел обратно ждать у Сониного дома вместе с Лесей. Где-то спустя час из-под арки вышла Соня. Марк на всю жизнь запомнил, как она тогда на него посмотрела. Этот взгляд стирал всю память о годах их дружбы. Этот взгляд делал его чужим, предателем и врагом. Марк не узнавал ни Соню, ни себя в ее взгляде. Так на него смотрел отец, когда они спорили о политике и жизни.

Соня уходила от Гранта еще несколько раз. Она согласилась пойти к психологу, а потом к психотерапевту и психиатру. Но те ей не помогли. Соня спала с Грантом и его любовницами. Пару раз она просто сидела рядом и смотрела. Ей было смешно и неловко. Она только боялась расхохотаться. А потом у Гранта кончились деньги. То есть родня из Армении перестала их ему переводить. Он поехал разбираться и не вернулся.

Соня рассказала об этом Марку только несколько лет спустя, когда они встретились после ее выступления.

В очередной раз кончилось пиво. Марк предложил еще по одной, но Соня напомнила, что у нее с утра рейс, так что ей надо выспаться.

Точно, окей.

Она вызвала такси. Когда машина показалась вдалеке, они крепко обнялись.

Значит, Стамбул? — спросил Марк, положив подбородок ей на плечо.

Ага, ответила она. А оттуда — в Ереван.

Часть 6

Жара иссушила лес, и тот вспыхнул хворостом. Солнце и небо заволокло полотном дыма. Свет, проходя сквозь него, становился бронзовым. Его можно было вдохнуть. Он не грел, а обездвиживал и душил. Не рассеивал смог на улицах, а только подсвечивал его, чтобы всем стало ясно — от смога не укрыться даже на самом краю города.

О пожаре нельзя было забыть, даже закрыв глаза. На обратной стороне век скапливался дым и жег глаза. От пожара нельзя было отгородиться ни окнами, ни дверями, ни стенами. Тогда многие видели пожар даже во сне. Как вскипает влага в деревьях. Как с каждой ночью все ближе к кровати подходит незнакомец, а ты не можешь ни двинуться, ни закричать. Все понемногу сходили с ума и прели, и, сколько бы ни лили на себя воды в душе, тело все равно пахло жжеными носками так, что кололо ноздри.