Грехи и молитвы - Ира Малинник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Возьмите в дорогу… — женщина неловко сунула ему в руку сверток и, тут же развернувшись, быстрым шагом пошла назад. Карл заметил следы слез на ее лице.
Сунув сверток в карман, он взгромоздился на коня, кивнул людям и выехал на дорогу. И только отъехав на расстояние, откуда его уже было не увидеть, он достал сверток и развернул его.
На ладони Карла лежала небольшая буханка хлеба. А под ним, на тряпице, в которую был завернут хлеб, расправил крылья вышитый голубок, устремляющийся в бесконечную лазурь.
Глава 15. Первые искры
Томас больше не проронил ни слова с того момента, как ему открылась страшная правда о смерти его матери. Молодой священник ушел в себя, и на все попытки Дарио разговорить его лишь пожимал плечами или качал головой. Так, молча, они ехали почти день, пока не добрались до небольшого постоялого двора.
Лишь сойдя с коня и отдав поводья в руки подбежавшему мальчишке, Томас повернулся к Дарио и проговорил сиплым, каркающим голосом:
— Я пойду разыщу хозяина, попрошу у него бумагу и чернила. Увидимся внутри, хорошо? И не сердись на меня.
Томас крепко стиснул плечо Дарио, и мужчина обратил внимание, каким холодным было это прикосновение. Он хотел взять руку Томаса в свою, поддержать его, но молодой священник уже развернулся и зашагал от него прочь.
Когда Дарио, наконец, позаботился о лошадях и зашел в дом, он сразу увидел Томаса сидящим в самом углу. Перед ним стояла полная вина чаша, но молодой человек не притрагивался к ней. Вместо этого, он вертел в пальцах перо, точно никак не мог собраться с мыслями, чтобы начать писать.
— Сеньор, — Дарио осторожно присел рядом. Перед ним тут же выросла вторая чаша вина — хозяин постоялого двора не был скуп на гостеприимство. — Grazie.
— Я все не могу понять, что мне писать, Дарио, — ответил ему Томас тусклым голосом. — И кому мне отправить письмо? Отец Бернард погиб много лет назад. Я плохо знаю подруг матери, потому что все время помогал в церкви. Кто позаботится о ней? Нашли ли ее тело или она до сих пор там, в нашем доме? Гниет, сохнет, срастается с досками пола, которые клал еще мой отец? Будет ли у нее достойное захоронение? Я не знаю, я ничего не знаю!
Томас схватил чашу с вином и залпом отпил половину; красная струйка заструилась у него по подбородку, змеей проскользнула за ворот рясы.
Дарио не знал, что ему ответить. Он не был знаком в Градаре ни с кем, кроме Анны Эккер, а теперь эта сильная, отважная женщина умерла — а ее единственный сын за много миль от родного дома пытается спасти совершенно незнакомых людей.
— Послушайте, — Дарио внезапно осенило, — у вас ведь есть староста? Напишите ему. В каждом городке есть такой человек. Вы знаете, кто в Градаре заведует делами?
Томас поднял на него красные глаза.
— Это сеньор Франко. Да, думаю… Думаю, он может помочь.
— Напишите ему. Скажите, что вы в пути, но пока вы в дороге, вашей матушке нужно захоронение.
— Но церковь пустует без меня…
— Пусть вызовут священника из соседнего города. Вы столько помогали этим людям, сеньор — помощь вашей покойной матери это меньшее, что они могут дать взамен!
Дарио сам не заметил, как вырвались эти слова — горячие, обжигающие горло, пышущие жаром. Томас снова посмотрел на него, и в его глазах Дарио разглядел одобрение — то был взгляд Астарота.
«Он говорит правильные вещи», Астарот впервые заговорил с Томасом с момента новости про гибель Анны. «Эти люди тебе задолжали, мальчик. Твоя мать была хорошим человеком, и она достойна похорон по правилам».
«Никто мне ничего не должен», подумал в ответ Томас. «Я не прошу ничего взамен, потому что я — посланник Господа, и грешно ожидать благодарности за то, что естественно».
«Тогда просто попроси о помощи, Томас. Ты не обязан делать все один. Не ради себя — ради матери».
Дарио не вмешивался во внутренний монолог священника. За время путешествия с Томасом, он уже понял, что сейчас тот ведет беседу с Астаротом. Потому Дарио потягивал изумительное домашнее вино и терпеливо ждал.
Наконец, Томас откашлялся, потряс головой и отпил из чаши с вином. Услужливый хозяин тут же появился рядом с кувшином.
— Я напишу в соседнюю деревню, Дарио, — сказал Томас. — Я знаком с местным священником. Они позаботятся о маме. Спасибо тебе за совет.
Он взял руку Дарио в свою и крепко сжал ее, а затем принялся торопливо писать. Закончив с письмом и подождав, пока чернила высохнут, Томас вручил бумагу хозяину постоялого двора и объяснил, кому и куда ее нужно доставить.
— Исполним, сеньор, — отвечал хозяин, с уважением косясь на рясу Томаса. — Помочь служителю Господа — благое дело.
Томас осенил его крестным знамением и коротко кивнул. Мужчина испарился где-то за дверью, ведущей в дом. Дарио услышал спор на повышенных тонах, а потом из той же двери пулей выскочил уже знакомый мальчишка и помчался во двор. Спустя несколько минут, снаружи раздался стук копыт — посыльный отбыл в Градару.
Томас вернулся за стол, присел напротив Дарио и вздохнул, сжав виски ладонями.
— У меня голова раскалывается, — тихо признался он. — Эта новость… Я до сих пор не пришел в себя. Знаешь, я ведь не знал своего отца, и мама… Она делала все, абсолютно все. Выслушивала, поддерживала, защищала. Я не знаю, кем бы я стал, если бы не она. И точно так же, со своей неукротимой смелостью, она согласилась бросить все и переехать с моим отцом в Италию. Коренная англичанка становится итальянской донной — понимаешь, Дарио? Она жертвовала всем, а самые близкие люди подвели ее. Отец умер, а я… бросил ее одну.
— Вы не виноваты, — с отчаянием ответил Дарио и посмотрел в глаза Томасу, словно ища поддержки Астарота. — Никто не мог предугадать, что произойдет что-то подобное. А ваш отец защищал вас.
— Если бы он остался жив, позволив мне погибнуть, у них могло бы родиться больше детей, и мама с папой растили бы их вдвоем, — горько отозвался Томас. — Когда люди решают мне довериться, непременно случается что-то плохое. А ты, Дарио? Вспомни ту демоницу, что захватила тебя в плен. Она бы не обратила на тебя внимания, если бы я не был нужен Белиалу. Не удивлюсь, если с момента нашего отбытия из Градары твоя жизнь все это время
