Кортни. 1-13 (СИ) - Смит Уилбур

— Здесь нет львов?

Марк опять покачал головой.

— Не думаю, генерал. Я не видел ни одного следа и не слышал их по ночам, но мальчиком я застрелил здесь одного. Я был с дедом.

— Да, — кивнул Шон. — Мальчиком… Но что же твой сын, Марк? Увидит ли он когда-нибудь льва на свободе? — Марк ничего не ответил, и Шон хмыкнул. — Нет львов на реке Бубези! Боже, что мы сотворили с этой землей? — Он посмотрел в огонь. — Я думаю, случайно ли мы с тобой встретились, Марк. Ты раскрыл мне глаза и пробудил совесть. Виноваты я и такие как я.

Он покачал большой косматой головой, порылся в кармане мешковатого охотничьего костюма и извлек небольшую книгу в кожаном переплете, толстый томик, зачитанный и лоснящийся.

Марк вначале не узнал книгу, а когда узнал, удивился.

— Не знал, что вы читаете Библию! — воскликнул он, и Шон посмотрел на него из-под насупленных бровей.

— Читаю, — угрюмо ответил он. — И чем старше становлюсь, тем чаще. Это большое утешение.

— Но, сэр, — настаивал Марк, — ведь вы не ходите в церковь.

На этот раз Шон нахмурился, как будто это ему не понравилось.

— Я живу своей религией, — сказал он. — А не пою о ней по воскресеньям и забываю во все другие дни, как некоторые мои знакомые.

Тон Шона был окончательным, запрещающим дальнейшие расспросы. Он занялся потрепанным томом.

Нужное место он заложил полевым цветком, и Библия сразу раскрылась там.

— Я нашел это вчера вечером, — сказал он Марку, надевая на нос очки в стальной оправе. — Мне это показалось знамением, и я отметил это место, чтобы прочесть тебе. Евангелие от Матфея, глава десятая.

Он откашлялся и медленно прочел:

— «Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего».

Закончив, он снова спрятал Библию в карман, и оба сидели молча, думая над прочитанным и глядя на языки пламени костра.

— Возможно, Он поможет нам спасти птицу, чтобы она не упала, здесь, у Ворот Чаки, — сказал Шон и наклонился, чтобы достать из костра горящую ветку. Прикурил от нее новую сигару и, прежде чем заговорить снова, глубоко затянулся, наслаждаясь вкусом древесного дыма и табака. — Неудачно, что все происходит в такое время. Только в конце следующего года мы сможем официально попросить парламент ратифицировать бюджет с расходами на развитие этой зоны.

Марк сразу насторожился и резко спросил:

— В следующем году?

— Боюсь, что да.

— Но почему так долго?

— Мрачная реальность политики, сынок, — проворчал Шон. — Мы только что получили сокрушительный удар, и все остальное должно ждать, пока мы играем в политические игры.

— Но что случилось? — спросил Марк, встревожившись. — Я уже два месяца не читал газет.

— Вот бы мне так же везло. — Шон невесело улыбнулся. — В одном городке в Трансваале прошли перевыборы. Это место всегда было нашим, хорошее гарантированное место, в руках уважаемого «заднескамеечника», очень верного и не слишком умного. У него в столовой парламента случился сердечный приступ — между супом и рыбой. Мы попросили наших верных избирателей выбрать нового члена. — Здесь Шон помолчал, и его лицо омрачилось. — Нас выпороли, как никогда в жизни. Пятнадцать процентов перешли к партии Герцога. Нас обвинили в жестоком подавлении прошлогодней забастовки, и это была катастрофа.

— Я не знал. Мне очень жаль.

— Если те же пятнадцать процентов изменят свое мнение по всей стране, на следующих выборах в оппозиции окажемся мы. Все остальное не имеет значения. Генерал Сматс решил обратиться к нации в марте следующего года, и нам предстоит борьба за свое существование. До тех пор мы не можем выдвигать законопроекты и просить о финансировании.

Марк почувствовал, как холодное отчаяние охватывает его до кончиков пальцев.

— А что будет здесь? — спросил он. — Мы пока должны прекратить то, что я начал? Просто бросить?

— Еще год браконьерства и охоты, еще год без защиты и развития? — Шон покачал головой. — Мои люди изучают действующие законы. У нас есть силы, которые мы могли бы использовать, но нет денег.

— Невозможно что-нибудь сделать без денег, — с отчаянием сказал Марк.

— А, наконец-то некоторое уважение к деньгам. — Шон едва заметно улыбнулся и серьезно продолжил: — Я решил финансировать защиту и развитие этой территории, пока не получу средства из бюджета. Я буду платить за все из собственного кармана. Возможно, позже мне вернут эти средства из бюджета, но если нет, — он покачал головой, — я считаю, что задолжал не меньше. Мы хорошо начали.

— Мне много не потребуется, — подхватил Марк, но Шон раздраженно заставил его замолчать.

— Ты будешь получать столько же, сколько раньше, и начнем мы с сооружения главного лагеря. Я дам тебе четырех рабочих, — продолжал он негромко. — Пока придется обойтись без моста через Бубези, и первая дорога будет в одну колею, но начало будет положено, и давай надеяться, что мы выиграем выборы.

В последний день за завтраком Шон положил перед Марком папку.

— Я разговаривал с Колдуэллом, тем самым, что делал рисунки для «Джока в вельде», и уговорил его составить общий план. — Он улыбнулся, глядя, как Марк открывает папку. — Я хотел как можно лучше использовать твои три тысячи фунтов.

В папке лежал макет газетного объявления на всю страницу о создании Общества друзей африканской природы.

На полях были великолепные рисунки диких животных, а под набранным крупным шрифтом заголовком перечислялись основные цели Общества и содержалась красноречивая просьба вступать в общество и поддерживать его работу.

— Я попросил своих юристов сформулировать все положения. Это объявление мы поместим во всех газетах страны. Адресом Общества станет главная контора «Кортни Холдингс», я нанял клерка на полный рабочий день заниматься документами. У меня также есть молодой журналист, который создает газету Общества. Он брызжет идеями и очень увлечен общим замыслом. Если повезет, мы получим общественную поддержку. Она стоит гораздо больше трех тысяч.

Марк разрывался между радостью и озабоченностью тем, как разрослась его простая мысль.

— Да, — рассмеялся Шон. — Это обойдется дороже трех тысяч… а кстати! Я послал Дирку Кортни расписку в получении его денег и сообщение о его пожизненном членстве в обществе.

Эта шутка помогла им преодолеть неловкость последних минут перед расставанием.

Носильщики Шона исчезли за деревьями; они несли на головах пожитки к грузовику, который ждал на ближайшей дороге, в двадцати милях от Ворот Чаки. Шон с сожалением задержался.

— Не хочется уходить, — признался он. — Славное было время, но сейчас я чувствую, что стал сильнее и готов к встрече с тем, что покажут мне эти ублюдки. — Он осмотрелся, прощаясь с рекой, горой и диким лесом. — Здесь живет волшебство. — Он кивнул. — Хорошо смотри за этим местом, сынок.

И он протянул руку.

Для Марка это была последняя возможность задать вопрос, который он пытался задать уже десятки раз, но Шон неизменно уводил разговор в сторону или просто не обращал внимания на вопрос. Но сейчас он должен был получить ответ. Марк сжал широкую костлявую ладонь Шона и не отпускал.

— Вы ничего не сказали мне о Буре, сэр. Как она? Здорова? Как ее картины? — выпалил он.

Казалось, даже сейчас Шон не уступит. Он гневно напрягся, как будто собрался отнять руку, но гнев рассеялся, не добравшись до его глаз. На мгновение в этих глубоко ввалившихся глазах появилась тоска, и рука Шона сжалась, словно стальной капкан.

— Месяц назад Буря вышла замуж. Но с того времени, как ты уехал из Лайон-Копа, я ее не видел, — сказал он и выпустил руку Марка. Не сказав больше ни слова, повернулся и ушел.

Впервые он шел медленно и тяжело, чуть покачиваясь, оберегая больную ногу, шел как очень больной и усталый старик.

Марк хотел побежать за ним, но и у него сердце было разбито, и ноги не несли его.

Он одиноко стоял и смотрел вслед Шону Кортни, исчезающему за деревьями.