Фантастические тетради - Ирина Ванка

— Идите к нам, профессор, — позвал Мидиан, и полумрак отсека озарило яркое пятно архивной панорамы.

Проекция телескопа зафиксировала последнюю галактику у границы Мигратория, выбрала беззвездную пустошь, прошила ее насквозь, и, пока профессор устраивался у стола, мимо пролетели тысячи нитевидных галактик, сцепленных между собой невидимой основой, доступной для понимания разве что астрономов да навигаторов. Белая звезда остановила гонку, ослепила отсек. Мидиан убрал ее за контур и выделил на картинке едва заметную оранжевую горошину. Она подплыла к наблюдателям, гладкая и светлая, излучающая из прозрачных недр все оттенки природной желтизны.

— Альба, — представил ее Мидиан, — итог последнего опыта телескопического сканирования.

— Действительно, янтарь, — согласился Бахаут.

— Если название «Янтарный ковчег» имеет каранайские корни, — предположил Мидиан, — значит, наши предки имели отношение к планете. — Он вопросительно обернулся к профессору. — Они, по крайней мере, должны были видеть ее из космоса.

Эф не проронил ни звука, рассматривая исподлобья оранжевый шар. Лишь покинув отсек и оставшись наедине с Бахаутом, он позволил себе предаться глубокому пессимизму.

— Однако отвратительный сегодня день, — заметил профессор. Но Бахаут не пожелал развить эту тему. — Ладно, мне-то все равно. Жаль вас, наивных и одержимых.

Корабль выплыл из зоны, выбрал навигационный коридор, и кольцо балансира, вспыхнув ядовитым заревом, рассекло черноту Галактического Пояса.

— Ты не способен отвлечься от условностей цивилизации и вернуться к чувству первозданного естества, — проповедовал профессор, — только вслушайся в мелодику звука: аль… ба! Не надо тратить силы на поиск метода и подбор системы. Логический путь полон тупиков, и только интуиция всегда в свободном полете.

— Мы набираем скорость, — сообщил Бахаут и затемнил обзорный экран, опоясывающий отсек. В замкнутом пространстве наступил полумрак. — Придумай себе занятие более достойное, чем третировать единственного пилота. Пересчитай хотя бы свои таблетки. Только не проглатывай все. Может быть, они пригодятся тебе на Альбе. — Бахаут подошел к центральному столбу, соединяющему бытовой отсек с верхними уровнями полусферы, и открыл панель. — Иди-ка взгляни на это устройство. В нашем распоряжении бортовой архив, медконтролер, шесть спальных пакетов с полным обеспечением…

— Наша цивилизация, — продолжил профессор, — в основном подчиняется логике, мы утратили способность ею управлять…

Из бархатного настила пола вылез спальный блок и развернулся у ног Эфа под напором жидкой массы внутренней начинки.

— Аудиоуправление, — объяснил Бахаут, — все разумное, драгоценный мой, управляется голосом. Поверь опыту биолога. А все, что не есть разумно, подлежит контролю. Здесь есть превосходный регулятор гравитации. Если Мидиан не будет возражать, я разверну лабораторию прямо здесь.

— С тобой не о чем разговаривать, — обиделся Эф. — Отправь меня на другую сторону диска. Я должен навестить этого молодого человека. Иначе, может статься, очень скоро нам и лететь будет некуда.

Вселенная, которую Ученый совет Пампиронского университета с некоторых пор стал называть разумной, астрофизически разделялась на шесть основных частей. Древние астрономы называли их мегагалактиками. Современники уважали традицию, несмотря на то, что «мегаобразований» оказалось на добрую сотню больше. Эти гигантские галактики образовывали внутри себя подвижные конструкции из астровещества, сжимались и расширялись, сбегались и разбегались, питая творческое вдохновение поклонников апокалипсиса, и вместе образовывали единый организм, формой напоминающий звериный зародыш. Правда, подлинной формы разумной Вселенной пока что никто не видел. Астрографы лишь приблизительно начертали ее контур на титульных картинках своих архивов и клянутся, что нащупали пустоту со всех ее сторон. Но, ввиду огромности масштабов и колоссальности расстояний, их моделирующие программы имеют досадные погрешности воспроизведения. Это эфемерное вместилище разума на профессиональном языке астрономов называлось Телом Вселенной. Это самое Тело, как и положено живому организму, имело «шерстяное» покрытие из множеств тончайших отростков — цепочек звездного вещества, уходящих в пустоту, рассеивающихся у границы бездны. Именно эти галактические «нити», подвижные и активно неблагополучные, издревле получили название Миграториев. А к названиям, невесть откуда, пристроилась легенда, что один из Миграториев послужил дорогой древним прародителям цивилизации. Нельзя сказать, что их потомки наводнили Вселенную. За миллионолетнюю историю удалось освоить лишь маленький участок телесного «хвоста» и то с изрядной долей белых пятен. Но вблизи обитаемых галактических поясов находилось по крайней мере с десяток миграторных зон. Которая из них послужила дорогой переселенцам, легендой не уточняется. Пампирон, по причине своей исторической молодости, никогда не являлся центром вселенских наук, но здешний Ученый совет поделил обитаемый мир по-своему, на две основных части света: Старую, прилегающую к Миграториям и заканчивающуюся как раз на границе Малого Пояса Галактики, и Новую, уходящую в неведомую бездну дикого космоса. Последняя подлежала детальному изучению всеми перспективными направлениями науки. Первая же была закрыта для навигации, чтобы не отвлекать попусту внимание нового поколения исследователей.

Экспедиция Мидиана имела приоритеты совершенно противоположные, поэтому без лишней суеты, выбравшись за пределы Галактического Пояса, корабль встал на древний и безлюдный фарватер, ведущий к краю Вселенной.

— Я свободен, — услышал Эф в динамике связи, — жду вас, профессор.

Эф погрузился в кресло рядом с панорамой, на которой все еще плавал оранжевый шар, теряя яркость и четкость очертаний.

— Которая из панорам обладает самой высокой мощностью приближения? — спросил он нарочито интригующе.

— Они все одинаково хороши, — ответил Мидиан, и экран вспыхнул самым сочным светом, на который только способна маленькая планета — янтарный остров в сплошном океане сомнений трех разумных существ, пришедших их темноты.

УЧЕБНИК. ТЕОРИЯ АНТИГРАВИТАНТОВ. Базовая автодинамическая концепция пространства (АДФС)

Этот фрагмент хотелось бы предварить лирическим отступлением на тему, которая вконец измучила большую часть человечества своим вечным пафосом неразрешимой проблемы. Речь пойдет о том, без чего жизнь невыносима. О причине счастливых судеб и величайших трагедий, немыслимых взлетов и сокрушительных падений, о причине застарелой депрессии интеллектуала и горькой пьянки нормального работяги. О том нелепом вопросе, ответ на который ищут все, но находят единицы. О том, что способно довести до самоубийства или вернуть утраченную надежду. Человечество сформулировало эту проблему в трех словах: «поиск смысла существования» и пыталось разрешить ее при помощи многих томов философических описаний природы личности, сути бытия, божественного промысла, фатальной неразберихи… А также счастья в личной жизни, стабильного заработка, близкого родства с семейством миллиардеров и прочими обстоятельствами, которые к смыслу существования никакого отношения не имеют. Тем не менее этот смысл определяется элементарно, единственным словом: САМОРЕАЛИЗАЦИЯ — возможность, способность и умение человека максимально использовать самого себя. Здесь совершенно не важно, каким образом. Кто-то вышьет гладью подушку и будет счастлив, другому потребуется дойти до края ойкумены — масштаб не имеет значения. Повезло тем, чьи амбиции не превышают возможностей; женщинам, для которых дети и смысл, и цель, и удовольствие. Повезло идиотам, способным удовлетворить самих себя. Все же остальные, к моей глубокой скорби, чего-то недобирают… поэтому не имеют возможности отдать. Из этого величайшего личностного дискомфорта проистекают все возможные пакости цивилизации: от болезней и вражды до полного самоуничтожения. Все это далеко не изобретение человечества. Еще бы… Крысенка можно защекотать до хохота, и бобра довести до слез, если встать на его тропинке, — стоит ли присваивать авторское право на чувства нам, возникшим каких-то несколько миллионов лет назад и то по недоразумению. Речь идет об универсальных проявлениях Естества, не иначе как основополагающих: чем ближе к сути — тем универсальнее природа понятий.