Жизнь и судьба инженера-строителя - Анатолий Модылевский

Как диктатор, Векслер поступал и с другими, ссорился с каждым, кроме неприкасаемых – нового парторга Уварова и пожилого Раецкого; когда все отчитались, заведующий сказал, что работать надо лучше. Через неделю состоялось следующее заседание, снова прозвучала безосновательная критика; преподаватели так и не услышали от шефа, чего он хочет конкретно, но он не пояснял свою цель; «…И стать проводником не может тот, кто сам не ведает, куда идёт» (Джами). Возникал антагонизм в коллективе, что как раз нужно диктатору, т.к. он стремился сталкивать лбами разных людей, чтобы держать их в узде; в итоге, вместо единства или хотя бы взаимодействия, происходил раскол, значительная часть усилий Векслера расходовалась впустую; а ведь человек, кому предстоит делать дело, прежде всего, должен сам увидеть и познать, что он такое и на что способен.

LVII

Я теперь перестал узнавать прежнего Векслера; ведь ранее в НИЛ это был мой руководитель, человек солидный, речь его была правильной, говорил темпераментно, рассудительно, вёл себя достойно; я выше отмечал, что внешне он выглядел ярко выраженным типичным евреем, активность которого привлекала внимание; носил всегда тёмные пиджак и брюки далеко не первой свежести, зато в лабораторию заходил с серьёзным выражением на лице; ввёл меня в курс дела, мы несколько раз подробно беседовали; под его непосредственным руководством я занимался экспериментальными исследованиями; Евгений Семёнович был доволен моей работой, хвалил меня, у нас установились исключительно деловые отношения и доверие друг к другу. Но теперь он, ставший заведующим кафедрой, совершенно изменился, к людям относился подозрительно, в своих речах обвинял их необоснованно, нередко оскорблял преподавателей. Обнаружились его ранее скрытые от окружающих качества, и я увидел в нём совсем другого человека.

Назначенный начальством срок не оставлял выбора новому заведующему; надо было возможно скорее навести порядок, да и выслужиться ему хотелось; он не видел другого пути, как размахивая шашкой, рубить с плеча. И рубил. Гордыня обуревала, вероятно, давно уже в своих мыслях он мечтал возвыситься и заслуженно занять высокую должность, соответствующую, как он считал, неординарному уму, способностям, да и чего скрывать, – почтенному возрасту и солидности. Обычно у таких людей долгожданное повышение по службе как будто переворачивает всю их внутренность, а вместе и голову.

После проведения нескольких еженедельных заседаний кафедры преподаватели увидели в нём чрезмерно честолюбивого, самолюбивого и нескромного человека; доброжелательность к людям отсутствовала полностью. Он позволял себе унизить, оскорбить и даже обвинить невиновного человека; ещё была проблема в том, что «смысл» он открывал только себе для внутреннего употребления, а «путь» был непостижим вообще никому; он проявил насилие, жестокость, скор был на расправу, объявлял выговоры; видимо считал: «Oderint dum metuant» («Пусть ненавидят, лишь бы боялись» – слова Атрея из названной его именем трагедии).

Векслера развлекала цель, и Бог знает, что у него было на уме. А ведь хорошего руководителя отличает спокойствие и авторитет, способность руководить без диктаторства. Чтобы иметь такой авторитет, нужно очень хорошо знать не только предмет ТСП, но и различные проблемы, которые встречаются в работе. Каждому обладающему властью необходимо уметь оценивать результаты работы, равно как и моменты, тормозящие её, мешающие достижению цели. Большинство руководителей вооружены профессиональными знаниями, терпимостью, пониманием. Их уважают подчинённые. Казалось, работая при Раецком, все жизненные испытания и страдания мои закончились, но судьба, как видно, всё ещё продолжала коварно шутить; она опять столкнула меня с узурпатором. Как говорится: «иногда надо по-настоящему хорошо узнать человека, чтобы понять: он тебе совсем чужой».

LVIII

Большая часть преподавателей была в растерянности, не понимали, что хочет Векслер, который только ругал их; его монологи были длинными, затем следовала тишина, и просто поразительно, сколько можно было услышать, когда никто из преподавателей не произносит ни слова; конфликты с преподавателями следовали один за другим; это была только проверка, издевка, глумление: словно он испытывал их не за тем, чтобы посмотреть, переживут ли они всё это – в этом он не сомневался, – а просто ради удовольствия видеть, как они вынуждены делать лишнее, бессмысленное, то, что никому не нужно. «С приходом нечестивого приходит и презрение, а с бесславием – поношение» (притча Соломона). Я старался в спорах не участвовать, но ведь бывает и так: ты не конфликтуешь, вступаясь за кого-то, например, за инвалида доцента Хрякова, и автоматически наживаешь себе врагов; Векслер явно хотел, чтобы я оказывал ему поддержку, как во время моей работы в НИЛ, но я понял, что его поведение мне не по душе; как говорил Конфуций: «Благородный человек предъявляет требования к себе, низкий человек предъявляет требования к другим»; ещё ранее, когда меня перевели на полную ставку доцента по кафедре ТСП, я попрощался с Векслером, который хотел бы, чтобы я остался в его лаборатории, но эта работа не была связана с моей научной специализацией по зимнему бетонированию, чем я хотел продолжать заниматься; впоследствии (об этом будет сказано далее) мой отказ продолжить работу в лаборатории Векслера, который через несколько лет стал заведующим нашей кафедрой и ничего не забыл, вызвал негативное ко мне отношение. А ведь я когда-то с доверием относился к нему, не думал, что он такой мстительный: «худшее из злодеяний – не воровство и даже не убийство, а предательство: никогда не предавай человека, который тебе доверился». Я знал, что рано или поздно подобное случится, и много об этом размышлял. Могу сказать со всей откровенностью, что его методы и поведение вызвали у меня недоумение: их логику я понимал плохо.

LIX

Векслер был пленён своей фикс-идеей создать на базе кафедры сильную лабораторию, но такого опыта и умения у него не было; до этого он никогда не руководил кафедрой, да и сильной лаборатории, такой, как у Савина, не имел; однако Савин не выпячивал положительные результаты исследовательских работ своей лаборатории, в то время как Векслер постоянно информировал начальство; ведь известно: «Если хочешь вызвать интерес начальства, надо чаще напоминать о себе». Работая на кафедре ТСП, Векслер не способен был найти «Aurea mediocritas» («золотая середина» – формула практической морали в философии Горация; употребляется также для характеристики посредственных людей), поскольку его слишком разбросанный ум к постижению вещей не был способен; однако, умение ловко пользоваться посредственными способностями хотя не внушает уважения – и всё же нередко приносит людям больше славы, чем истинные достоинства.

Тактика поведения Векслера была мне предельно ясна, она пронизывала все его действия; он стал постепенно переводить на кафедру сотрудников НИЛ, для этого необходимо было кого-то отстранять от работы, увольнять. Такое его поведение выявило