Метаморфозы. Тетралогия - Марина и Сергей Дяченко

впервые в жизни увидел, как перед идущим человеком расступается толпа, образуя широкую дорожку. На Айру смотрели со страхом, с благоговением, с детским восторгом, тем более удивительным, что ни детьми, ни зеваками эти люди не были; Консул, кажется, не замечал их взглядов. В широких черных штанах и рубахе без рукавов он казался моложе своих лет и был изумительно похож на хулигана в парке: «Сигареты есть? А если найду?»

На краю лужайки Айра сел на траву, сорвал жесткий стебель и принялся задумчиво грызть. Крокодил опустился рядом. Тимор-Алк остался стоять, переминаясь с ноги на ногу.

– Не похоже, чтобы она была сапер или военный инструктор, – пробормотал Крокодил.

– А она с Земли?! – вскинулся Тимор-Алк.

– Нет, – быстро сказал Крокодил. – Это точно.

– Тогда откуда ты знаешь, что не похожа?!

– Ты знаешь, что интуиция – инструмент познания? – спросил Крокодил назидатально. – Эта женщина не похожа ни на снайпера, ни на десантника, ни на специалиста по антитеррористическим… – он запнулся, подбирая слово, которого не было в языке.

Айра отбросил травинку и выпрямился, коснувшись рукой виска – принял неслышное другим сообщение.

– Астрофизик, – сказал он, будто пробуя слово на вкус. – Она специалист по звездной механике.

– Это хорошо? – неуверенно спросил Тимор-Алк.

Айра махнул рукой, призывая его помолчать. Послушал еще:

– Еще одна новость. Вспышки на Солнце, нехарактерная, необъяснимая активность…

Крокодил посмотрел вверх – туда, где редкие облака скрывали светило Раа, на его новом языке привычно именуемое Солнцем.

– Блин, – вырвалось у него. – Плоский хлеб…

– Ну, мы наперед же всё знали, – флегматично заметил Айра.

Черные волосы лежали у него на плечах. Сиреневые глаза казались немного мутными. Он улыбался – впервые за много дней, без насмешки, без подтекста, и, кажется, был доволен.

– Мне бы не хотелось этого для Раа, – через силу сказал Крокодил.

– Это нужно для Раа, – Консул поднялся, не касаясь руками травы. – Это очень-очень необходимо для Раа. Кажется, орбитальных станций нам скоро окажется недостаточно.

– Но мы хотели отменить Смерть Раа, а не приблизить! – Крокодил почувствовал себя обманутым.

– Это не смерть, – мягко сказал Айра. – Это жизнь. Вот где потребуется все наше умение выходить за грань, прыгать через голову, и я очень на тебя рассчитываю, мигрант.

– Как на донора? – он не успел придержать язык.

– Как на гражданина с индексом ноль пятнадцать, – Айра не повел бровью. – Придется чинить солнце, экранировать планету, ну или быстро удирать в далекий космос, хотя я думаю, что до этого не дойдет, а полеты станут побочным результатом наших…

– Андрей Строганов! – цветок-переговорное устройство свесился с ближайшего дерева. – Ответьте Вселенскому Бюро миграции!

– Кому?!

* * *

– Вынуждены сообщить, – сказал маленький полупрозрачный человечек, – что миграция с Земли прекращена, точнее, в текущей версии реальности она не начиналась.

– На Земле не будет конца света?!

– По крайней мере, не сейчас… не в обозримом будущем. В текущей версии реальности вы не мигрировали на Раа, это значит, что вы будете возвращены на Землю в точку изъятия… с вашего согласия, разумеется. Вселенское Бюро миграции ценит принципы добровольности и разумности.

– Это парадокс, – шепотом сказал Крокодил. – Я не мигрировал – не попал на Раа – не прошел Пробу – не поверил Айре – не добился отключения стабилизаторов… Значит, Вторая Смерть Раа не отменена, и…

– Парадоксы для нас – источник энергии, – человечек снисходительно кивнул. – Когда будете готовы – свяжитесь с Бюро, пожалуйста.

* * *

Они спустились к воде. У моста ожидала лодка, похожая на выдолбленный огромный ствол. Тимор-Алк сел на весла; Крокодил влез в лодку, балансируя, как на канате, и опустился рядом с Айрой на корме.

Мягкие уключины были снабжены усилителями, поэтому один Тимор-Алк греб, как целая партия галерных рабов. Он сидел спиной по ходу движения, не оглядываясь – лодка шла по маршруту, заложенному в бортовой компьютер.

Крокодил наконец-то разжал кулак. Деревянная плашка-удостоверение лежала на ладони поверх красного отпечатка – сам того не замечая, он сжимал ее изо всех сил, будто боялся, что отнимут.

Айра молчал. Тимор-Алк был очень бледен, несмотря на физическое усилие, и прятал глаза. Лодка повернула и пошла вдоль высокого озерного берега.

– Мне никогда не нравилось Бюро, – наконец-то заговорил Айра. – Есть в них что-то… глубоко нечеловеческое. Неприятно.

– Они не вышлют меня силой.

– Они пытают тебя этим выбором, но не потому, что хотят помучить. У них нет органа чувств, чтобы осознавать свой цинизм.

На склоне розовели мелкие цветы, будто кондитерский крем, волна от лодки плавным движением омывала берег. Тимор-Алк перестал грести, весла сложились, как лапы жука, и прижались к бортам.

– Я здесь по праву, – сказал Крокодил.

Айра молча кивнул. Склонялось солнце, дальний берег казался отлитым из сиреневого воска, и крылья насекомых приобрели карминный оттенок.

– Я бы тоже хотел, чтобы ты остался, Андрей, – вдруг сказал Тимор-Алк. – Мы полетим к звездам… Ты нам нужен. Ты мне… очень нужен.

– Спасибо, – пробормотал Крокодил. – Но понимаешь…

Он оборвал себя.

В полном молчании они причалили, выбрались из лодки, поднялись на поросший травой берег. Впереди виднелась опушка леса; прокатывали, не останавливаясь, кабинки монорельса, в темнеющем небе все ярче становились огни орбитальных станций.

– А это огни, что сияют над нашими головами, – вслух сказал Крокодил.

Они стояли и молча смотрели вверх.

КОНЕЦ

Vita Nostra: Работа над ошибками

Пролог

Александра проснулась, когда ее темно-синяя «Шкода» пересекла осевую и вылетела на встречку. Прямо в лоб шел пригородный автобус, его фары сверкали, как рампа. Александра ослепла; автобус заорал нечеловеческим голосом, в тон ему заорал, наверное, водитель, но ругательства тонули в механическом вое. Ничего не видя, повинуясь инстинкту, Александра вывернула руль направо, потом налево. Машина, визжа тормозами, вынеслась на обочину, на брюхе съехала вниз, к реке, и замерла в полуметре от бетонной опоры моста.

Александра выключила мотор и некоторое время сидела, слушая скрипы и стоны в машине. Наверху вопили сирены на разные голоса; никогда прежде Александра Конева, а в прошлом Самохина, не засыпала за рулем.

Она посмотрела на часы: пять утра. Почти двое суток они с мужем провели на даче, занимаясь отнюдь не любовью. Начали как ответственные взрослые собеседники, знающие цену договоренности. Но разговор пошел дальше, и дипломатический лоск слетел, будто фальшивая позолота. Сперва переговорщики растеряли спокойствие, потом показную доброжелательность. Потом разошлись на время, чтобы остыть и собраться с силами. Потом начали новый раунд и почти сразу скатились к примитивной, визгливой, отвратительной сваре.

То, что брак сохранить не удастся, ясно было давно. Александра надеялась, что