Кривич - Александр Забусов

— Входи, Цопон.

Старейшина вошел в шатер, уважительно поклонившись хозяйке, при этом почувствовал прострел в пояснице. Проклятая старость! И ведь нельзя уйти на покой, к предкам. Пока не на кого оставить род. Великий Тэнгри наверное смеется, глядя с небес как мучается, разминая по утрам кости старый Цопон.

— Что там происходит в становище? Почему суматоха? — задала вопрос Альтэ, женщина в летах, но еще сохранившая остатки былой красоты.

— Люди сворачивают стан, уважаемая. Сейчас придут убирать и твой шатер, уложат его в повозку. Распорядись собрать личные вещи.

— Почему так?

— Кипчаки, пришедшие на наши пастбища, жгут кочевья. Князь Хабул погиб. Мы вынуждены бежать, иначе нас постигнет участь соседей. Я хочу повидать князя.

— Он на своей половине. Пройди к нему.

— Благодарю.

Прошаркав в сторону мужской половины огромного шатра, откинув внутренний полог, просочился внутрь. На шкурах диких животных, животом вниз лежал князь Бурташ, с интересом разбрасывая цветные камешки, собирал их и снова разбрасывал, пытаясь выбросить удачную комбинацию. Шелест полога даже не заметил.

— Кхе-кхе, — обратил на себя внимание старейшина. — Приветствую тебя, мой князь!

Мальчик, десяти лет, одетый, как и все кочевники племени в самую обычную одежду, оторвался от своего занятия, перевернувшись на спину, уселся на пятую точку.

— Это ты, Цопон? — скорее утвердительно, чем вопросительно произнес он.

— Я, мой князь.

— Пришел вести умные речи со мной? Будешь снова учить, как управлять родом?

— Нет. Я пришел сообщить тебе, что всему племени грозит смертельная опасность. Тебе необходимо увести род из-под удара врага.

— А разве великий князь Хабул, вместе с моими воинами не победит врагов, Цопон?

— Князь Хабул убит в бою. Я пришел сказать, что становище сворачивают. Мы уходим к русам.

— Куда? Ты же сам говорил, что русы нам могут быть только врагами. Теперь хочешь, чтоб я увел род к ним.

— Все в мире изменчиво, князь. Тебе нужно запомнить это. Мы не успеваем откочевать в степь, но граница Руси сейчас совсем близко от нашего становища. Я пожил в плену у боярина из племени кривичей, скажу тебе, это сильные и смелые люди. Они добры и я надеюсь, что они примут нас на какое-то время. Если нет, то род погибнет, иные дороги для нас сейчас закрыты. Собирайся мой князь. Сейчас приведут твою лошадь, садись в седло, пусть родичи видят, что князь спокоен и знает что делает.

— Я понял тебя, старейшина. Я не подведу.

Ещё до полудня род маленького князя снялся с места, направился в сторону границы, двигаясь с наиболее возможной скоростью, скрипя телегами, перегоняя табун лошадей и стадо скота. Впереди был нелегкий путь.

Когда с пограничных вышек, спрятанных в листве высоких деревьев, заметили пылевое облако в степи, то об этом немедленно сообщили Людогору. В этом месяце его сотня несла службу в отстроенной на окраине Рыбного деревянной крепости. Население деревни спешно уводило живность в плавни, прятало наиболее ценное имущество в схроны. Мужчины, вооружившись ушли в крепость на усиление кривичей. Вскоре воины с забора частокола рассмотрели длинную колонну повозок и конных воинов по бокам каравана, а вдали нарушители границ гнали стада скота. Даже отсюда были видны изможденные, запыленные лица людей. Усталые животные тащили телеги с женщинами и детьми, хозяйственным скарбом.

— Никак печенеги? — прикрыв ладонью глаза от солнечных лучей, напрягая зрение, молвил сотник. — Странно. Вроде бы на набег не похоже.

Оглянувшись, распорядился:

— Коня мне. Эйрик, пойдешь в сопровождении со своим десятком, — и уже спускаясь со стены, по широкой, покатой деревянной лестнице, произнес про себя. — Сейчас посмотрим, чего это они все сюда прутся. Ну, прямо как мухи на говно.

Ухмылка прорезала ряд белых, крепких зубов. Людогор вспомнил своего наставника и в недалеком прошлом командира, Сашку Горбыля.

Ворота крепости отворились, выпустили сотника с десятком всадников, и тут же затворились обратно. Печенежский караван встал на прикол, но люди не разошлись в стороны, не покинули телег. Конные печенеги лишь проскочили в промежутках между телегами, встали со стороны приближающегося десятка русичей, закрыв собою родню. От каравана отделился мелкий отряд, порысил навстречу пограничникам. И печенеги и русские остановились друг напротив друга, двадцать шагов разделяли всех от противной стороны. Люди с интересом разглядывали друг друга.

Людогор улыбаясь, толкнул бока своего коня пятками, заставил двинуться вперед. От печенегов отделился древний дед, морщинистое, цвета старого пергамента лицо его, тоже излучало радость. Слава Тэнгри! Знакомца встретил. И не просто знакомца, а одну из рук Степного Лиса.

— Рад тебя видеть, Людогор! Сколько лет прошло, с того времени как я выехал из Гордеевой крепости?

— Здоровья тебе, дед. Я уж и не гадал, что встретимся когда-либо. Почитай семь лет минуло. Каким ветром тебя занесло в наши края? Или понравилось гостеприимство моего племени?

— Ай, беда пришла, Людогор, совсем плохо в степи. Враг пришел издалека, лютует. Нет больше моего племени. Вот подумал, что смогу хотя бы род свой сберечь если к боярину Гордею родичей уведу.

— Хм! Так ты что, у них самый главный теперь?

— Нет, что ты. Смеешься над стариком? Князь у нас есть, князь, понимаешь?

— Ну, так и где твой князь?

Цопон обернулся в седле, сказал пару фраз на своем языке, и от десятка передовых печенегов отделились трое всадников. Людогор заметил, что двое воинов сопровождают по бокам несмышленого мальчишку, лет этак десяти. Одетого в одежду из кожи, без всяких украс, с маленькой сабелькой у левого колена, с таким же игрушечным луком, выглядывающим из чехла, притороченного к стремени. Подъехали.

— Вот, наш князь Бурташ!

— Пацан еще, — вырвалось у Людогора.

— Ты не смотри, что мал. Мой воспитанник. Года через четыре будет настоящим воином и вождем.

Людогор обратился к князю, на полном серьезе представился, вскинул руку ладонью к шелому, как это часто делал Горбыль:

— Сотник Людогор, временный начальник пограничной стражи на заставе селища Рыбное. Хочу узнать численный состав ведомого тобою каравана.

Мальчишка, даже зная язык русов, не понял большую часть слов. Вопросительно уставился на Цопона. Исправляя замешательство, старейшина сам ответил на вопрос:

— Людогор, ты это…. Ну, в общем, мы не в Гордеевом городке воспитаны. А людей у нас, следующим числом: три сотни воинов, было больше, да остальные с князем Хабулом погибли. Женщин да детей без малого девять сотен.