Достоевский. Энциклопедия - Николай Николаевич Наседкин

старца, но в отведённом для благородных посетительниц помещении. Их было две: мать и дочь. Г-жа Хохлакова-мать, дама богатая и всегда со вкусом одетая, была ещё довольно молодая и очень миловидная собою особа, немного бледная, с очень оживлёнными и почти совсем чёрными глазами. Ей было не более тридцати трёх лет, и она уже лет пять как была вдовой…» И чуть далее о ней: «Приезжая дама помещица, взирая на всю сцену разговора с простонародьем и благословения его, проливала тихие слёзы и утирала их платочком. Это была чувствительная светская дама и с наклонностями во многом искренно добрыми…»

Эта экзальтированная г-жа Хохлакова, проживающая в Скотопригоньевске в «каменном, собственном, двухэтажном, красивом» доме, активно участвует во многих романных ключевых событиях. Главный интерес для неё связан с треугольником Катерина Ивановна Верховцева, Иван Фёдорович и Дмитрий Фёдорович Карамазовы. Г-жа Хохлакова возненавидела Дмитрия «с самого начала просто за то, что он жених Катерины Ивановны, тогда как ей почему-то вдруг захотелось, чтобы Катерина Ивановна его бросила и вышла замуж за “милого, рыцарски образованного Ивана Фёдоровича, у которого такие прекрасные манеры”. Манеры же Мити она ненавидела». В свою очередь «Митя даже смеялся над ней и раз как-то выразился про неё, что эта дама “настолько жива и развязна, насколько не образована”…» И вот Мите вздумалось в критическую минуту (после неудач с Самсоновым и Легавым) роковые три тысячи просить взаймы у Катерины Осиповны, а та, поначалу обнадёжив его (так ему, по крайней мере показалось), посмеялась ещё циничнее чем Самсонов: посоветовала отправиться на золотые прииски и стать миллионером…

Митя в бешенстве чуть не убил г-жу Хохлакову (так ей, по крайней мере, показалось), но Бог миловал, да к тому же она, благодаря этому инциденту уже вскоре, через несколько часов, познакомится с молодым чиновником Перхотиным, который, судя по всему, составит в будущем счастье этой вдовушки — на это прямо намекает Повествователь: «Что же до самой госпожи Хохлаковой, то она была просто очарована молодым человеком. “Столько уменья, столько аккуратности и в таком молодом человеке в наше время, и всё это при таких манерах и наружности. Вот говорят про современных молодых людей, что они ничего не умеют, вот вам пример” и т. д. и т. д. <…> Я бы впрочем и не стал распространяться о таких мелочных и эпизодных подробностях, если б эта сейчас лишь описанная мною эксцентрическая встреча молодого чиновника с вовсе не старою ещё вдовицей не послужила впоследствии основанием всей жизненной карьеры этого точного и аккуратного молодого человека, о чём с изумлением вспоминают до сих пор в нашем городке и о чём, может быть, и мы скажем особое словечко, когда заключим наш длинный рассказ о братьях Карамазовых…»

Прототипом Хохлаковой послужила, в какой-то мере, Л. Х. Симонова-Хохрякова.

Хромой

«Бесы»

Преподаватель гимназии, один из «наших». О нём сказано: «…хромой, лет сорока пяти, преподаватель в гимназии, очень ядовитый и замечательно тщеславный человек». Затем в главе седьмой «У наших», при описании собрания-сходки «заговорщиков» персонаж этот именуется всё время «хромым» и, действительно, подтверждает своим участием в дискуссии свою «ядовитость».

Хроникёр

«Дядюшкин сон»

Повествователь. Он так объясняет появление своей хроники в конце 1-й главы, набросав портреты членов семейства Москалёвых: «Всё, что прочёл теперь благосклонный читатель, было написано мною месяцев пять тому назад, единственно из умиления. Признаюсь заранее, я несколько пристрастен к Марье Александровне. Мне хотелось написать что-нибудь вроде похвального слова этой великолепной даме и изобразить всё это в форме игривого письма к приятелю, по примеру писем, печатавшихся когда-то в старое золотое, но, слава Богу, невозвратное время в “Северной пчеле” и в прочих повременных изданиях. Но так как у меня нет никакого приятеля и, кроме того, есть некоторая врожденная литературная робость, то сочинение моё и осталось у меня в столе, в виде литературной пробы пера и в память мирного развлечения в часы досуга и удовольствия. Прошло пять месяцев — и вдруг…» И далее начинается сама хроника, охватывающая события трёх дней нахождения в Мордасове князя К., историю борьбы за его руку и сердце мордасовских дам. А в эпилоге сообщаются кратко судьбы Марьи Александровны и Зинаиды Афанасьевны Москалёвых через три года.

Хроникёр из «Дядюшкиного сна» стоит в ряду многочисленных героев-рассказчиков и авторов «записок» в мире Достоевского — таких, как: Неизвестный, Мечтатель, Неточка Незванова, Маленький герой, Сергей Александрович, Подпольный человек, Семён Семёнович Стрижов, Алексей Иванович, Антон Лаврентьевич Г—в, Аркадий Долгорукий, Александр Петрович Горянчиков, Повествователь («Братья Карамазовы»). «Автор» в «Дядюшкином сне» не просто рассказчик, а — хроникёр, записывающий события по горячим следам. Правда, мордасовский Хроникёр ещё безымянная, зыбкая и неясная по сравнению со своим «коллегой» Антоном Лаврентьевичем Г—вым из «Бесов» фигура: в общем-то, это лишь аккуратный и расторопный стенограф всех происходящих событий, сам не участвующий в них.

Чебаров

«Преступление и наказание», «Идиот»

Надворный советник, адвокат. В «Идиоте» он «состряпал» дело о, якобы, праве Бурдовского («сына» Павлищева) на часть наследства, полученного князем Мышкиным. Во время сцены на даче Лебедева, когда Бурдовский с компанией поддержки явился требовать свою долю, и наивный Мышкин, и прагматичный Ганя Иволгин (разбиравшийся с этим делом на стороне князя) именуют в разговоре господина Чебарова «мошенником», «канальей», «крючком» и прочими нелестными, но, судя по всему, весьма точными эпитетами.

В «Преступлении и наказании» Чебаров также подговорил хозяйку квартиры Раскольникова опротестовать вексель, выданный жильцом, но, к счастью, Разумихину удалось от «крючка» откупиться «десятью целковыми» и забрать заёмное письмо.

Прототипом Чебарова послужил И. П. Бочаров, поверенный книгоиздателя Ф. Т. Стелловского, с которым у Достоевского был судебный процесс.

Чекунда

«Записки из Мёртвого дома»

Одна из двух городских проституток (вместе с Двугрошовой), не брезгующая и обитателями острога — «наигрязнейшая девица в мире».

Червяков

«Подросток»

Сосед Аркадия Долгорукого в квартире Петра Ипполитовича — «очень грубый, рябой дурак, чрезвычайно самолюбивый чиновник, служивший в одном банке». Червяков постоянно подтрунивал над чересчур болтливым хозяином квартиры, и Подросток, по собственному признанию, «имел низость» иногда ему в этом помогать.

Чёрт

«Братья Карамазовы»

Заглавный персонаж главы «Чёрт. Кошмар Ивана Фёдоровича» (гл. 9, кн. 11). Его подробнейший «материалистический» портрет дан сразу же после «медицинского» объяснения факта его появления в комнате Ивана Карамазова, находящегося накануне белой горячки: «Это был какой-то господин или лучше сказать известного сорта русский джентльмен, лет уже не молодых, “qui frisait la cinquantaine” [”под пятьдесят”], как говорят французы,