Дрожь в основании ада - Дэвид Вебер

из этих катеров было установлено поворотное девятифунтовое орудие, и они гребли постоянно, размеренно, кружа вокруг стоящего на якоре судна, как голодные кракены.

По крайней мере, они позволили нам отправить раненых на берег, — напомнил он себе. — Конечно, это должно быть, по крайней мере, обнадеживающим знаком!

Он закрыл глаза, слегка прислонившись лбом к оконному стеклу, вспоминая выражение лица Рубина Мичисина, когда тот представлял свой устный отчет. Мичисин был на год младше Урвина Густавсина, но он занимал свое звание на шесть месяцев дольше, что делало его старшим невредимым офицером из всего конвоя. Жорж Курно был жив, хотя и потерял обе ноги по колено. Целители были менее уверены в выживании сэра Ливиса Одеймира, и Тирск подумал, не было бы более милосердно с их стороны даровать ему милость Паскуале, а не подвергать его долгим, затяжным страданиям выздоровления только для того, чтобы передать его инквизиции.

Прекрати это! Ты не знаешь, собирается ли инквизиция возложить на них ответственность за то, что произошло. В конце концов, не они несут за это ответственность. Если кто и виноват, так это ты, Ливис. Тебе следовало послать эскорт побольше. Не сомневаюсь, что мясник Клинтан все равно так подумает!

Он заставил себя сделать глубокий вдох и принять эту возможность. Ни один разумный человек не мог обвинить его в его решении, но «разумный человек» и «Жаспар Клинтан» были словами, которые не входили в одно предложение друг с другом. Вряд ли для Клинтана имело значение, что после битвы при Кауджу-Нэрроуз не было ни одного сообщения о появлении чарисийского галеона. Ни одного. Пять галеонов должны были быть явным перебором для любой горстки чарисийских шхун, которые, возможно, все еще рыскали по заливу Долар! Если уж на то пошло, инквизиция видела и одобрила его приказы о тюремном транспорте, потому что они тоже сочли их более чем достаточными. Они были так же неправы в этом, как и он, но как, во имя Лэнгхорна, даже чарисийский флот мог найти не менее пятнадцати галеонов — это была минимальная оценка Мичисина — и отправить их за полторы тысячи миль от острова Тэлизмен так скоро после битвы? И даже если бы у них были корабли, как они могли так идеально перехватить конвой с пленными под покровом ночи, когда конвоиры даже не заметили их приближения? Ливис Гардинир всю свою жизнь был моряком, и он знал — знал — насколько это невозможно. И все же каким-то образом чарисийцы сделали это, и Шан-вей должна была заплатить за это.

Он тоже это знал.

По крайней мере, Фрейдарека Чалкира вряд ли вызовут в инквизицию за его участие в этом фиаско. Тирск чувствовал бы себя намного лучше, если бы был более уверен в этом. К сожалению, он не остался бы без внимания Клинтана, решившего, что неспособность Чалкира предвидеть шквал, повредивший его корабль, была каким-то образом актом нелояльности к Матери-Церкви. Что касается офицеров, которые на самом деле потеряли свои корабли — или, что гораздо хуже, сдали пленных Матери-Церкви «еретикам»…

И я уверен, что Сармут рассчитывал на это. Ему не нужно было возвращать наших людей. На самом деле, политика Чариса — а теперь и Сиддармарка — заключалась в том, чтобы не возвращать их, и он даже не пытался добиться от них условно-досрочного освобождения. Действительно ли он настолько хладнокровен, чтобы отправить их домой, потому что точно знает, как к ним отнесется Клинтан… и как, вероятно, отреагирует флот, когда инквизиция накажет их за то, чего никто не мог предотвратить? В его послании говорится, что он отправил их домой по «гуманитарным соображениям», но иногда милосердие может быть смертоноснее любого меча, не так ли? Особенно когда «милосердие» Чариса дает Клинтану шанс проявить свое собственное… или нет.

За закрытыми глазами он снова увидел письмо от чарисийского барона. То, которое он передал капитану Курно, чтобы тот доставил его прямо Тирску. То, которое вызвало обжигающую волну унижения в Тирске… потому что в нем не было ничего, кроме правды.

Корабль их величеств «Дестини», бухта Мэйлэнсат у острова Дайэл, 1 сентября 897 года.

Приветствую Ливиса Гардинира, графа Тирска.

Милорд, возвращаю вам солдат и офицеров, с честью сдавшихся кораблям под моим командованием после самой доблестной обороны.

Им не повезло, что они были застигнуты врасплох во время ночной атаки без предупреждения значительно превосходящими силами. Несмотря на это удивление, они стремились только к тому, чтобы привести свои корабли в действие как можно быстрее и эффективнее. Особенно отмечу перед вами офицеров и матросов «Сент-Килмана», которые продолжали мужественное сопротивление, несмотря на то, что капитан Брикстин, должно быть, полностью осознавал, что сражение было безвозвратно проиграно. Я также воздаю должное капитану Одеймиру и матросам и офицерам «Риптайда», которые самым отважным образом пытались привести свой корабль в действие, фактически находясь под огнем с очень близкого расстояния, и отказались от своих усилий и своего судна только тогда, когда оно загорелось и было сильно охвачено пламенем.

Такая храбрость, как мне кажется, заслуживает лучшего, чем провести следующие несколько лет в чарисийском лагере для военнопленных. Миссия, с которой они были посланы, была настолько грязным пятном на чести королевства Долар, насколько кто-либо мог себе представить, но они выполняли свои приказы с мужеством и преданностью, которые должны вызывать уважение у любого противника.

Поскольку мы с вами оба полностью осознаем, что коррупция в человеческом обличье, называющая себя Жаспар Клинтан, никогда не позволит ни одному условно-досрочно освобожденному заключенному соблюдать условия его условно-досрочного освобождения — более того, он осудит на наказание любого, кто согласится на такое освобождение, — я не обращался с подобной просьбой к вашему персоналу. Возможно, мы снова встретимся с ними в бою, но простая порядочность требует, чтобы