Дочь Волдеморта - Ночная Всадница

— Что?!

— Когда я это понял, — продолжал Волдеморт, — Драко Малфой был уже мертв. Его убила ты.

Сердце в груди Гермионы стукнуло с бешеной силой и остановилось. Дыхание замерло. Она расширенными глазами снова посмотрела на легендарную палочку Смерти, сверкающую на столе полуистертыми гранями кристалла турмалина.

— Но ты не была хозяйкой этой вещи в течение прошедших лет, — голосом, доносившимся будто откуда‑то издалека продолжал Волдеморт, а Гермиона не могла отвести взгляд от Бузинной палочки. — Несмотря на то, что Драко Малфой умер от заклинания Авада Кедавра пять с половиной лет назад, до того, как сегодня замкнулась временная петля, он был еще жив. Твое «я» в настоящем не владело силой Старшей палочки. Отныне — она твоя.

Словно пробитая электрическим током, Гермиона вздрогнула от слова «твоя», сказанного странным, зловещим голосом. Она вскинула взгляд от волшебной палочки на столе и успела заметить, как всего на один миг глаза Волдеморта блеснули нехорошим багрянцем, и он едва уловимо склонил голову. В углу пошевелилась, сверкнув вертикальными зрачками, огромная змея Нагайна.

Почти неосознанно Гермиона рывком схватила Старшую палочку со стола и быстро протянула Волдеморту древком вперед, скороговоркой произнося формулу магического Дарения:

— Ныне всю свою власть от небес и земли отдаю я тебе без борьбы и крови, да свершится сей дар и в первичной воде моя власть перейдет, как к владельцу, к тебе.

Волдеморт сделал несколько шагов вперед и взял из ее рук Бузинную палочку. Он не отрывал взгляда от ее глаз, когда произносил слова, завершающие обряд:

— Принимаю твой дар без огня и борьбы, да скрепят его силы небес и земли, — уверенно проговорил маг.

Гермиона разжала пальцы. Волдеморт отступил, со странным выражением лица разглядывая Старшую палочку в своих руках.

— Ты даже не захотела ее опробовать? — ласково спросил он, не поднимая взор от гладкой поверхности волшебного дерева.

— Ни к чему, — нервно сказала Гермиона. — Пусть это будет мой подарок к твоему грядущему дню рождения.

Нагайна в углу кабинета снова блеснула ледяным взглядом.

— Ступай, — всё еще не отрывая глаз от Бузинной палочки, произнес Волдеморт.

Почти бегом вылетая из его кабинета, Гермиона почувствовала, как холодный воздух продувает насквозь промокшую от пота мантию.

Глава XXII: Портретный театр имени Джэнн

Предрождественское театральное представление — одна из традиций гимназии Даркпаверхаус. Но ее театр более чем необычен.

Это театр портретов.

Четыре раза в год живые изображения из Даркпаверхауса устраивают спектакль для волшебников: в первые выходные сентября, накануне Рождественских и Пасхальных каникул и после завершения летних экзаменов. Эту традицию Лорд Волдеморт заложил в первый учебный год после смерти Джинни, придумавшей и передавшей ему эту необычную идею, воодушевленно поддержанную обитателями многочисленных картин.

Всё то лето портреты гимназии репетировали премьерный спектакль, магическую пьесу «Сорок четвертая ведьма», и с успехом представили ее восторженной публике. С тех пор спектакли в портретном театре имени Джэнн стали обязательной традицией Даркпаверхауса.

В это Рождество гимназийские портреты ставили пьесу «Маленькая Лулу» — трогательную историю о ведьме, лишившейся магических сил и попавшей в маггловскую деревню.

Гермиона сидела за одним из полукруглых столов Трапезной, ближайшем к огромному, занимающему полстены холсту, специально нарисованному и используемому в качестве сцены. Его вывешивали в Трапезной в дни спектаклей.

Декорации «труппа» самостоятельно приносила из многочисленных картин, а в случае необходимости нужное рисовалось заранее.

Если бы только был в свое время создан портрет самой Джинни, с каким бы удовольствием она играла в постановках своего детища. Но теперь лишь бездушная восковая фигура рыжеволосой ведьмы полулежала на верхней планке массивной золоченой рамы холста–сцены и перебирала пальцами оборку занавеса, украшенного ее именем.

Маленькая Генриетта сидела на столе и с интересом наблюдала за происходящим на картине, сверкая в полумраке огромными зелеными глазищами. Вот уже два года Гермиона брала ее в гимназию на каждое представление, а теперь девочка к тому же прожужжала ей все уши, давно требуя возможности навестить grands‑parents в Даркпаверхаусе.

Генриетте нравилась гимназия, полная студентов, многочисленные незнакомые люди, красивые молодые девушки в сиреневых мантиях, привидения и Нагайна. Огромную змею Волдеморта Етта обожала с того самого мига, как впервые поняла, что может с ней разговаривать.

Это не были длинные задушевные беседы о вечном — Генриетта лишь ребенок, а Нагайна отличалась молчаливостью. Но сам факт общения с огромным нечеловеческим монстром будоражил Генриетту, приводя в глубокий восторг.

Мать не выносила этого их «общения». Когда‑то она очень любила Алиру, младшую сестру Нагайны, и доверяла ей. Но та была во много раз меньше по размеру, куда более говорлива и похожа на человека в плане характера. Алиру Етта даже не помнила, а ее старшая сестра не внушала наследнице Темного Лорда никакого доверия. Огромная молчаливая змея–убийца — не лучшая компания для маленького ребенка.

Но разве этого маленького ребенка переспоришь?

И Гермиона стала очень редко возить Етту в гимназию или в Блэквуд–мэнор, где обитали Волдеморт с Беллатрисой, и куда неизменно отправлялась вслед за своим хозяином огромная змея.

По правде сказать, в это Рождество Гермиона не горела огромным желанием приводить Етту на «Маленькую Лулу» гимназийских портретов — потому что затем неизменно последует визит к grаnd‑père.

Гермиона не видела своего отца с того самого дня, когда спешно покинула его кабинет, полностью отказавшись от всех своих прав на Старшую палочку. Прошла уже почти целая неделя, но Волдеморт с тех пор не появлялся в гимназии. Уроки теории и истории магии в его отсутствие вела профессор Хэап, самозащиту — Снейп, а заботу о магических существах взял на себя Тэо. Белла и Рабастан Лестрейндж тоже исчезли из Даркпаверхауса.

Гермиона предпочитала не размышлять о том, куда подевался Волдеморт со своими самыми опасными приспешниками. Она до такой степени испугалась полувыдуманной угрозы в его глазах, что чуть было не рухнули прахом все старания Тэо пробудить в ней тягу к Красной магии и упрятать подальше страхи и неудовлетворенности. В смятении она тогда помчалась именно к нему, чтобы от грубого совокупления в тесном сарайчике для метел, рискуя быть застигнутой Фредом или, еще того лучше, тренировавшимися во внутреннем дворике игроками сборной Воды, позабыть о пронизывающем ужасе, разбуженном в ней одним багряным отблеском в глазах Волдеморта.