Свет погасших звезд. Они ушли в этот день - Федор Раззаков

«Алабян, конечно, был человеком удивительным. Высокий интеллектуал, совершенно бескорыстный, очень порядочный. Смелый, за что и поплатился.

Алабян всю жизнь занимал очень большие посты, в течение тридцати лет был секретарем Союза архитекторов. Когда у нас решено было начать строительство высотных домов, Алабян выразил несогласие в присутствии Берии. До этого он год провел в Америке и прекрасно понимал, что строительство высотных домов в нашей стране в те годы – показуха, нет ни необходимой технологии, ни моральных прав. И обо всем этом Алабян сказал в своей речи.

Очень скоро ему приказали принять на работу двух архитекторов. Как он ни сопротивлялся, принять их все же пришлось. А буквально через две недели объявили, что они – шпионы: сценарий был отработанным. И тут же появился приказ, подписанный Сталиным: освободить Алабяна от всех занимаемых должностей.

Когда Каро пришел домой – а я сидела с нашим маленьким сыном, – он встал передо мной на колени и сказал: «Прости меня. Если бы я знал, что так случится, я бы никогда не посмел жениться на тебе».

Вскоре нас лишили дома – мы жили тогда в мастерской Алабяна на улице Горького. В один прекрасный день к нам пришла комиссия из Моссовета: «Как вы используете служебное помещение! Почему висят ползунки?» И велели нам выехать в десятидневный срок. Мы начали скитаться. Жили то на даче, то у друзей. Длилось это почти два года. И когда уже совсем стало невмоготу, мы написали в правительство письмо: «Сколько же можно так наказывать?» Отправили его Молотову, Булганину и кому-то еще… Так, благодаря письму, нам с Каро дали в 53-м году квартиру, а ему – работу».

Однако их совместная жизнь в новой квартире длилась недолго: в 1959 году К. Алабян скончался (его именем затем назовут одну из улиц в Москве). Целиковская продолжала играть в Театре имени Е. Вахтангова, изредка снималась в кино («Мы с вами где-то встречались», 1954, «Попрыгунья», 1955). Последний фильм вновь заставил критиков вспомнить об актрисе Л. Целиковской. На XVI Международном кинофестивале в Венеции фильму была присуждена премия «Серебряный Лев Святого Марка» и приз «Пизанетти» (его итальянские критики вручают за лучший зарубежный фильм).

В 1963 году Целиковская наконец-то дождалась официального признания своих заслуг – ее удостоили звания народной артистки РСФСР.

Между тем вдовствовала Целиковская около пяти лет. Замуж не выходила, но мужчины подле нее всегда были. Как признается она сама много позже, в алфавите нет буквы, на которую у нее не было бы любовника. Но в начале 60-х Целиковская вышла замуж снова. Ее избранником стал чрезвычайно популярный в те годы театральный режиссер Юрий Любимов (у него это был четвертый официальный брак). Стоит отметить, что знакомы они были давно: когда Целиковская училась на первом курсе театрального училища, Любимов был на четвертом курсе. Они вместе работали в Театре имени Е. Вахтангова, в 1945 году снялись в фильме «Беспокойное хозяйство». А предшествующий женитьбе роман завязался у них на гастролях в Одессе.

Кстати, именно Целиковская помогла Любимову возглавить Театр на Таганке в начале 1964 года. Помогли связи актрисы на самом «верху» – она дружила с членом Политбюро ЦК КПСС Анастасом Микояном.

В 60-е годы Целиковская в кино не снималась и лишь изредка играла в театре: Джульетта в трагедии Шекспира, Аглая в «Идиоте». Вместе с мужем она тогда же, в 60-е, написала литературную композицию «Товарищ, верь…».

В конце 70-х распался брак Целиковской и Любимова. Говорят, в этом браке Любимов умудрялся периодически погуливать «налево», хотя и не так активно, как это было в предыдущих браках. Целиковская об этом догадывалась, но скандалы не закатывала: все-таки не первый раз замужем. Поэтому, когда ей донесли об очередном романе супруга – с актрисой Корниловой, – она и здесь отнеслась к этому снисходительно. Но когда Любимов зароманил с иностранкой, тут уже терпение Целиковской лопнуло.

Иностранкой была молодая венгерская журналистка Каталин Кунц. Любимов познакомился с ней осенью 1976 года, когда Театр на Таганке был с гастролями в Венгрии. Гастрольный график театра был достаточно плотным (москвичи привезли с собой два спектакля: «Гамлет» и «10 дней, которые потрясли мир»), но даже в этом графике режиссер выкроил время для любовного романа, которому впоследствии суждено будет стать для него судьбоносным. Как вспоминает сам Ю. Любимов:

«Сначала ко мне приставили другую переводчицу, она мне не понравилась, и я со свойственной мне глупой непосредственностью стал что-то едкое говорить, когда мы проезжали мимо снесенной статуи Сталина. „Только сапоги остались от товарища Сталина?“ А она мне – вопросики провокационные. Я ей ответы – сообразно своим взглядам по разным вопросам. Короче говоря, как потом выяснилось, дама все доносила в советское посольство. После этой переводчицы-провокаторши Общество венгерско-советской дружбы прислало мне другую – Каталину или Катерину. И она мне сразу очень понравилась. На ней было такое платьице – довольно обыкновенное, летнее. Она была очень подтянута, деликатна и тогда какая-то очень стеснительная. Она была очень пунктуальна, аккуратна в работе. А потом куда-то исчезла. Когда ее начальница читала речь по бумажке на какой-то важной встрече, я отметил, что она как-то очень грамотно составлена. „Кто же сочиняет?“ – поинтересовался я. „Да вот она стоит“, – и показали на Каталину. Тут я и понял, что, видимо, она исчезла сочинять речи. „А нельзя ли, чтобы она была со мной?“ – попросил я…»

Стоит отметить, что Каталин, которая закончила филфак МГУ, на тот момент тоже была не свободна – у нее был муж, известный ученый-астроном. Но ее это обстоятельство тоже не остановило. По ее же словам: «Я ждала Юрия в гостинице. Вижу – идет человек, седой. Красивый, как лев. Порода в нем видна. Светлые волосы, джинсовый костюм, платочек на шее, ворот рубашки нараспашку. Он мне сразу понравился. И второе потрясение я испытала, когда увидела его спектакли. У меня перехватило дыхание… Мне абсолютно наплевать было, дарит он мне что-то или нет. Наоборот, это у меня была внутренняя потребность завоевать этого человека. Первый раз в жизни я почувствовала, что хочу понравиться мужчине. Но я не показывала виду. И он тоже. Не надо, чтобы нашу симпатию кто-то видел…»

Однако влюбленные были наивны – про их роман уже вовсю судачили, как в Обществе венгеро-советской дружбы, так и на «Таганке». Более того, кто-то из актрис, подруг Целиковской, позвонил ей в Москву и рассказал о том, чем здесь занимается ее муж в свободное время. А влюбленные тем временем искали малейший повод, чтобы встретиться наедине. Например, в один из дней Любимов назначил Каталин свидание в одиннадцать вечера, но перед этим он должен был посетить светский раут в советском посольстве. Когда стрелки часов стали неумолимо приближаться к заветной цифре, а вечер и не думал завершаться, Любимова охватила паника. «Что делать?» – лихорадочно размышлял он, пытаясь найти выход из глупого положения. Спасение, как всегда, пришло с неожиданной стороны. Причем выручил Любимова второй человек в компартии Венгрии, главный идеолог Ацэл. Он собрался уходить домой, и Любимов тут же к нему «приклеился»: мол, не возьмете меня с собой? Ацэл поначалу удивился: «Какие могут быть у вас срочные дела в одиннадцать вечера?» А сам смеется, видимо, уже зная о романе режиссера. Поняв это, Любимов ответил: «Но вы же догадались. Мне обязательно надо быть». И они вдвоем направились к выходу. Но у самых дверей им закрыл дорогу советский посол Павлов: «Вы, собственно, куда?» Слово взял Ацэл: «Я просил товарища Любимова проводить меня. У меня с ним серьезный разговор». Посол отступил. Ацэл домчал Любимова до гостиницы, где его уже заждалась Каталин.