Фантастические тетради - Ирина Ванка

— Эх, молодой человек, — вздохнул биолог, — если б наши с вами исследовательские амбиции зависели от патентов, мы бы вряд ли назывались учеными.

Чем дальше собеседники уходили от лифтовой башни, тем больше отставал профессор.

— Никогда не читал глупых манускриптов, — кричал он вдогонку. — Что значит не возвращаться на родину? В конце концов, мы не каранайцы, чтоб подчиняться капризам предков. Вот что надо иметь в виду: чем древнее источник, тем больше вероятности фальсификаций. — Догнав собеседников, профессор вернул транслятор с откровенно фальшивым безразличием. — Не знаю, что сказать об этих звуках, но могу порекомендовать хорошего навигатора.

— Спасибо, — ответил Мидиан, — я справлюсь.

— Наверно, вы очень богаты?

— Не бедствую.

— Вот я и подумал, что неловко с моей стороны предлагать вам материальную помощь. Но, скажите, чем еще я могу посодействовать экспедиции?

— Только дельным советом.

Пауза, затянутая профессором, сначала казалась многообещающей. Но «светило» науки внезапно передумал и резко прибавил шаг, рассекая мох носками ботинок.

— Приятно иметь дело с мудрым и самостоятельным человеком, — сказал «светило» и добрые предчувствия Мидиана померкли: если запись фона пуста, если за лингвистические матрицы он принял посторонние помехи, зачем бы Эф стал предлагать ему навигатора? — а если человек к тому же богат, — продолжил профессор, — я имею дело с тройным удовольствием.

— Это я понял, — съязвил Мидиан, — получив счет за абонемент. Вряд ли в вашей аудитории когда-нибудь появится нищий, даже если он с ходу способен включиться в язык эфологии.

— О, да! — согласился профессор. — А что прикажете делать? Что, по-вашему, плодит нищету, если не инфантилизм и безделье? А что плодит безделье, если не природная тупость? Я нашел самый верный способ оградить себя от общества тупиц.

— Способность заработать состояние не обязательно гарантирует восприимчивость к наукам.

— Бахаут, — профессор, не останавливаясь, обернулся к товарищу, — среди твоих лучших учеников когда-нибудь попадались экземпляры, не способные самостоятельно оплатить курс?

Но Бахаут был так глубоко погружен в себя, что не услышал вопроса.

— О чем мы теперь говорим… — возмутился он, — какой срам! Слышали бы нас студенты. Я вот что хочу спросить у молодого человека, если, конечно, мне позволено надеяться на откровенность… Вы боитесь взять на себя ответственность за лишнего члена экспедиции или разделить ее с тем, кого знаете недостаточно хорошо?

— Я с удовольствием возьму вас, Бахаут, — ответил Мидиан, и Бахаут успокоился. Еще некоторое время он молча сопровождал гостей, но вскоре новые проблемы стали провоцировать очередную серию вопросов: каков объем багажного отсека корабля? Можно ли перевозить в нем чувствительные приборы без дополнительной герметизации? Какие уровни защиты предусмотрены конструкцией и допускается ли ее отключение в рабочем режиме, если использовать корабль для разведки с орбиты?

— Как только вернетесь, все непременно расскажете мне, — настаивал Эф. — Сделайте подробную запись. Как жаль, что я не смогу держать с вами связь. Но если оставить промежуточные ретрансляторы…

— Исключено, — возражал Бахаут, — мы не можем так транжирить полетное время.

— Кто-нибудь же должен вас страховать. Подумать только, я отсылаю в Миграторий лучшего друга, лучшего ученика и очень симпатичного мне молодого, бесспорно талантливого астронома и не имею возможности осведомиться об их участи!

— Это не твой проект, — обрубил его биолог, — и ты не будешь им распоряжаться.

На памяти Мидиана еще никто не разговаривал таким тоном с признанными корифеями наук, но профессор был на удивление сдержан.

— Я мог бы взять проект под контроль и добиться поддержки на уровне Вселенской программы изучения аномалий.

— Кто станет слушать тебя в Совете?

— Станут, — заверил Эф, — меня им придется выслушать, а вот тебя и к порогу не допустят.

— С каких пор тебя стали воспринимать всерьез на ученых сборищах? Каждый чиновник, заступая на должность, знает: если за дело взялся Эф, значит, это не дело, а гнусная авантюра.

— Я имею влияние на Совет, когда это действительно необходимо, потому что не протежирую проходимцев, вроде тебя.

— Зато мои ученики не считают меня шизофреником…

— Тем не менее у меня по-прежнему кафедра. А ты? Что осталось у тебя, кроме перспективы полоть грядки в парниках? Ты даже ученую степень получил по недоразумению, только потому, что коллеги поленились противостоять такому нахальству. И то, что я терплю тебя до сей поры, говорит о моей незаурядной способности к убеждению, которая распространяется даже на Совет…

Сначала Мидиан деликатно отстал, затем свернул в сторону. С тяжелым чувством он побрел сквозь чащу экваториального леса. Вопли спорщиков достигали его на расстоянии. Друзья уже перешли на личности и припомнили друг другу все — от студенческих афер с тестовыми машинами до финансовых махинаций, предпринятых в зрелые годы, когда один другого то ли взгрел на целое состояние, то ли подвел под крупную неприятность. В результате одному пришлось продать оборудование, другому — последнюю совесть, но кто при этом был виноват, по ходу скандала понять было невозможно.

«Уж не пора ли с Пампирона ноги уносить?» — думал Мидиан. Оба субъекта вызывали в нем чувства до крайности противоречивые, и оттого беспокойство в его душе сменялось тяжким ощущением бесперспективности всего задуманного. Он шел в глубь зарослей так быстро и целеустремленно, что не заметил, как отстали голоса. Буря эмоций утихла. Он стал замечать под ногами кусты с влажными почками, которые источали аромат смолы и липли к голенищам высоких ботинок. Он набрел на чистое озеро, залегшее среди голых корней, увидел желтые бутоны болотных цветов на древесной гнили. Они напоминали кожистые мешочки, набитые пудрой и «ухали», сжимаясь от прикосновения, выпуская облачко пыльцы. От озера текли ручьи, урчали на каменистых порогах. Под уклоном деревья были выше, и темнота казалась непроходимой. Мидиан уже готов был раствориться в сумерках чащи, но заметил, что Бахаут гонится за ним, держа в руках свою форменную куртку. «Уж не подрались ли они?» — предположил Мидиан.

— Я зову, зову, а вы не слышите, — жаловался биолог. — Так недолго и заблудиться. Оденьте, прошу вас. Для моего спокойствия. Здесь навигационный контроль и связь. У вас не будет проблемы с ориентировкой. К тому же не простудитесь и не схватите аллергию. Эф просил меня узнать, когда и куда ему следует прислать переводчика?