Страж. Тетралогия - Алексей Пехов

Сонно, неспешно раскачиваясь, ударил набат ближайшей ко мне церковной колокольни. Его тревожный тон подхватили другие, затем ответили в замке. Колокола, гудя хаотично, испуганно, на все лады, присоединились к реву боевых горнов и трещотке полковых барабанов.

— Плохо дело, — сказал я. — Меньше чем через час улицы зальют кровью. Ландскнехтов защитники не удержат.

Пугало посмотрело на меня с безнадежным сожалением. На его взгляд, дело было совсем не плохо. А очень даже хорошо. Оно желало насладиться зрелищем, но я сказал:

— Нет. — И, видя, как оно помрачнело, добавил: — Сотни трупов. Если не тысячи. Даже твою волю согнет дугой, и тебе снесет голову. Мне сейчас совершенно не до того, чтобы усмирять одуревшего от смертей одушевленного. Такое количество пищи может сделать тебя видимым. Пойдут разговоры. За тобой начнут охоту не только стражи, но и Орден.

Поколебавшись, оно осталось со мной.

На фоне зарева, начавшего заливать всю западную часть неба, я увидел две фигуры, спешно пробирающиеся к колодцу. Это был Иржик в своем неизменном плаще с накинутым на голову капюшоном. Он нес в руке потайной фонарь, а за плечами небольшой вещмешок. За ним, прижимая к груди маленького ребенка, осторожно шла женщина. Ее лица я не видел, она, как и муж, прятала его под капюшоном.

— Готов? — вместо приветствия лишенным жизни голосом просипел информатор инквизиции.

Не дождавшись ответа, он поднял с земли большой жестяной лист кровли, выудив из-под него тяжелый моток веревочной лестницы, привязал к двум вбитым в землю кольям, кинул свободный конец в черный зев колодца.

Иржик отдал мне фонарь, махнул, мол, спускайся, а сам взял ребенка у жены.

Я без труда оказался внизу, помог следовавшей за мной женщине, протянув ей руку и поддержав. Она не носила перчаток, и ее пальцы совсем замерзли. На мгновение свет проник ей под капюшон, и я увидел красивый подбородок, черные локоны волос, бескровные покусанные губы. Почти тут же она отошла назад, освобождая место для мужа. Иржик осторожно передал ей захныкавшего младенца, забрал у меня фонарь.

Мы стояли на маленькой сухой площадке, в шаге от неспешно текущего, неширокого — всего-то два ярда — потока воды, пробившего себе ход под землей. Потолок был низкий, до него можно было дотронуться ладонью.

На воде качался грубо сколоченный плот, привязанный к берегу тонким куском бечевки.

— Откуда он здесь?

Иржик шагнул на него, закрепил фонарь, не замечая, что Пугало стоит рядом с ним.

— Сделал, когда отрыл колодец, — просипел он. — Залезайте. Надо уплывать.

— Ты знаешь дорогу?

— Она тут одна.

Женщина с ребенком расположилась на «носу», я в середине, заметив два шеста, лежавших на досках. Плавучая конструкция выдержала наш вес, хотя и глубоко просела в воду. Иржик перерезал бечевку, взял один из шестов и оттолкнулся от берега.

— С Богом, — услышал я тихий шепот женщины.

Пугало в ответ отсалютовало, приложив два пальца к мориону со страусовыми перьями.

Плот, подхваченный неспешным течением, медленно поплыл по узкому туннелю. Потайной фонарь давал немного света, рассмотреть пещеру, по которой мы плыли, оказалось непросто.

Стены были сглажены водой, черно-серые и унылые, они порой так сужались, что плот задевал их краями. Кожевник неспешно орудовал шестом, стараясь держаться середины русла, женщина баюкала ребенка, я сидел без дела, положив руку на кинжал, и ждал неприятностей.

Довольно скоро поток воды стал чуть быстрее, и я услышал негромкий шум, какой бывает на речных перекатах.

— Впереди пороги? — обернулся я к Иржику.

— Бери шест. Будет нужна помощь, — хрипло ответил он из темного провала капюшона.

Я взял вторую палку, встал на «носу», сказав женщине:

— В середине безопаснее. Будь там.

Она молча подвинулась, уступая мне свое место.

Пороги оказались несложными. Всего лишь череда низких ступеней. Мы упирались шестами в неглубокое дно, помогая плоту сползать по ним все ниже и ниже, до тех пор пока не начался следующий туннель. Он шел под уклон, скорость ручья здесь была еще больше, и дорога круто поворачивала влево.

Я подышал на озябшие руки, радуясь, что избавился от кирасы. Здесь она была совершенно ни к чему.

— Долго нам плыть?

— Не знаю, — после недолгого молчания ответил Иржик.

Я не сразу заметил, когда мы оказались в большой пещере природного происхождения. Потолок ушел вверх, стены отодвинулись. Из гладкой маслянистой воды, словно зубы дракона, торчали черные шершавые камни. Мы вновь взялись за шесты, следя за тем, чтобы не напороться плотом на такой клык.

Заплакал ребенок, и эхо загуляло вокруг нас, призрачными летучими мышами носясь по большой пещере. Женщина что-то зашептала младенцу, закачала его на руках, и тот быстро успокоился.

— Левее! — сказал я, заметив, где находится выход.

Возле него на правой стене висел человек, точнее, то, что осталось от верхней половины его тела.

— Что-то такое я и ожидал увидеть, — пробормотал я, кладя шест.

Слизняк — темная душа, предпочитающая мрак, влажность, подземелье и покой. Она слишком ленива, чтобы охотиться, и предпочитает спать, если, конечно, ее не тревожат.

Тварь повернула в нашу сторону иссушенную голову и ударила удлинившейся в семь раз когтистой лапой, точно плетью. Я в ответ швырнул знак, используя кинжал как пращу.

Противно зашипело, пошел дым. За спиной громко, с надрывом снова заплакал ребенок.

— Веди ровно! Ускорься! — Я поставил над плотом фигуру защиты, впитавшую в себя следующий удар.

По воде пошли волны, плот закачался, и я едва не полетел за борт. Понимая, что тварь сидит слишком высоко и без лестницы добраться до нее, чтобы ткнуть кинжалом, не получится, я выдернул из воздуха золотой шнур. Стеганул им, обматывая вокруг запястья темной души и останавливая третий удар.

Свободный конец я швырнул вверх, к потолку. Это дало нам несколько секунд, чтобы проскочить мимо нее. Обездвиженная гадина лишь противно шипела.

Мы влетели в туннель, оставив слизняка ни с чем.

Теперь ребенок плакал безостановочно. Капюшон упал с головы женщины, и я понял, что не ошибся — ее лицо было очень красиво. Я взглянул в ее расширенные от страха глаза и, убирая кинжал в ножны, успокоил:

— Опасность миновала. Все хорошо.

— Это была душа? — просипел Иржик, сжимая шест, точно тот мог его спасти. — Я видел что-то…

— Когда страж работает, порой их становится видно.