Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅) - Автор неизвестен

На мотив «Поразительный сюцай»:

Ты радуешь государяУгодливой, льстивой речью,Мешаешь преданным, честнымОтчизну вести к расцвету.На лучших всегда клевещешь,«Деянья» твои ничтожны!..Как вылечить давний недуг,Чтоб сохранились устои?

На мотив «Катится расшитый мяч»:

Идешь тропой кривою Чжао Гао[23],Хитришь, коварный интриган, лукаво,Копируя Туань Гу – кровопийцу[24],Ты подло подсылаешь пса-убийцу.Уроки лжи берешь ты у Ван Мана[25],Двулично лицемеря неустанно.Копируя Дун Чжо[26], ведешь игру бесчестно.Оруженосцев окружен ты свитой,Сановников страшит суровый вид твой;А оды славят сладостно-прелестно.Хитро ульстивший тигра рыжий лис,Ты создал клику подлецов лихую,Карает правду острый меч втихую,А кривды океаном разлились.

Заключительная ария:

Драгоценные чаши, одни – именные,Другие – безвестные.Век в борьбе добродетельные и дурные,Лиходеи и честные.Что ты знаешь о вечных законах природы,Об истинах жизни?Есть разбойники – целые губят народыВ своей же отчизне,Придворные да высокосановныеПозорят халаты[27],Награды у них, полномочья верховные, –Жаль, заслуг маловато.Ты вот власть захватил и на слабых глядишьТак сурово и грозно.А в беде и раскаешься и заюлишь,Только тщетно и поздно…Обличить твои козни не хватит бамбука…Оголи хоть все Южные горы.Даже воды Восточного моря не смоютЗлодеяний твоих и позора!..

Осушив по три кубка, командующие выслушали певцов и стали откланиваться. Чжу Мянь проводил их до дверей и вернулся в залу. Музыка утихла, и дворецкий объявил о придворных. Главнокомандующий велел внести большой стол и расположился в покрытом тигровой шкурой кресле.

– Первыми просите заслуженных государевых родственников и дворцовых смотрителей-фаворитов, приближенных и писцов, – распорядился он.

Они поднесли подарки и немного погодя удалились. За ними начался прием глав пяти управлений и семи подразделений и северных полицейских гарнизонов. С официальными визитными карточками перед Чжу Мянем предстали высшие чины сыскной полиции и полицейского надзора, судебные инспектора и следователи, начальники дозора, полицеймейстер Столичного округа и командир императорского эскорта, главный тюремный надзиратель и старший полицейский надзиратель над тысяцкими и сотскими.

После них стали вызывать по очереди судебно-уголовных надзирателей тринадцати провинциальных управ обоих берегов реки Хуай и двух частей Чжэцзяна[28], Шаньдуна и Шаньси, Гуандуна и Гуанси, Хэдуна и Хэбэя, Фуцзяни и Гуаннани, а также Сычуани. Симэнь и Хэ Юншоу оказались в пятой очереди. Дворецкий поспешно положил на стол визитную карточку старшего дворцового евнуха-смотрителя Хэ. Они внесли подарки и стали внизу у ступеней, ожидая вызова. Симэнь поднял голову и огляделся. Его взору предстала огромная зала, окруженная располагающим к прогулкам взгорьем с многочисленными вьющимися тропинками. Крышу залы украшали двойные карнизы и резные водостоки. Были высоко подняты жемчужные занавеси. Зал окружали увитые зеленью балюстрады. Наверху красовалась дарованная Его Величеством Хуэй-цзуном ярко-красная вывеска, на которой рукою императора были начертаны золотом крупные иероглифы: «Зала Личного телохранителя». Да, вот где глава и уши, клыки и когти государя! Сюда водят пытать и сходятся на тайные сговоры. Вот где чаще всего казнят и четвертуют. По обеим сторонам залы были расположены шесть флигелей, отделенных друг от друга обширными дворами. В залу вело высокое крыльцо с широкими ступенями. На возвышении в ярко-красном облачении восседал главнокомандующий Чжу. Когда выкликнули имена обоих тысяцких, они с приветственными возгласами стали подниматься по ступеням и, очутившись под карнизом, оба пали ниц.

– Зачем же ваш родственник старший дворцовый евнух-смотритель беспокоился о подношении? – спросил их Чжу Мянь и, распорядившись убрать подарки, заключил: – Службу несите ревностно и с усердием. Я все устрою как и полагается. А вы ждите высочайшей аудиенции. Свидетельства на должность получите потом в ведомстве.

– Есть! – в один голос отозвались Симэнь и Хэ.

– Встать! Аудиенция окончена! – крикнула стража.

Вышли они через боковые двери. Миновав главные ворота, они хотели было обождать Бэнь Дичуаня с коромыслами, но тут прискакал с красными визитными карточками гонец.

– Их превосходительства Ван и Гао прибыли, – доложил он.

Симэнь и Хэ быстро отошли к воротам соседнего дома и стали наблюдать. Послышались крики стражников, разгонявших с дороги зевак. Свита – люди и кони – запрудили всю улицу и переулки. Наконец показались командующий восьмисоттысячным войском дворцовой стражи Ван Е, князь Западной Лун[29], и главнокомандующий лейб-гвардии Гао Цю в ярко-красных халатах и нефритовых поясах, восседавшие в паланкинах. Толпившиеся у ворот командующие с мест тотчас же куда-то исчезли. Наконец-то появился Бэнь Дичуань с коромыслами. Им незаметно подвели коней, и Симэнь с Хэ верхом вернулись к себе.

Да,

Не будь таких у власти негодяев,В Китае не лилась бы кровь людская.

Вот почтенный читатель, бабы в семьи вносят разлад, а ничтожные царедворцы баламутят Империю. Так оно и ведется. Понимавшие тогда уж полагали, что Поднебесную захватят разбойники. И в самом деле, если в третий год под девизом Всеобщего Согласия Хуэй-цзун и Цинь-цзун все еще охотились с собаками на севере Империи, то Гао-цзуну[30] уже пришлось перебраться на юг и Поднебесная оказалась плененной. Как это тяжело!!! У летописца не хватает слов, чтоб выразить всю горечь.

Тому свидетельством стихи:

Сановники нечестивыенаносят отчизне урон.Правитель, слугу ничтожногогони из покоев вон.«Разбойников шесть – под корень!» [31]Напрасны, увы, заклинанья,Когда императоры обатомятся в далеком изгнанье.[32]

Если хотите знать, что случилось потом, приходите в другой раз.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ

Игрой на лютне благозвучной

себя не ублажает он,

Досуг за чтением проводит

и древних познает деянья:

То чьим-то ревностным служеньем

он справедливо восхищен,

То чья-то тупость и бездарность

рождают в нем негодованье.

В правленье совершенномудрых

мир наступает и покой,

Придворные льстецы извечно

несут лишь смуту да раздоры.

Век процветанья, век упадка

иль век еще грядет какой?…

Познавший тайну жить уходит

туда, где воды есть да горы.

Итак, выехали Симэнь Цин и тысяцкий Хэ на широкую улицу, и Хэ Юншоу послал гонца предупредить дядю, а сам пригласил Симэня на обед. Симэнь долго отказывался и благодарил за гостеприимство. Тогда Хэ Юншоу велел слуге взять Симэня под уздцы.

– Мне хотелось бы обо всем посоветоваться с вами, сударь, – сказал он Симэню.

Они поехали рядом, а у ворот дома Хэ спешились. Бэнь Дичуань понес пустые коромысла к секретарю Цую.

А Хэ Юншоу, надобно сказать, приготовил сослуживцу богатое угощение. Когда они вошли в залу, Симэнь увидал расставленные кругом ширмы с вышитыми павлинами, на тюфяках красовались лотосы. В жаровне ярко горел лучший фигурный уголь, из золотых курильниц струился аромат. Посреди залы стоял стол, неподалеку пониже – другой, а с восточной стороны – третий. Они ломились от редких яств и диковинных плодов. В золотых вазах стояли цветы. Блистала мебель, ширмы и пологи.

– Можно узнать, кто приглашен, сударь? – спросил Симэнь.

– Мой почтенный дядюшка нынче оказался свободен, сударь, – пояснил Юншоу, – вот и решился пригласить вас пообедать.

– Сколько ж хлопот я причинил вам, сударь? – заметил Симэнь. – Как ваш сослуживец я, разумеется, не заслуживаю столь роскошного приема.

– Таково желание моего дядюшки, – говорил Юншоу, улыбаясь. – Это скромное угощение позволит мне выразить вам свое почтение и испросить ваших наставлений.

Им подали чай.

– Могу я засвидетельствовать почтение его сиятельству? – спросил Симэнь.

– Дядюшка скоро выйдет, – отвечал Хэ Юншоу.

Немного погодя из дальних покоев появился старший дворцовый евнух-смотритель Хэ. Он был в расшитом драконами о четырех когтях зеленом шерстяном халате, в шапке и черных сапогах. На поясе у него красовалась застежка из драгоценного камня.

Симэнь намеревался почтить дворцового смотрителя четырьмя низкими поклонами, но тот решительно воспротивился.

– Ни в коем случае! – возразил он.

– Мы с Тяньцюанем принадлежим к молодому поколению, – говорил Симэнь, – и долг обязывает нас оказывать вашему сиятельному все положенные почести, Кроме того, вы имеете честь принадлежать к знатнейшим приближенным особам Двора.