Не римская Испания. Арбалетчики князя Всеслава. Арбалетчики в Карфагене. Арбалетчики в Вест-Индии - Мягкова

А то, что в этих лесах водятся слоны, и табун теперь привычен к их виду и запаху – ну, так уж получилось – ага, «совершенно случайно». Слоны – они ж такие, бродят повсюду, где им вздумается, и никто им не указ. Пожалуй, надо будет со временем организовать так, чтобы какое-нибудь небольшое стадо особо непоседливых слонов как-нибудь «абсолютно случайно» забрело на карфагенскую территорию, да так на ней и осталось. Ловить и дрессировать их, конечно, никто не будет, Рим ведь строго-настрого запретил, а мы – люди дисциплинированные, так что и пускай себе по лесам разгуливают, а мы только лошадей своих будем поблизости пасти. Этого-то ведь Рим не запрещал, верно? Наниматель долго смеялся, когда я озвучил ему эту идею.

Тесть сдержал своё слово и выделил мне на нашу компанию полсотни лошадей из того «нумидийского» табуна. Мы как раз увеличивали конницу, сажая на коней часть своих испанских пехотинцев – тех, кто оказался наиболее в ладах с верховой ездой. Для всех наших кавалеристов делались уже савроматские «рогатые» сёдла по образцу наших собственных, позволяющих и скакать быстрее без риска, и из лука на скаку стрелять, и дротик метать точнее, и пикой колоть ловчее, а уж мечом рубить вообще классически – подняв коня на дыбы и привстав в стременах, у кого они на седле имеются. Большинство наших иберов, впрочем, посчитали эти наши нововведения нужными лишь для неумех и презрительно от них отмахнулись, но некоторые всё же оценили их преимущества. Пара десятков лучников таки опробовали езду в «рогатом» седле и убедились в значительном облегчении стрельбы с него. Роговых луков критского типа успели сделать только пять, у остальных пятнадцати были лузитанские, но у нумидийцев ведь не было и этого. А я сам с удовольствием объезжал вороного Негра – крупного и норовистого, заставившего с ним повозиться, зато сильного, выносливого и весьма агрессивного в схватке. В выделенной мне части табуна он оказался безусловным доминантом, и управлять им самим мне было не так-то легко, зато все остальные лошади беспрекословно следовали за ним, и уже сам их стадный инстинкт значительно облегчал управление всем кавалерийским отрядом в целом. А вести с нумидийской границы приходили всё тревожнее…

Роспуск большей части армии Ганнибала тайной для нумидийцев не остался, не говоря уже о бегстве его самого, и эти разбойники осмелели. Сам Масинисса пока вроде не собирался нападать на Карфаген, да и подвластным родам приказа соответствующего не отдавал, но в том, что некоторые из них проявят собственную инициативу, сомневаться не приходилось. Ведь по сравнению с владениями Карфагена основная масса нумидийцев живёт гораздо примитивнее и беднее. Это только в своей столице Цирте и её ближайших окрестностях царь поддерживал относительно высокий уровень перенятой у финикийцев культуры, да ещё на отторгнутых недавно у Карфагена окультуренных ещё финикийцами землях, которые его дикари не успели пока разорить, а вся остальная страна практически ничем не отличалась от остальной населённой ливийцами Сахары. Античной Сахары, ни разу не современной, и жить в ней можно относительно неплохо, но всё же уровень жизни подавляющего большинства нумидийцев с карфагенским несопоставим. Земледелие там у них, например, самое примитивное, какое только можно себе представить. Прямо неолит какой-то, в натуре.

Там, где саванна, они вскапывают землю мотыгами, и не всегда железными, а где лес – натуральное подсечно-огневое. Скотоводство – кочевое, точнее – полукочевое. И тут уж надо отдать нумидийцам должное – скотоводы они, как и родственные им племена, весьма умелые. Перенятые у их предков неграми банту породы сахарских коров и коз и в нашем современном мире с тех пор практически не изменились. Изменились только сами негры, размножившись и сожрав пол-Африки, что впрок им самим явно не пошло, но это уже ихние негритянские дела, к Северной Африке не относящиеся.

Но именно тем, что она представляет собой сейчас, Нумидия стала благодаря коневодству. Нумидийская лошадь – небольшая, но быстрая и выносливая. Не так сильна, как испанская, но в этом вины нумидийцев нет – просто сам местный североафриканский тарпан, с которым и скрещивалась будущая берберская порода, отличается от испанского. Травы африканской саванны особенно калорийны и легкоусваиваемы, так что и местным африканским лошадям не нужно иметь большой головы с мощными челюстями на мощной шее. Не нужно им быть и такими коренастыми, как их европейские собратья. Здесь тепло круглый год и пока хватает водопоев, не иссякших ещё полностью от сведения лесов и не засыпанных ещё песками.

Эти превосходные для данной местности лошади и неприхотливость людей, не избалованных благами цивилизации, предопределили и выдающиеся качества знаменитой нумидийской конницы. Лёгкая, подвижная, стремительная, способная покрывать за день громадные расстояния – типичная конница кочевников. Встречной кавалерийской рубки с хорошей линейной кавалерией противника она, конечно, не выдержит, но такого боя она избегает, забрасывая противника дротиками и не сближаясь для рукопашной. Будь у этих нумидийцев ещё и хорошие луки – с ними была бы вообще беда, но, к счастью, бодливой корове бог, говорят, рогов не даёт. Причина – та же самая, по которой хороших луков нет и у негров. Чтобы изобрести и массово внедрить хороший лук, нужна традиция всеобщего использования хоть какого-нибудь. Но «какой-нибудь» обитателю африканской саванны категорически противопоказан. Стрелять из слабого деревянного лука по африканскому буйволу, не говоря уже о носороге, – один из вернейших способов самоубийства. Только дротик – не такой дальнобойный и точный, как стрела, зато куда более убойный благодаря своему весу. Пока в саванне хватало дикой мегафауны, лук для охоты не требовался, а с её истреблением размножилась домашняя живность, превратив охоту на мелких антилоп из фактора выживания в чисто развлекательное занятие. Именно по этой причине все негры банту – скверные лучники, но прекрасные метатели дротиков, и по ней же точно такими же особенностями обладают и нумидийцы. И хвала богам за это!

Самое примитивное земледелие и отсутствие навыков садоводства приводит к тому, что кроме пшеничного хлеба и ячменной каши у них больше ничего и нет. Ну, есть ещё, конечно, молоко, сыр и мясо, но хочется-то ведь ещё и оливок, и сладких фруктов, и вина. Да и ремесло ведь у них тоже под стать земледелию. Металлургия, например – такая же, как и у тех негров, и с таким же точно качеством железа. А им же хочется и хорошего оружия, без которого нет и не может быть уважаемого человека. И красивых украшений хочется, и тканей тонкой выделки, и много чего ещё. Но всё это –