Под нами - Чёрное море - Константин Денисов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Исключительное мужество проявил командир звена лейтенант Александр Катров. Его Як-1 стоял у самого обрыва на левом фланге нашей эскадрильи. Мы даже шутили: меняем твоего "яка" на два наших И-16. И вдруг, придя утром на стоянку самолетов, обнаружили, что "яка" на месте нет. Не удалось разыскать и его пилота. Выяснилось: несколькими часами раньше в ночном бою под Севастополем его самолет был подбит, мотор остановился. А поскольку высота была небольшой и воспользоваться парашютом не было возможности, то, включив фару, летчик пошел на посадку на неизвестную ему площадку. Только утром нашли его, изуродованного, среди обломков самолета. Но сердце билось. Скорая медицинская помощь, а затем полугодовое лечение в госпитале на Кавказе сделали свое. Бесстрашному летчику вернули не только жизнь, он получил разрешение летать.
Находясь в госпитале, Катров знал о тяжелом положении Севастополя, догадывался, что предстоят еще более крупные события. Поэтому стал настойчиво просить об отправке его в Севастополь.
Мужественный боец-коммунист, совершивший в небе юга Украины и Севастополя уже 54 боевых вылета и имевший на счету несколько сбитых самолетов противника, оказался вновь среди нас. Мы не сразу его узнали - так сильно изменили его лицо глубокие шрамы.
С улыбкой, полной оптимизма, Александр Катров вернулся в строй воздушных бойцов. Количество самолетов, сбитых им, перевалило за десяток. Но настал роковой день 6 июня 1942 года. В бою с превосходящими силами противника самолет Александра был сбит, он падал и горел. Многие, наблюдавшие за боем с земли, видели, как от горящей машины отделилась точка, то падал летчик. Но почему же он не распускает парашют? Так и упал он на землю с нераскрывшимся парашютом. Причина? Оказался перебитым вытяжной трос...
13 ноября 1941 года фашистские войска вновь перешли в наступление по всему фронту 1-го и 2-го секторов обороны, имея основной задачей овладеть Балаклавой. Завязались ожесточенные бои на подступах к Нижнему Чоргуню, особенно за господствующие над местностью высоты. Одновременно в районе хутора Мекензия наши войска, перейдя в контрнаступление, стали теснить противника.
В такой обстановке штурмовикам и пилотам нашей эскадрильи пришлось действовать, по существу, на всем фронте обороны.
Иногда нас усиливали "чайками" из эскадрильи Петра Пономарева. В таких случаях они действовали с применением бомб и РС-82, приберегая боезапас пулеметов для ведения воздушного боя. К сожалению, снизила активность лодочная авиация, которая действовала на фронте ночью. В тот день противник начал артобстрел северной части Севастопольской гавани, где она базировалась.
Отлично действовали штурмовики. Только 13 ноября они уничтожили в районе Байдары, Варнутка до 30 автомашин с пехотой. Как и раньше, они обычно становились над целью в круг и последовательно ее атаковали, делая два-три захода. И-16 атаковали цель с одного захода при условии, если не было угрозы нападения истребителей противника.
Вспоминается, как "ишачки" своим огнем обрабатывали высоты в районах Варнутки, Камар, Чоргуня, Шули и Итальянского кладбища, которые нередко в течение дня по нескольку раз переходили из рук в руки. Видели экипажи, как после их налетов советские бойцы бросались в атаки и овладевали высотами.
Изо дня в день по пять-шесть, а то и восемь вылетов совершал каждый из нас. Мы сильно уставали и к вечеру просто валились о ног. Многие лишались аппетита, а кое-кто, даже не раздеваясь, ложился в постель. Признаюсь, в их числе бывал и я. Ведь командир эскадрильи кроме участия в дневных полетах нередко заступал еще и на ночное дежурство...
Ночь на 16 октября выдалась пасмурной, накрапывал мелкий дождь. В душе я досадовал, что приходится дежурить в такую погоду: ведь если даже и появится немецкий самолет, то как его перехватить и атаковать? Не утешало и то, что часы такого вынужденного безделья я использовал для размышлений о сделанном и о том, что еще предстоит сделать для повышения эффективности ударов по врагу, прикидывал различные варианты атак тех или иных целей, новые маневры... Словом, думал, искал, анализировал, как и положено командиру, отвечающему за свои решения и действия.
Но в ту ночь невеселые думы владели мною. Накануне погиб заместитель старший лейтенант Василий Федорович Пьянов. Вне всяких сомнений, он получил тяжелое ранение во время штурмовки, но, собрав силы, привел группу самолетов на аэродром, сделал два круга, и видимо, больших усилий стоил ему выпуск шасси. Он сумел еще вывести машину на посадочную прямую, но тут, не долетев до берега 300 - 500 метров, самолет опустил нос и рухнул в море. Машина и летчик тут же скрылись под водой. Значит, опять завтра подписываться под казенным: "Пал смертью храбрых..." Сколько уже поставил подписей под такими скорбными документами, несущими семьям погибших слезы и горе!
Разорвав ночную тишину, ударила наша 35-я четырнадцатидюймовая дальнобойная батарея, расположенная всего в одном километре от аэродрома. На ее басовитый голос эхом откликнулись выстрелы со стороны моря - били боевые корабли, пришедшие с Кавказа на помощь героическому гарнизону. Представляю, как, выстроившись в кильватер в 5 - 10 милях от берега на траверзе Балаклавы и развернувшись бортами к противнику, они посылали к целям многопудовые снаряды своих главных калибров.
Мощные выстрелы дальнобоек освещали аэродром, а на горизонте занялось мерцающее багровое зарево. Слышать такую канонаду и видеть необыкновенный световой эффект мне, признаться, пришлось впервые...
Вот прогрохотал очередной выстрел, и во вспышке света я разглядел бегущего ко мне посыльного с КП. Неужели вылет? Так и есть. Запустил двигатель, вырулил на восточную границу аэродрома. Взлет в направлении на такой ориентир, как проблесковый маяк, дает возможность избежать потери пространственной ориентировки - ведь горизонт не виден.
В наборе высоты развернулся в сторону Севастополя, где еще смутно попыхивали очаги пожаров, возникших после дневного налета вражеской авиации. Веду машину под нижней кромкой облаков на высоте 50 - 70 метров. Дождь. Какой уж там противник! Где его искать?..
При очередном развороте увидел включенный на аэродроме посадочный прожектор. По радио приказ: "Немедленно идите на посадку!"
Приземляю машину с прямой. Досадую, что напрасно жег бензин, ведь все это легко было предвидеть начальнику штаба группы колесных самолетов майору А. М. Колосову, который, недооценив сложность метеоусловий, принял абсолютно необоснованное решение.
Потом мы с ним, конечно, разобрались без излишних экивоков. Майор извинился, ну и ладно. Главное ведь, чтобы уроки шли впрок. Как положительные, так и отрицательные...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});