Плевать на все с гигантской секвойи - Екатерина Вильмонт

– Мечтаю!

– А если все у вас сладится, вы не станете возражать против нашей с ней дружбы?

– Помилуйте, Всеволод Александрович, я же цивилизованный человек, – воскликнул Михаил Петрович, – у меня нет на этот счет никаких предрассудков!

– Спасибо, Марина очень много для меня значит…

– Как и вы для нее, я уж это понял.

Они обменялись крепким рукопожатием. И Сева быстро ушел.

– О господи, Миша, это ты?

Он оглянулся. Перед ним стояла близкая приятельница его жены.

– Танечка, какими судьбами?

– До чего ж я рада тебя видеть! А Викуша тоже здесь? Или ты тут греховодничаешь?

– Именно! Именно греховодничаю! А потому надеюсь на твое молчание!

– О, мое молчание дорого стоит, Мишенька!

– И сколько же?

– Надо подумать, чтобы не продешевить! Но предварительно хочу взглянуть на даму сердца. Впрочем, что это я, дамой сердца у тебя всегда была и остается Вика, а тут дамы совсем другой части тела, да?

Ему вдруг стал нестерпимо противен этот разговор, этот тон, никогда прежде не раздражавший его, а сейчас вызвавший приступ мутной тошноты, и он резко сказал:

– Танечка, твои труды будут напрасны, я ушел от Вики, я здесь с будущей женой и сыном, так что… Извини, мне пора, рад был повидаться!

Он поспешно ушел. Вот и все! Корабли сожжены! Не сомневаюсь, что через полчаса Вика уже будет знать все. Ну не через полчаса – через полтора. Вполне возможно, Вика примчится сюда. О господи, все было так хорошо, и вот вам пожалуйста… Хотя в последнее время Татьяна редко виделась с Викой, у них там вышло какое-то недоразумение… Может быть, она и не станет звонить Вике… Или, наоборот, поспешит известить подругу о нависшей над ней опасности… Хотя нет, я ведь так определенно сказал, что ушел от Вики, собираюсь жениться… И еще о сыне… Она может решить, что Мишка и вправду мой сын. Черт побери, а какое мне, собственно, дело, кто там что решит? Я хочу, чтобы Мишка был моим сыном, и плевать мне на все остальное с высокого дерева. Какое у нас там самое высокое дерево, кажется, гигантская секвойя? Так вот, плевал я на все с гигантской секвойи!

И, очень довольный принятым решением, он побежал к себе. Бреясь перед зеркалом в ванной, он думал: все-таки не зря меня называют везунчиком. Разве не фантастическое везение встретить женщину, которую не мог забыть целых восемнадцать лет, и встретить подряд три раза! Это же истинная неизбежность! Не обрати Вика мое внимание на женщину с Сидоровыми глазами там, на свадьбе, я встретил бы ее на следующий день на дороге, и уж точно узнал бы, а если допустить, что и в тот раз тоже прозевал бы ее, то уж на фирме куда ей было от меня деться? Надо, кстати, ей это объяснить…

И еще повезло, что Надюша меня послала… И что у Марины есть сын… Неужели в пятьдесят лет можно чувствовать себя таким же счастливым, как в двадцать? Оказывается, можно, еще как можно!

А вот Марине в это утро было страшно. Она тоже ощущала и понимала, что в их встрече есть что-то фатальное, хотя вообще не любила этих слов… А еще боялась резких перемен в жизни. Дважды она резко меняла свою жизнь, и оба раза ей приходилось тяжко. Бог любит троицу, что ли? Да нет, я просто сумасшедшая, о чем я думаю? Видела мужика всего несколько раз, переспала с ним, потому что нестерпимо захотелось, и все, хватит. Да он, скорее всего, и сам уж отказался от своей безумной затеи или же откажется, когда еще разок со мной переспит. Успокоится и одумается… А как же я? Что я? Я же не хочу выходить замуж, менять свою жизнь… Или хочу? Хочу, очень хочу, но страшно боюсь. Ведь именно от страха перед ним я сюда и сбежала, а он меня нашел… Кстати, интересно, как он меня нашел? Сева действовал через турфирму, а этот как? Этот… Никакой он не этот! Миша, Мишенька, как хочется прижаться к нему, поцеловать… Господи, что со мной? Я забыла эти ощущения… Но мне еще рано их забывать, мне только тридцать восемь… Как эта гадина Нора сказала: самый трахучий возраст… Тьфу, даже вспоминать противно!

– Мама, я проснулся! Привет!

– Привет! Выспался?

– Ага! А дядя Миша еще не приходил?

– Он, наверное, спит без задних ног, твой дядя Миша, – засмеялась Марина.

– Да ты что! Он сказал, что встает рано, бегает… Я тоже хочу бегать!

– Бегай, кто тебе мешает, но для этого сначала надо встать!

– Уже встал!

– Встал, тогда беги!

– Куда? К дяде Мише?

– Да нет, пока в ванную, завтракать пора, я есть хочу, умираю!

– А дядя Миша?

– При чем тут дядя Миша? Мы что, без дяди Миши уже и позавтракать не можем?

– Можем, но не хочем!

– Мишка, что это за «не хочем»?

– Мам, ну я же нарочно, так наш дворник Унуков говорит…

– Ну если дворник!

Мишка помчался в ванную, а Марина вышла на балкон, глянула вниз и сразу увидела Михаила Петровича. Он стоял и смотрел на их балкон. Заметив Марину, расплылся в улыбке и помахал ей. Мамочки, что же это со мной творится… Она сделала ему знак подняться, он просиял. Через две минуты она уже открыла ему дверь.

– С добрым утром, любовь моя, – шепнул он.

В этот момент Мишка выскочил из ванной:

– О, дядя Миша! С добрым утром! А мама говорила, вы еще спите!

– Нет, что ты, я уже плавал минут сорок! Да, Марина, Сева просил передать вам записку, он уехал…

– Уехал? С чего это вдруг? – Она развернула записку: «Маришечка, дорогая, прости за внезапный отъезд, так получилось, но оставляю тебя, как мне кажется, в надежных руках. Поверь моей интуиции, это то, что тебе нужно. Я еду в Рим и в Венецию, на днях позвоню. Нежно целую, твой Сева». Ничего не понимаю, он никуда не собирался. Он вам ничего не объяснил?

– Нет.

– Вы его ничем не обидели?

– Боже сохрани, с какой стати?

– Дядя Миша, я тоже хочу по утрам с вами бегать! Мама не возражает.

– И я не возражаю! – радостно засмеялся Михаил Петрович. – Только здесь я не бегаю, а плаваю.

– Я могу и плавать с вами!

– Договорились!

– Ну все, идемте завтракать, – прервала их разговор Марина.

– Миша, только у меня одно условие, – выйдя в коридор, заявил Михаил Петрович. – Утренние заплывы требуют много энергии, поэтому ты должен мне обещать, что будешь спать после обеда.

У Мишки вытянулось лицо.

– Мама меня не заставляет…

– Дело твое, – с улыбкой пожал плечами Михаил Петрович.

– Я все равно не засну!

– Поплаваешь сорок минут без остановки, еще как заснешь! Весь отель своим храпом перебудишь.

Марина с трудом сдерживала смех. Она прекрасно поняла маневр любовника. Совершенно ясно, что отделаться от Мишки после завтрака – дело абсолютно безнадежное. А два часа после обеда будут в их распоряжении… И Мишке не обидно… Молодец!

Действительно, Мишка как приклеенный ходил за старшим тезкой, даже на Марину они почти не обращали внимания, лишь иногда она ловила на себе полный обожания взгляд Михаила Петровича, и всякий раз сердце у нее обрывалось от восторга пополам со страхом. Она сидела под тентом, читала какой-то журнал, совершенно ничего не понимая…

– Простите, ради бога, – обратилась к ней пожилая симпатичная женщина, расположившаяся в шезлонге рядом с ее лежаком, – я просто не могу налюбоваться вашим сыном и мужем. Им так хорошо вместе!

Марина в ответ только улыбнулась.

– Мальчик у вас очаровательный. Вылитый отец.

Марина опять улыбнулась. Посмотрела на сына и вдруг тоже заметила определенное сходство. Надо же, действительно есть что-то общее… Волосы, например, правда, Михаил Петрович седой, а Мишка по-детски белокурый, даже линия подбородка похожа… Чего только не бывает на свете…

– Мам, ты почему не купаешься? Жарко же, идем скорее!

После обеда Михаил Петрович твердо сказал:

– Миша, спать!

– Как – спать? Почему? Я же сегодня не плавал с утра! Я не пойду, не желаю!

– Дело хозяйское, но завтра никаких заплывов!

– Дядя Миша, это нечестно!

– Кто обещал не капризничать, вести себя по-мужски?

– Я, – тяжело вздохнул Мишка. – А вы тоже спать будете?

– Взрослым спать вредно, они от этого толстеют! Мы с мамой пойдем погуляем. Вечером мама тебя одного не оставляет, а днем вполне можешь поспать в одиночестве. Ты же мужик!

– Ладно, – опять тяжело вздохнув, согласился Мишка. – А читать можно, если я не засну?

– Читать можно, но лежа в постели, раздетым, иначе отдых неполноценный!

– А Инна Николаевна говорит, что читать в постели вредно!

– Это наш детский врач, – тихо объяснила Марина.

– Надо же, а я всю жизнь читаю лежа, иначе какой кайф? – огорчился Михаил Петрович. – Можешь тихонько включить телевизор, но я думаю, ты будешь спать без задних ног!

– Это мы еще посмотрим!

Под присмотром матери и Михаила Петровича Мишка разделся и юркнул в постель.

– Отдыхай, друг!

Они вышли в коридор. Там было пусто. Он схватил ее за руку и повел. У Марины подкашивались ноги. Он взял ее на руки.

– Что ты делаешь?

– Как что? Ношу тебя на руках, а что еще делать с любимой женщиной?