Штосс (сборник) - Сергей Антонов

– Вот так!

Через час к конторе начал стекаться народ. Первой появилась Нюрка. Делая вид, что не замечает нового председателя, она, покачивая пышными бедрами, прошлась у окна, вернулась и прошлась вновь. Странно, но эта демонстрация прелестей не произвела на Мишку никакого впечатления. Еще вчера он был готов отдать полжизни за возможность потрогать нюркину грудь, а сегодня… Сегодня Михаил Фомич Чубей-Оторвин был холоден, решителен и готов к борьбе.

Перво-наперво он вызвал к себе Сеньку. Главный инженер по своей давней традиции заявился с большого помелья и наполнил кабинет густым запахом перегара. Он не знал чего ждать от нового председателя, поэтому молчал и робко комкал в руках свою и без того, мятую кепку.

– Ты у нас главный инженер или хрен с бугра, который только и умеет, что в складах ночевать?! – рявкнул Оторвин так, что Безшапко от испуга бросило в пот.

– Гла… Главный инженер. Я… Ага…

– Раз ты главный инженер. Пока, по крайней мере. То знаешь ли о том, что такое линейка готовности? – Оторвин считал себя руководителем новой формации и подчеркивая это, взгромоздил ноги в блестящих ботинках на стол. – В глаза смотреть, инженерская твоя морда!

– Не знаю, Михал Фомич, – набравшись духа, признался Безшапко. – Не имею ни малейшего понятия!

– То-то и оно, что не имеешь, – смягчился Чубей, понижая голос. – А надо бы иметь. Техника на линейке готовности должна стоять так, чтобы было видно – она готова выехать в поле и пахать, пахать, пахать! До полного посинения! Сечешь, Сеня?

– Ага. Только комбайн ремонтировать надо, а у самосвала рессора полетела. Какая уж там готовность…

– Ты Сенька специально под дурачка косишь или напрашиваешься, чтоб я эту рессору тебе в задний проход запихал?

Безшапко, как видно представил себя с рессорой в заднице и побледнел.

– Значит все, что есть на линейку?

– И даже то, чего нет! – подчеркнул Мишка. – Мы в передовые пахари выходить не через поле собираемся. Хлопотное это дело – через поле. Гораздо проще убедить народ и начальство в том, что у нас все тип-топ. А уж, что там на самом деле… Короче, Сеня, чтоб сегодня к обеду вся техника стояла на линейке готовности и блестела, как у кота яйца. Если, не приведи Господь, найду там хоть соломинку, считай себя коммунистом. Будешь расстрелян на мехдворе при большом скоплении народа. Вон из кабинета и Феоктистыча позови.

Сенька растворился в воздухе, а в кабинет, грохоча костылями по доскам пола, влетел Феоктистыч.

– Какие будут указания, Михаил Фомич? Может от Леокадии первачка притаранить? Знатный первачок, скажу я вам. Чистый, как слезинка. Уже пробовал! – бодро отрапортовал старик.

Мишка помолчал, наблюдая в окно за тем, как группа мужиков, кряхтя от натуги, толкает наполовину разукомлектованный комбайн к линейке готовности. Потом перевел взгляд на Феоктистыча.

– Я тебя, старый перец, вместе с Леокадией заставлю вместо сивухи дерьмо лаптем хлебать! Устроили мне тут бардак! Народ на прием есть?

– Бабка одна, – трясясь от ужаса, промямлил Феоктистыч. – Так она уже вторую неделю ходит. Со своей ерундой…

Чубей встал, застегнул верхнюю пуговицу кителя и вперился в деда горящим взором.

– Запомни, придурок – у народа ерунды не бывает! Любое обращение должно быть рассмотрено в сроки, установленные законом. Люди к нам, власти, со своими бедами и чаяниями идут, а вы, говнюки… Эх! Чтобы сейчас же на доске объявлений повесил: завтра руководство хозяйства проводит прямую телефонную линию. Послезавтра – горячую! И смотри, не спутай. Прямая – завтра, горячая – послезавтра! Зови бабку, идиот!

Вошедшая в кабинет старушка смотрела на Чубея с благоговением, с которым обычно глядят на своих деревянных идолов дикари племени Мумба-Юмба. Она прекрасно знала послужной список бывшего пастуха, но будучи забитой, как все сельчанки, свято верила в то, что облеченный властью человек, каким бы придурком он не был раньше, приобретает новые, не свойственные простым смертным способности.

– Спасай, председатель. Была у меня коза…

В течение получаса бабка, рыдая и воздевая сухонькие ручонки к небесам, рассказывала о горькой участи своей козы. Главную роль в этой истории играл хорошо знакомый Мишке Мамед Култуяров. То ли узбек, о ли таджик, в общем, лицо кавказской национальности, он попал в Нижние Чмыри после очередной отсидки. Поразмыслив, Мамед решил, что останется жить и воровать в умеренном климате. Переселенцу-урке предоставили жилье, а «Быкохвостовский вестник», пользуясь случаем, придал факту эмиграции Мамеда политическую окраску. В длинной статье обличалась неправильная политика руководителей соседних стран, приведшая к резкому падению уровня жизни населения. Суть публикации сводилась к тому, что обездоленные народы, почти в чем мать родила, бегут в процветающую Белибердусь в поисках лучшей доли. Сам Култуяров даже не подозревал о том, что стал фигурой в политической игре. Горький пьяница, он зарабатывал на жизнь тем, что воровал все, что плохо лежит. Поскольку трезвым Мамед на дело не ходил, то всегда попадался. Сидел и возвращался в ставшие родными Нижнее Чмыри. Оторвину не раз доводилось выпивать с Култуяровым бутылочку на двоих. Однако из бабкиного рассказа он узнал Мамеда с совершенно новой стороны.

– Меня дома не было, – захлебываясь от слез, говорила старушка. – А этот ирод из сарая козу вывел и …

Дело, которое пришлось рассматривать Чубею, было более чем странным. То ли по национальной традиции, то ли просто в белой горячке Мамед изнасиловал козу и теперь хозяйка искала у нового председателя защиты поруганной чести своей рогатой питомицы.

– Разберемся! – заверил Чубей. – Эй, Феоктистыч, Мамеда ко мне!

– Было, – сходу признался Култуяров. – Шайтан попутал!

– Тебя шайтан попутал, а у меня теперь молоко никто покупать не хочет! – завопила бабка, пытаясь вцепиться козьему насильнику в волосы.

– Цыц! – рявкнул Оторвин, перехватывая инициативу. – Ты, Мамед, эту самую козу выкупить должен.

– Выкупить? – усмехнулся Култуяров. – Значит, выкупить. За деньги?

– Конечно!

– А ничего более умного ты не придумал? – Мамед с хохотом вывернул карманы штанов наизнанку. – Не было у меня денег в этой жизни, да и, наверное, уже не будет! Хрен тебе на воротник, старая дура! Нет у меня бабла!

– В нашем кооперативе заработаешь, – спокойно объявил Чубей. – Дел, у нас Мамед, выше крыши. Найду тебе занятие по душе!

– Это как?

– А так! – для пущей важности Оторвин взял ручку и начертил на листе бумаги извилистую линию. – Мое место освободилось. Его и займешь. Что нос повесил? Целое стадо или как там у вас? Гарем в твоем распоряжении будет. Дери – не хочу! Ни один бык-сементал о таком счастье и не мечтал!