Бомба для президента - Олег Владимирович Кондратьев

правому плечу, прищелкнул каблуками. – Насчет сослуживца Сергей Михайлович преувеличил: я служил матросом у него в подчинении и очень многому научился. А песня нравится, Сергей Михайлович?

– Нет слов, Али!

– Только для самых «парадных выступлений» и высоких гостей. Моя любимая на всю жизнь. – Али повернулся к девушке: – Уважаемая дама, позвольте мне покинуть вас ненадолго – дела требуют. – И с церемонным поклоном мужчина степенно удалился. – Фантастика! – Вадик выразил общее мнение.

– А ты говоришь, пышная администраторша!

– Я тебя недооценил.

– Да моей-то заслуги в этом деле немного. Алиев действительно служил у меня матросом, когда я был еще старшим лейтенантом. Точнее, начинал служить, потому что был расписан в специалисты по автоматике. Хорошо, мы оба быстро поняли, что это не его стезя. А тут как раз освобождалось место кока, то есть повара. Я поговорил с кем надо, и оставшиеся два года своей срочной службы Али кормил нас отменными блюдами. Когда пришло время ему демобилизовываться, наша лодка стояла здесь, в Северодвинске, на ремонте. Так и получилось, что на Родину он не уехал, женился здесь на русской девушке и начал медленное восхождение по общепитовской лестнице. Теперь – уважаемый человек в городе.

Сергей повернулся к Талееву:

– Ты взял фото, которые я просил?

Гера кивнул.

– Чуть попозже мы пройдем к нему в кабинет и поговорим предметно. Алиев – азербайджанец, коренной житель Баку. К тому же много видит, много слышит и много запоминает. В общем, побеседуем. А пока отдыхайте, расслабляйтесь, главное – наедайтесь. Уж чего-чего, а накормят нас сегодня так, как вряд ли кто из нас питался когда-нибудь.

– Хитрый ты, Серега. Неужели сам директор все вечера в ресторане проводит?

– Так я же говорил, что сделал один коротенький звоночек. Так что держитесь, ребята, выбраться отсюда будет трудно. А характер Алиева вы уже чуть-чуть узнали. Боюсь, что и распорядок работы на входных дверях не для нас писан. По крайней мере, в части, касающейся «…работает до…».

Редина уже не слушали, все были поглощены едой. Великолепно приготовленные блюда из самых свежих продуктов таяли во рту, вино было нежным и хмельным, а музыка замечательной.

В какой-то момент Сергей позвал журналиста, и они отправились в директорские хоромы.

Несколько фотографий Азера Алиев рассматривал пристально и долго. Он цокал языком, поворачивал их под разными углами, подносил под яркий луч настольной лампы.

– Ну, Али! – не выдержал Редин.

Как все восточные люди, Алиев начал издалека:

– Сергей Михайлович, азербайджанская диаспора в городе удивительно малочисленна. Наверно, это связано с общим оттоком населения из-за промышленного спада. Может, сейчас что-то изменится, даже наверняка, но… Пока могу сказать со всей определенностью, что этот человек, – Али пальцем указал на одно фото, – здесь не появлялся.

Талеев начал собирать фотографии со стола, но директор остановил его руку:

– Вах! Подожди! – Он вытащил из стопки фотографию, взятую из личного дела офицера Сиятова более чем десятилетней давности. – А вот человека, очень похожего на этого, я кормил в нашем ресторане пару месяцев назад. Даже разговаривал с ним!

– Как так? Это же один и тот же человек.

– Не скажи, дорогой! Он хотел, чтобы его видели другим. Здесь, – Алиев снова указал на фото из архива ФСБ, – он пожилой, лицо худощавое, волосы с проседью. За 40 лет. А здесь – 25. Круглый, румяный, усики торчком, щечки пухленькие, улыбается. Вот такой он был здесь! Но ненастоящий!

– ?

– Понимаешь, наша нация имеет свои отличительные анатомические признаки. Я, например, легко их угадываю. Наверно, даже под гримом. Это для русских мы все – кавказцы, а для меня, особенно здесь, азербайджанца ни с кем не спутаешь. Я заговорил с ним на родном языке. Он отвечал по-русски. Но я же видел, что он понял! Думаю, забыл язык отцов, чтобы ответить. А он сказал, что русский! Вах! Хочет человек быть русским – пусть будет! Я только присмотрелся к нему внимательно. Волосы крашеные, на лице ни единой морщинки. Так не бывает! Далеко нынче пластическая хирургия шагнула. И доступна стала всем. Я тогда в этом ничего подозрительного не нашел: мужчины все больше стали к врачам обращаться, молодыми быть хочется вечно. И скрывают потом это сильнее, чем любая женщина! Но если вы это фото на улице станете показывать, то из десяти десять его не признают. Кроме разве что близких.

– Да-да, – посетовал Гера, – близкие были да сплыли!

– Спасибо тебе, Али! Зоркий глаз и недюжинный ум…

– Сергей Михайлович, подождите, тут ведь такое дело… Этот, с фотографии, красивый мужчина был, сидел в одиночестве, одна наша работница весьма им заинтересовалась. Разговаривали. Вообще такое у нас не поощряется, но если никак не вредит рабочему процессу и, так сказать, знакомство уходит за пределы ресторана… Кто же станет мешать свободной женщине общаться с мужчинами у себя дома?

– Господи, Али! – Талеев чуть не кричал. – Что же ты молчал до сих пор?!

– Я взвешивал, – спокойно ответил директор.

– Надо найти эту вашу работницу. Надо…

– Никого не надо искать. Она встречала вас у входа, Сергей Михайлович.

Редин руками изобразил солидную грудь администраторши, и Алиев кивнул.

– Хотите, чтобы я с ней поговорил?

Редин переглянулся с Талеевым и сказал:

– Не то чтобы поговорил, а в спокойной обстановке, в отдельном кабинете подготовил ее, так сказать, к нашему ответственному разговору. Только никаких угроз или страшилок!

– Вай-вай, Сергей Михайлович! Неужели вы стали сомневаться в моем умении договариваться с женщинами?! Это после того, как я желторотым бакинским юнцом сумел уговорить самую завидную невесту Северодвинска?

– Беру назад свои необдуманные слова. Мы с другом посидим пока здесь, ладно?

– Конечно! Я распоряжусь принести вам выпить и закусить.

– Только не закусить! – в один голос воскликнули друзья.

– Эй, отличный фрукт никогда не бывает лишним.

Алиев поднялся и вышел из кабинета.

– А он правду говорил насчет своей невесты?

– Гера, Али никогда не врет! Иногда приукрашивает. Но не в этом случае. На то время папа невесты заведовал всем городским пищеторгом.

– А что ты думаешь об этой администраторше?

– Стопроцентное попадание в офицерскую «сферу»! Здесь у Азера работало подсознание. По большому счету он и в ресторан-то пришел для этого. Возможно, даже не отдавая себе отчета. А дальше – просто идеальный вариант. Как там у классика? «Знойная женщина, мечта поэта!» Немолода, ухоженна, в меру симпатична, с несомненными «выдающимися достоинствами», наверняка не замужем, обеспечена, с хорошей квартирой… Десятой доли таких «богатств» хватит, чтобы офицер сделал стойку.

Они еще немного порассуждали на тему «богатств» и «достоинств», попивая терпкое грузинское вино и закусывая бархатистыми персиками.

– А знаешь, Гера, сколько