Знакомьтесь: МУР - Вениамин Полубинский

На следующий день муровцы вновь встретились с Гейзингером. Разговор снова и снова возвращался к портфелю: кто и когда написал его фамилию на крышке. Заведующий бюро жалоб, к сожалению, ничем не мог помочь розыскникам. И они видели, что он искренен. Почерковедческая экспертиза подтвердила, что надпись на портфеле оставлена не его рукой.

— Может, ваши сотрудницы называли вашу фамилию кому-либо из посетителей бюро? — поинтересовался Ножницкий. — Не было такого разговора?

— Не припомню.

С каждой из работающих в бюро жалоб девушек поговорили. Но ни одна не могла вспомнить, чтобы кто-либо из посетителей спрашивал фамилию заведующего, а тем более записывал ее на крышке портфеля. Правда, двух сотрудниц не было на месте: одна болела и находилась в Боткинской больнице, вторая уехала на похороны родственника в Воронеж.

Не откладывая дела в долгий ящик отправились в Боткинскую больницу. Беседа с девушкой ничего нового не дала. Пожелав ей скорейшего выздоровления, оперативники ушли.

На следующий день Безруков и Ножницкий, не ожидая, когда появится на работе вернувшаяся только что из Воронежа сотрудница, пришли к ней домой. Разговор все о том же портфеле и надписи на нем. И опять ничего утешительного.

К этому времени совершенно точно было установлено, что ни Демидов, ни бывший кассир Совостьянов к преступлению никакого отношения не имели. У того и другого было твердое алиби. Никаких улик не удалось обнаружить и при отработке других возможных версий по делу.

И вот работники МУРа снова в бюро жалоб НКПС. Опять тот нее злополучный вопрос к девушкам.

— Уверен, что запись сделана с ваших слов, девчата, — заявляет Безруков. — Но кто и когда писал, вы просто подзабыли. Постарайтесь вспомнить, напрягите память.

И тут та самая девушка, что ездила на похороны родственника, с большим сомнением, неуверенно проговорила:

— Кажется, в прошлом году к нам с жалобой приходил директор одного из вагонов-ресторанов — грузин или азербайджанец. Он хотел попасть на прием к заведующему, но того не оказалось на месте. Посетитель, если мне не изменяет память, еще долго ругался по этому поводу. Я посоветовала ему оставить жалобу, а через день-два позвонить заведующему и узнать о ее судьбе. По-моему, он так и поступил. Уходя, он спросил у меня фамилию заведующего бюро и записал ее то ли на папке, то ли на портфеле. Правда, это было давно, и я могла что-то напутать.

Девушка смущенно умолкла. Чувствовалось, что ей хотелось помочь работникам милиции, но она боится бросить тень подозрения на невиновного человека.

— А жалоба этого директора сохранилась? — спросил Саксаганский. — Можно на нее взглянуть?

— Конечно. Сейчас найдем.

Достали из шкафа дела за прошлый год и нашли жалобу директора вагона-ресторана Маргеладзе о том, что из-за неисправности букс его вагон был отцеплен и простоял на солнце более двух суток. В результате многие продукты испортились. Директор просил наказать материально осмотрщиков вагонов, выпустивших на линию вагон-ресторан с неисправными буксами, а также начальство одной из южных станций, не сумевшее в течение двух с половиной суток организовать пустяковый ремонт.

Работники МУРа сделали необходимые запросы в учреждения, где раньше работал подозреваемый, получили его характеристику по последнему месту работы. Поговорили с соседями. В результате удалось выяснить, что Маргеладзе до последнего времени носил фуражку, а недавно сменил ее на шапку-ушанку.

Один из соседей рассказал, что видел у него в руках светло-коричневый портфель. В бухгалтерии треста вагонов-ресторанов подтвердили, что Маргеладзе приносил к ним отчетные документы в портфеле. Однако предъявленный им светло-коричневый портфель, найденный на месте преступления, ни одна из работниц бухгалтерии с уверенностью не опознала. Характеристики с мест работы далеко не в восторженных тонах рисовали Маргеладзе и как работника, и как человека.

Взвесив все собранные по делу данные, прокурор дал санкцию на обыск в квартире Маргеладзе. Прежде чем выяснить, где он находился в момент убийства кассира Фролова, работникам МУРа хотелось тщательно обследовать его квартиру. И прокурор согласился с доводами оперативников.

При обыске обнаружили в тайнике револьвер «наган» с пятью патронами и несколько пачек денег в банковской упаковке. В других местах нашли еще деньги в пачках и россыпью — всего 13 тысяч рублей. Хозяина квартиры отправили на Петровку, 38, а на месте оставили засаду на случай, если появятся его соучастники. В квартире остались жена и пятилетний сын хозяина. Шустрый, подвижный мальчик носился по комнатам, приглашая включиться в его игры и незнакомых дяденек. Те были не прочь повозиться с ребенком. Иванов смастерил бумажного голубя, и они начали соревноваться, кто дальше запустит птичку.

— Вот здорово! — радовался мальчик и смеялся, наблюдая, как неуклюже подбрасывает голубя дядя.

— Ты что, раньше не пускал таких голубей? — спросил Иванов.

— Нет.

— Это почему же? Может, у вас гостей не бывает, тебе не с кем поиграть? Кто у вас был в гостях последний раз?

— Тетя Настя и дядя Шмидт.

Еще мальчик рассказал, что недавно папа пришел вместе с дядей Шмидтом и на столе играли в «кубики из денег», а его прогнали в другую комнату. Когда поинтересовались у жены Маргеладзе, кто такой Шмидт, она ответила, что такую фамилию слышит впервые. Возникло предположение, что Шмидт — соучастник преступления, тот самый человек в шапке фасона «гоголь», которого свидетели видели вместе с убийцей. Тем более что у Маргеладзе изъяли меньшую часть из 28 тысяч рублей, похищенных у кассира.

В одной из записных книжек, найденных во время обыска в квартире Маргеладзе, обнаружили фамилию Шмидт и номера его домашнего и служебного телефонов.

Проверка показала, что Шмидт ранее уже был судим, отбывал наказание за уголовные преступления. Всего год назад вернулся из мест лишения свободы. Работает в магазине канцелярских принадлежностей. Причем магазин этот осуществлял оптовое обеспечение канцтоварами школ того же районо, в котором работал и кассир Фролов.

Пока выясняли прошлое и настоящее Шмидта, под давлением неопровержимых улик Маргеладзе признался в убийстве и ограблении кассира отдела народного образования. Однако настойчиво утверждал, что действовал в одиночку и никаких соучастников не привлекал. Отсутствие недостающей суммы в 15 тысяч рублей от похищенных у Фролова он объяснял тем, что, видимо, потерял их, как и портфель.

Задержали Шмидта. При обыске в его квартире обнаружили более 12 тысяч рублей, несколько недавно купленных дорогих вещей и шапку фасона «гоголь». Улики очень веские, дающие основание предъявить ему обвинение в соучастии в преступлении. На первом же допросе, когда Шмидту сказали, что Маргеладзе признался в совершенном убийстве, и зачитали рапорт Г. Иванова о рассказе сына убийцы про «кубики из денег», соучастник признал себя виновным. Он сообщил, что несколько месяцев назад доставлял канцелярские принадлежности из своего магазина в одну из школ. Как раз в это время Фролов выдавал зарплату учителям.

Узнав о порядке получения и раздачи денег кассиром районо, он предложил своему знакомому Маргеладзе ограбить Фролова. Директора вагона-ресторана не надо было долго уговаривать. Он сразу же согласился взять на себя роль главного исполнителя. Соучастники два месяца готовили преступление. Изучили маршрут кассира, добыли револьвер, подговорили знакомого лихача Зимкова принять участие в ограблении.

После похищения чемодана с деньгами Маргеладзе и Шмидт взяли себе по 13 тысяч рублей, а извозчику за «труды» заплатили 2 тысячи.

Вскоре состоялся суд. Маргеладзе и Шмидт были приговорены к высшей мере наказания, Зимков осужден к пяти годам лишения свободы с конфискацией лошади с упряжью и санями.

Так благодаря настойчивости и умению удалось в сравнительно короткий срок раскрыть это опасное преступление и полностью возместить государству причиненный ущерб. С небольшой задержкой учителя получили зарплату.

В практике МУРа пусть редко, но встречаются и такие случаи, когда даже очень опытным розыскникам не сразу удается выйти на след преступника. Иногда приходится и приостанавливать расследование по уголовному делу в связи с нерозыском виновного, искать злоумышленника и полгода, и год, и даже несколько лет. Но, как правило, рано или поздно правонарушитель предстанет перед судом.

26 апреля 1927 года в самом начале рабочего дня на Петровку, 38 позвонил ученый секретарь Государственного музея изящных искусств (ныне — Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина) и сообщил, что ночью из двух выставочных залов похищены пять картин знаменитых художников голландской и итальянской школ живописи. На Волхонку, где размещался музей, немедленно выехала оперативная группа во главе с опытным розыскником, начальником отдела МУРа Н. Мироновым.