Санный след - Ирина Глебова

Разветвленная сеть таких контор охватывала всю Латвию, поставляя рабочие руки и в Польшу, и в Россию. У Марты не было рекомендаций, но она рассказала, что умеет готовить, и очень хорошо. Ее мать славилась во всех окрестных хуторах как лучшая повариха. Ее звали готовить на все праздники, свадьбы, а Марта с детства ездила с ней, помогала и училась. Теперь эта наука ей пригодилась: она сразу получила место кухарки в русской семье, отдыхающей в Юрмале.

Так Марта оказалась у Карповских. Тогда они жили в юрмальской Дзинтари и вскоре собирались уезжать к себе в Санкт-Петербург. Аделина Сергеевна, молодая двадцатипятилетняя женщина, очень надеялась, что юрмальский воздух, песок и море помогут ей избавится от бесплодия. Она три года была замужем, очень хотела ребенка, но… Марта ей сразу необыкновенно понравилась.

— Ты просто красавица! — говорила она смущенной девушке, гладя ее густые светлые волосы. — Я давно хотела кухарку из латышек, говорят, ваши женщины отлично готовят.

Марта понимала по-русски, но говорила плохо. Молодая хозяйка смеялась и называла ее речь «забавной». И такое расположение испытывала к девушке-латышке, что относилась к ней почти по-дружески. Даже поделилась своей бедой.

— Алексей Кондратьевич и я так хотели детей! На каких только курортах я не бывала — и в Италии, и во Франции, и в Германии. Нет, не помогает! А врачи говорят — все может быть, вот я и надеюсь.

Марта посоветовала своей госпоже сходить помолиться в Домский собор: это чудодейственное место! Аделина Сергеевна поделилась с мужем, но тот сказал ей и Марте:

— Мы православные, а собор католический. Не пристало!

Аделина Сергеевна вздохнула обреченно, но на следующий день, тайком от мужа, поехала с Мартой в Ригу и долго молилась в соборе. Это приключение сдружило их еще сильнее. Вскоре Марта уехала с Карповскими в Петербург. В их красивом особняке Марта стала полновластной хозяйкой большой кухни. У нее было две помощницы, а во время званых вечеров к ним присоединялись еще несколько человек. Искусство молодой поварихи высоко ценили и хозяева, и гости. Аделина Сергеевна оставалась с Мартой так же добра и проста. Вечерами в своей комнате Марта с любовью молилась Божьей Матери и радовалась тому, как ей повезло в жизни…

Чуда не произошло: хозяйка оставалась бесплодной. А вот Марта через год петербургской жизни поняла, что беременна.

…Однажды горничная Таня вбежала в кухню и возбужденно потянула ее к окну:

— Марточка, Марточка, гляди, сейчас обоз проедет! Где-то пожар!

И правда, Марта слышала, что бьет сигнальный колокол и, приближаясь, все громче звучит какой-то свист. Звон колокола ей уже приходилось слышать: недалеко располагалась пожарная команда. А вот теперь она увидела, как из-за угла улицы вырвался, громыхая, пожарный обоз: на первой подводе, запряженной четверкой, лестницы и багры, на второй — тройке, — пожарная машина; несколько пар мчали бочки с водой. Все подводы облеплены пожарными в блестящих касках. А впереди птицей летит верховой с горящим факелом и дует в медную трубу. Он мчал мимо окна, где замерли восхищенно испуганные девушки, и на мгновение повернул голову в их сторону. Марта не успела разглядеть его, просто глаза их встретились. Несколько секунд показались такими долгими, а потом обоз скрылся в конце улицы.

— Эх, — вздохнула Таня, — пролетели… Красиво как! — И добавила с незлой завистью: — И почему это пожарные всегда глаз кладут на кухарок? Теперь скоро объявится, жди!

Так Марта и Степан впервые встретились. Оба были под стать друг другу: высокие, светловолосые, спокойные. Служба у Степана была трудная. В казармах пожарной части они спали зачастую не раздеваясь, в промокшей на тушении одежде и сапогах, вскакивали по сигналу, звучавшему с каланчи. И все же, когда Степан мчался с трубой и факелом впереди обоза, он испытывал радость. На пожаре, в дыму и пламени, он чувствовал в себе такие необыкновенные силы, такой восторг! Всегда был впереди, неуязвим и бесстрашен.

Карповские вскоре узнали, что к Марте ходит молодой пожарник. Аделина Сергеевна поговорила с ней, как всегда доброжелательно и откровенно, — словно с младшей сестрой. Потом навела справки через брандмайора о Степане. Сказала девушке:

— О нем очень хорошо отзываются. И мне он тоже понравился. Но учти, Марта, пожарные, хоть и вольнонаемные, но люди служилые, им заводить семью не то чтоб запрещают, но не приветствуют этого. Только в исключительных случаях.

Марта умоляюще сложила руки на груди, по щекам потекли слезы.

— Ах! — хозяйка вздохнула обреченно. — Мы с Алексеем Кондратьевичем к тебе, как к родной, относимся. Не плачь, милая. Думаю, муж сделает так, что вам разрешат обвенчаться.

Марта в этом не сомневалась. Господин Карповский, хоть и был молод — всего на десять лет старше жены, — но имел большой чин в Департаменте иностранных дел. Он мог добиться очень многого, а не только такой малости, как устроить судьбу двух простых людей. И поэтому, когда вскоре девушка поняла, что ждет ребенка, она не испугалась. Надо было поскорее признаться в этом хозяйке, чтоб скорее венчаться. Но прежде она хотела порадовать Степана. Он будет рад, она знала… Но больше Степана Марта не увидела.

Когда он не пришел в обычное время, она не обеспокоилась. Служба у него такая неожиданная! Мог подменить кого-нибудь на дежурстве, выехать на сигнал тревоги. Но прошло еще два дня, от Степана не было вестей. Бледная, с дрожащими губами, Марта пришла отпрашиваться у хозяйки — надо сбегать в пожарную часть, выяснить… Третьего дня, говорят слуги, был большой пожар… Что-то случилось, ее сердце чует…

Аделина Сергеевна запретила идти Марте самой, но отправила лакея разузнать. Он и принес известие о гибели Степана.

В три часа ночи с каланчовой башни увидели дым и рвущееся пламя.

— Третий номер! — закричал караульный. — Кажись, горит «Пальмира»!

Огонь громадными языками и правда пробивался через крышу пятиэтажной гостиницы «Пальмира» Когда пожарные примчались на место, все выходы и коридоры были забиты перепуганными жильцами и многочисленной прислугой. Многие были полуодеты, со своими вещами в руках. Горели два верхних этажа и чердак. Быстро выяснили, что пожар начался в комнате, где разводили самовары, перебросился на котельную, потом — на комнаты для прислуги и номера. Там, наверху, людей не должно было быть. Но все же на проверку послали трех пожарных. Степан вызвался сам. Они вытаскивали из котельной задохнувшегося бесчувственного мужчину, когда рухнули сгоревшие балки. Двое — Степан и неизвестный мужчина — так и остались погребенными под ними.

Глава 30

Когда Илюша родился — крупный, совершенно здоровый и красивый с первых же минут, — Аделина Сергеевна сказала мужу:

— Вот что значит сельская девушка, выросшая на природе, на свежем воздухе и свежих продуктах! Ведь как переживала смерть своего пожарного, еле выжила, а ребенка, тем не менее, родила здорового!

У Ильи с первых дней рождения было все, что нужно. Марте выделили большую комнату со всеми удобствами, где и поселилась она с ребенком. Так как вскоре после родов она вернулась к своим обязанностям кухарки, мальчику наняли няню. Хотели взять и кормилицу, но Марта запротестовала. У нее груди стонали от прилива молока, и она хотела кормить сына сама. Через две недели от рождения Илюшу крестили, крестной матерью стала госпожа Карповская.

Алексей Кондратьевич не раз порывался сказать жене: «Дорогая, ты забываешь, что этот мальчик все-таки не наш сын…» Но он сдерживал себя, понимая, как истосковались ее душа и сердце по нерожденному ребенку. А со временем он и сам привык к тому, что по дому снует маленькое, забавное существо. Мальчик и в самом деле рос симпатичным и очень смышленым. У него уже была своя собственная комната, дорогие игрушки, прекрасная одежда. К няньке сначала присоединился гувернер, потом учителя словесности, математики, французского. Восьми лет Илья пошел в частную гимназию — престижную и дорогую. Учился отлично, и Алексей Кондратьевич уже подумывал, что со временем ему не трудно будет определить воспитанника на службу в свой департамент — парнишка умен и разнообразно одарен. А ведь надо же — из таких низов происхождением!

В двенадцать лет у человека не только уже сложившийся характер, но и умение многое подмечать, логически мыслить, делать выводы. Но при этом все же еще остаются детские романтические фантазии. Именно в двенадцать лет Илья по-настоящему стал верить в то, что в его рождении есть тайна. Иначе почему бы его так любили в доме Карповских, которые считаются как бы хозяевами, но в то же время относятся к нему как к обожаемому сыну. Особенно Аделина Сергеевна. Он давно уже называл ее «дорогая матушка», она сама как-то сказала ему: «Я тебе, Илюшенька, крестная мама, так что не зови меня мадам Аделью…» А вот ту, которая считалась его матерью и работала на кухне, он называл просто Мартой.