Ритуал. Часть 1 - Адам Нэвилл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вся тяжесть последних нескольких лет навалилась на него снова. Даже здесь, в этом месте, в этих условиях, после всего, через что он прошел, он все еще не освободился от себя. Всякий раз, когда он останавливался, чтобы передохнуть, когда внешние раздражители утихали, он чувствовал себя каким-то изношенным, смертельно уставшим от жизни. Он был вынужден признать, что не получил ничего взамен за свои страдания, бездомность, изменения направления, или отсутствие такового, за свои осечки и ошибки. И он признался себе, что всегда жаждал того, что было у его друзей — семьи, дома, карьеры, их мнимой удовлетворенности жизнью. Без всего этого, как его осенило несколько лет назад, нельзя даже надеяться, что тебя признают. Вовсе нет. Не в этом мире, когда тебе далеко за тридцать. Но еще он всегда ненавидел себя, за жажду иметь то, что есть у Хатча, Фила и Дома. Те недостижимые миры, которые многие считают чем-то само собой разумеющимся. Ненавидел себя за желание признания, хотя знал, какие непростые чувства вызывают у него любая работа и отношения. Но, тем не менее, он жаждал всего этого. В этом была причина его отчаяния. Может, он так и умрет неполноценным, неуверенным, и разочарованным.
— Дружище, я тебе кое-чего не рассказывал. — Хатч говорил тихо, но голос его был напряжен, будто он собирался сделать какое-то трудное признание. Люк посмотрел на Хатча. Свет от огня выхватил из темноты лишь его глаза и рот. Трудно было узнать Хатча в капюшоне и узкой шерстяной шапочке. Он подумал, что Хатч собирается рассказать ему о том, что он обнаружил в церкви или лачуге. То, что утаил от других. Либо то, что он допустил просчет относительно их местонахождения на карте.
Люк приготовился слушать. — Говори прямо. Это часть сегодняшней темы. Только без иронии и всякого дерьма. А то я уже сыт по горло.
— Я заметил.
— Думаешь, я зашел слишком далеко?
— Не то слово. С тобой не соскучишься, шеф. Похоже, они в шоке от твоего поведения.
Люк почувствовал первые уколы совести, но обрел контроль над собой. — Нет. Я не перегнул палку. Я должен был высказаться.
— Ясно.
— Ты просто стоял в стороне. У тебя тоже бывали подобные моменты, но я никогда не замечал, что кто-то топчет тебе яйца, когда у тебя кризис. Почему со мной должно быть по-другому? Я этого не потерплю.
Какое-то время Хатч молчал. Потом сказал, — Люк, я бы сказал, что в Лондоне ты спалил несколько предохранителей. Таких, которые не уже заменить. Сделал это сам. Когда я был консультантом по выплатам. Помнишь?
Вместо того чтобы инстинктивно включить какой-то защитный механизм, Люк кивнул. — Сейчас я в нехорошем месте. Если честно, я уже сыт по уши, приятель.
— Но попробуй направить свою ярость в правильное русло.
— Я очень зол. Наверное, я психопат, или что-то в этом роде, — сказал Люк тоном, не терпящим возражений.
Хатч рассмеялся.
— Я серьезно. Этим утром. С Домом. Это уже не первый раз. Со мной было такое в метро по дороге на работу.
— Ни фига себе!
— Месяца два назад. Какой-то придурок влез в вагон, прежде чем я успел выйти. Знаешь, там объявляют, что сперва нужно выпускать людей. И еще про то, как нужно перемещаться по вагонам. Все равно, никто не слушает. Как бы то ни было, я полез в драку. Вытащил этого пиздюка за шею из вагона и уложил его. На платформу. На глазах у трех сотен людей. Мне было плевать. Я просто хотел, чтобы этот засранец знал, что нельзя лезть в вагон, когда кто-то выходит.
— Тебя арестовали?
— Меня оштрафовали.
— Ты шутишь?
Люк покачал головой. — Мне нужно найти выход. Иначе я сойду с ума. В моей коробке не осталось предохранителей. Все перегорели. Расплавленная пластмасса и провода, дружище. Вот кто я такой. В этом году у меня было с десяток стычек. На публике. И еще кое-что. — Он замолчал, сплюнув в темноту. — Я просто очень зол. Все время. Было у тебя когда-нибудь такое?
— Не могу сказать.
— Это я, я, все время я. Понимаешь? Я, и только я. Я хочу остановить это. Хотя бы ненадолго.
— Вот почему я живу в деревне. Город мне не подходит.
— Думаю, ты прав.
— Знаю, Девон зовет. Пора домой, шеф.
Люк кивнул, чувствуя, что мыслями он где-то в другом месте.
Хатч вернул его в реальность. — Тем не менее, я собираюсь рассказать тебе кое-то. И на этом закончим.
— Что?
— Ты поймешь, почему я не хочу, чтобы ты поддевал толстяков насчет их жен. Надеюсь, это послужит сдерживающим фактором для будущих военных действий.
— Продолжай.
Хатч сделал длинную затяжку и выбросил сигарету. Она упала во тьму, оставив след оранжевых искр. — Мишель выгнала Фила из дома.
— Что, честно?
Хатч кивнул. — Ему пришлось перебраться в квартиру. Она забрала девчонок, и дом собирается забрать. Полный шантаж.
— Почему?
Хатч оглянулся через плечо на палатку, где спал Фил. Когда паузу молчания нарушил храп Фила, он снова повернулся к Люку. — Он ей никогда не нравился. Ты знаешь это. Но он был при деньгах. Мамин-папин банк, потом агентство недвижимости. Только по этому она им и заинтересовалась. Хотя дела на том фронте шли не так уж и хорошо. Его компания пострадала от кризиса. Агентство недвижимости. Никто не будет покупать те шикарные апартаменты, которые строит его фирма. Если у него и было чего много, так это долгов. А все из-за кредитов и займов. Им было нечего возвращать банкам. И как только все зашаталось, Мишель умыла руки. Он потерял место и на Кипре. Банкрот.
— Вот, дерьмо.
— Не то слово. И Домжа в той же лодке, плюс-минус пара миллионов.
— Нет.
— Шш. — Хатч снова посмотрел в сторону палаток. — Развелся.
— Правда?
Хатч кивнул и потянулся к котелку. — Передай ведро.
Люк протянул ему свою пустую кружку.
Хатч сосредоточенно налил кофе из котелка. — Еще до моей свадьбы. В тот день они даже формально не были вместе. Гэйл уже несколько лет пребывала в депрессии. Вопросы самооценки. Послеродовые проблемы после Молли, их последнего ребенка. Кто ее знает. И где-то в прошлом году она просто бросила работу. А ты знаешь, какой букет у их младшего. Астма, синдром дефицита внимания. Теперь они думают, что это аутизм. Все, что полагается. Плюс, Дома еще выгнали с работы. Маркетинг в индустрии финансовых услуг. Сократили. Весь его талант как водой смыло.
— И чем он сейчас занимается?
— Присматривает за детьми, злится, вертится как белка в колесе с минимальным успехом. Гейл живет у своей матери. Сидит на таблетках.
Люк закрыл лицо руками и застонал, — Вот, дерьмо.
— И он проделал весь путь из Швеции, чтобы замудохаться, заблудиться, и получить от тебя даже не одну взбучку, а две. Вот почему они оба немного взвинченные и сварливые. И, похоже, им не так уж приятно, когда им напоминают о том, что кое-кто прожигает жизнь без всякой ответственности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});