Алые Евангелия - Клайв Баркер

тем более. Она схватилась за трость и сделала шаг в их сторону. — Меня зовут Норма Пейн, — представилась слепая женщина.

Кракомбергер оцепенел от изумления. Гарри взял на себя обязанность говорить за доктора.

— Это Бен Кракомбергер. А я Гарри. Гарри Д'Амур.

— Не тот ли Д'Амур, который был замешан в той заварушке с мертвым копом?

— Тот самый.

— Рада познакомиться с вами, мистер Д'Амур. Позвольте мне дать вам небольшой совет, — сказала она Гарри, указывая пальцем на Кракомбергера. — Что бы этот человек ни пытался рассказать вам о том, что вы видели или не видели, просто согласитесь с ним.

— Чего? Зачем мне это делать?

— Потому что такие люди, как он, кровно заинтересованы в том, чтобы заставить молчать таких людей, как мы. Мы раскачиваем лодку, понимаете?

— И имеено этим вы сейчас занимаетесь? — спросил Гарри, кивая на обрамленные картины, которые срывались со стен, одна за другой. Они не просто падали — как будто невидимые руки снимали их с крючков, а затем так яростно швыряли на пол, что стекло разбивалось.

— Как я уже сказала, это не моя вина, — ответила Норма. — Со мной здесь один мой клиент… Один из моих клиентов здесь со мной…

— Клиентов?

— Я разговариваю с мертвыми, мистер Д'Амур. А конкретно этому клиенту кажется, что я уделяю ему не достаточно внимания. Доктор Кракомбергер. Поздоровайтесь со своим братом.

Подбородок Кракомбергера задрожал. — Н-не-невозможно, — забормотал он.

— Уоррен, не так ли? — сказала Норма.

— Нет. Уоррен мертв.

— Ну, конечно, он мертв! — Сорвалась Норма. — Поэтому я и здесь.

Доктор выглядел совершенно обескураженным такой логикой.

— Она разговаривает с мертвыми, вот что она сказала, Док, — вставил Гарри.

— Я не говорю на суахили, — сказала Норма Гарри. — И мне не нужен переводчик.

— Ну я не знаю, — сказал Гарри, глядя на доктора Кракомбергера. — Он выглядит довольно растерянным.

— Постарайтесь быть внимательным, доктор, — предложила Норма. — Ваш брат сказал мне называть вас Шелли, потому что это ваше второе имя, а его мало кто знает. Это так?

— …вы могли узнать это разными способами.

— Ну хорошо. Забудьте, — сказала Норма, отворачиваясь от доктора. — Мне нужно бренди. Мистер Д'Амур, не хотите ли вы присоединиться ко мне в небольшом тосте за идиотизм психиатров?

— Я буду счастлив выпить за это, мисс Пейн.

— Уоррен, — сказала Норма, — пойдем. Мы пугаем невинных людей.

Она говорила, как предположил Гарри, о секретарше, которая укрылась под столом, когда фотографии начали падать, да так и не показывалась с тех пор.

— Подождите, — сказал Кракомбергер, когда они шли к двери. — Вы же слепы?

— А вы проницательны, — сказала Норма.

— Тогда… как вы можете видеть моего брата?

— Понятия не имею. Я просто знаю, что могу Мир невидим для меня, но совершенно ясен для вас. Мертвые невидимы для вас и совершенно явны для меня.

— Хотите сказать, что можете видеть моего брата? Прямо сейчас?

Норма обернулась, чтобы осмотреть офис. — Да, он лежит на вашей кушетке.

— Что он делает?

— Вы правда хотите это знать?

— Ну я же спросил.

— Мастурбирует.

— Иисусе. Это он.

С этой случайной встречи началась его дружба с Нормой. И, как и многое другое, происходящее случайно, это столкновение душ не могло быть более значимым для обоих. На протяжении последних недель Гарри начал сомневаться в своем здравом уме — не последнюю роль в этом сыграл доктор Кракомбергер, — и вдруг появилась Норма, разговаривающая со сверхъестественными существами, как будто это самая естественная вещь в мире, что-то, что происходит по всему городу каждое мгновение каждого дня.

Гарри нарисовал старое здание, и он с удивлением обнаружил, насколько оно изменилось за эти годы. Именно она первой сказала — когда Гарри, облегчая душу, рассказал об увиденном в день смерти своего напарника — что верит каждому слову и знает мужчин и женщин по всему городу, которые могут рассказать свои собственные истории, являющиеся свидетельством того же самого Инобытия, присутствовавшего в повседневной жизни города.

Когда здание оказалось в пределах видимости Гарри, он с удивлением обнаружил, насколько оно изменилось за эти годы. Окна были либо заколочены досками, либо разбиты, и, по-видимому, в какой-то момент истории здания в нем произошел пожар, который уничтожил, по крайней мере, треть помещений, гарь закоптила фасад над выгоревшими окнами. Это было грустное, но что более важно, тревожное зрелище. Почему Норма променяла комфорт своей квартиры на этот богом забытый угол неизвестно где?

Все двери были крепко заперты изнутри или закрыты на замок, но это не было проблемой для Гарри, его решение для подобных затруднений всегда заключалось в старомодной грубой силе. Он выбрал одну из заколоченных дверей и оторвал несколько деревянных досок. Дело выдалось шумным и грязным, и если бы здание охранялось, о чем извещали несколько знаков, расположенных на видных местах, сторожа бы непременно сбежались на звуки. Но, как он и подозревал, знаки оказались чушью собачьей, и он был предоставлен самому себе без каких-либо сторонних помех. В течение пяти минут после начала работ он оголил дверь от досок и взломал замок, который был скрыт ими.

— Хорошая работа, парень, — сказал он себе, заходя внутрь.

Гарри достал мини-фонарик и посветил в помещение. Он увидел, что все, что отличало скромный элегантный интерьер вестибюля, в котором теперь стоял Гарри, — декоративный узор на зеркалах, гравировка по плитке под ногами и форма светильников — было уничтожено. Было ли разрушение результатом грубой попытки оторвать плитку для перепродажи и снять зеркало и светильники в целости с той же целью, или место просто было сокрушено накачанными наркотиками вандалами, которым нечем было заняться, результат был один и тот же: хаос и обломки вместо порядка и назначения.

Пройдя к лестнице по осколкам стекла и плитки, он начал подниматься. Очевидно, были более простые пути проникнуть в здание, чем открывать одну из дверей, как это сделал он, потому что резкий запах человеческой мочи и застаревшая вонь фекалий усиливались по мере того, как он поднимался. Люди использовали это место в качестве туалета, а возможно и для сна.

Он ослабил хватку на рукоятке револьвера, уютно уложенного в кобуру, на всякий случай, если окажется, что ему придется обсуждать жилищное право с какими-нибудь раздраженными арендаторами. Хорошая новость — его татуировки не проявляли ни каких признаков беспокойства. Ни зуда, ни спазма. Очевидно, выбор прибежища Нормой оказался толковым. Не самое благоприятное для здоровья окружение, но если оно надежно скрывало ее от неприятеля и его агентов, то Гарри не испытывал беспокойства.

Раньше офис доктора Кракомбергера был под номером 212. Шикарный бежевый ковер, покрывавший проход, ведущий к нему, был свернут