Не чужие дети (СИ) - Ковалевская Алиса

– Приходила инспектор из органов опеки.

Напряжение Сони стало ощутимо физически. Моё, должно быть, тоже.

Я настороженно всматривалась в её лицо, стремясь предугадать, что она скажет, и заведомо знала – ничего хорошего. На кухне воцарилась тишина.

– Под тобой живёт старик, Есь. Видимо, ему мешает детский топот. В общем, он сказал инспекторше, что ты уехала с каким-то мужиком, а детей оставила на подругу-вертихвостку. Прости, Есь… Я пыталась объяснить этой грымзе, что всё не так, но, по-моему, у меня не получилось.

Я перестала чувствовать биение собственного сердца, ладони стали влажными. Из коридора раздался звонок телефона, а я так и смотрела на Соню.

– Она сказала, что передаст всё руководству. Проверила квартиру… Есь, она будет добиваться, чтобы у тебя забрали Костю и Дашу.

Больше я ничего не слышала. Оглушённая, схватилась за угол стола. Ничего не осталось, только навязчивая мелодия телефона и понимание: если Миша не поможет, не поможет уже никто.

Есения

Весь вечер я не выпускала телефон из рук. Умом понимала, что даже Миша не станет откладывать и займётся моими проблемами сразу, решить их за несколько часов не получится. И всё равно чего-то ждала.

– Тебе кто-то должен позвонить? – спросила Даша, лёжа в постели.

– Угу.

– Это кто-то очень важный?

Я почти ответила, что не очень – просто человек, в помощи которого я нуждаюсь. Но внимательный взгляд пятилетней девочки соврать не дал. Утвердительно кивнув, я поправила одеяло.

– А почему ты тогда сама не позвонишь? – спросила Даша. Она вдруг вздохнула. Громко и тяжело настолько, что кошки на душе заскребли. – Если бы маме и папе можно было бы позвонить, я бы обязательно позвонила, – сказала она тихо. – Я тебе тоже хотела позвонить, когда ты уехала, но Соня сказала, что тебе пока нельзя звонить. Поэтому я потом позвонила.

Наверху зашевелился Костя. Свесился с постели.

– Пойдём завтра в парк гулять? Я мороженое хочу. А ещё там есть во-о-от такие качели…

– Костя! – Я так и подпрыгнула. Показалось, что он вот-вот свалится. – Ляг нормально.

– И Даша хочет на качели, она мне сегодня говорила.

– Не хочу. Я тебе про мороженое только говорила.

– Хочешь!

– Не хочу!

– Костя, пожалуйста, вернись в постель и ляг нормально. Давайте завтра со всем этим разберёмся. Пора спать. Кость, ты меня слышишь?

То ли он и правда не слышал меня, то ли не хотел слышать. Обычно собранный, сдержанный, стал придуриваться и строить Даше рожицы. Та уже засыпала, но на провокацию поддалась мгновенно.

– Дашка – дурашка. – Костя показал ей язык. – Синяя букашка.

– Ты сам дурак! – возмутилась она.

Племянник спустился вниз с ловкостью цирковой обезьянки. Забрался на постель к сестре. Та присела и схватила варежку. Начавшаяся на пустом месте возня приобрела катастрофические масштабы в считаные секунды. Я и сделать ничего не успела, а Костя уже вовсю щекотал сестру.

– Ты синяя Дашка. Дашка – букашка-таракашка…

– Костя! – Даша взвизгнула.

Даша смеялась и пищала. Я вдруг поняла, что не могу справиться – не здесь и сейчас, а вообще не могу. На глазах наворачивались слёзы. Детская возня была так похожа на то, что я когда-то видела дома у сестры. И смех Даши, и эти рожицы Кости. Будто и не было этих ужасных недель, Дашиного молчания и безысходности в глазах. И Костя – сейчас он был просто мальчишкой, ребёнком, а не старшим братом, обязанным защищать сестрёнку от огромного жестокого мира, в котором они остались вдвоём.

– Хорошо, – прошептала я.

Разумеется, дети не услышали этого. Визг стал громче. Я сглотнула горький комок слёз, появившихся непонятно откуда.

– Мы пойдём в парк и…

В комнате вдруг раздался громкий стук. Я не сразу поняла, что это. Стук повторился, и до меня вдруг дошло – стучат в потолок. Бросилась к постели и принялась успокаивать племянников. Внизу и правда жил угрюмый дед. С нами он никогда не здоровался – смотрел, как на грязь. А несколько дней назад Костя едва на него не налетел, забежав в подъезд. Только я и подумать не могла, что он пожалуется в опеку! Будь он неладен, старый горбатый хрыщ!

– Всё, спать, – сказала строго.

Даша раскраснелась и запыхалась. Костя тоже. Но оба улыбались. А вот я выдавить улыбку не смогла – кошки на душе заскребли только сильнее. Сегодня с инспекторшей связаться не получилось. Если не получится и утром… Нет, смогу. Я всё смогу. Если Михаил смог достичь того, что у него есть, я тоже смогу добиться цели. Всех целей, которые себе поставлю.

Михаил

Два дня пролетели, как корова языком слизала. Проблемами Есении я занялся сразу же, но всё оказалось сложнее, чем предполагалось изначально. Она сама позвонила на следующее утро. Сказала, что инспектор приезжала в её отсутствие, и что проблем стало больше.

Теперь передо мной стоял начальник службы безопасности. Слушая его отчёт, я едва сдерживал мат. Инспектор из органов опеки, занимающаяся племянниками Есении, оказалась принципиальной тварью в климаксе. От таких тварей ждать можно было чего угодно.

– Деньги предлагал?

– Само собой.

– Сука, – процедил я, всё-таки не сдержавшись.

Такой тип казённых чиновников был мне хорошо знаком с малолетства. Престарелые тётки, ничего в жизни толком не добившиеся, отхватившие клок власти и пользующиеся ею, чтобы потешить своё самолюбие.

Специально отправил к ней начальника службы безопасности – человека, уверен в котором был на все сто.

– Я думаю, ваша Есения ей как кость в горле, – заметил Саша.

Как будто я сам этого не понимал, мать его!

– Таким, как эта, всё поперёк горла, – процедил в ответ. – У самой жизнь не удалась, решила всем вокруг поднасрать. Гнида.

– Гнида, – согласился он. – Самое паршивое, что эта гнида имеет влияние на своё руководство. Лучше туда не соваться. Сейчас – точно. Можно сделать ещё хуже.

– Времени нет. Нельзя тянуть.

– Значит, нужно обмозговать варианты. Переть напролом нельзя. Сейчас всё против Есении: статус, съёмное жильё, отсутствие работы. Уцепиться есть за что. Эта пиранья и вгрызлась.

Именно, пиранья. По сравнению с ней Сенька – жар-птица. Красивая, молодая, умная. Подумал о ней, а в мыслях сам собой возник образ. Сенька в блузке без рукавов, а потом… без блузки, обнажённая и откровенно громкая. Её полуприкрытые глаза, подрагивающие ресницы и шёпот. Утро в ресторане, хрустящий круассан с текущим по нему маслом и её тонкие, как у пианистки, пальцы.

Хотел было дать распоряжение найти на эту суку что-нибудь. У каждого есть слабое место, но на экране телефона засветилась фотография Сени.

– Слушаю, – ответил резко и услышал всхлип.

– Миш… Миш, она сказала… Сказала, что завтра у меня заберут детей. Я пробовала поговорить с ней… с инспектором… но ничего.

– Есения, успокойся. – Я посмотрел на Александра. Он не сводил с меня взгляда.

– Я не могу, – заскулила Сеня в трубку. – Ты обещал помочь. Миш…

– Ты дома?

– Да.

– Я сейчас приеду. Познакомишь меня со своими ребятами.

– Миш…

– Я сейчас приеду, Сеня, – прервал я её скулёж.

Она затихла, но я слышал дыхание, пропитанное отчаянием и слезами. Флешбеками в памяти начали проноситься воспоминания, которые я не вытаскивал уже много лет. Казённые стены, казённые тарелки и чашки. И затухающая надежда.

– Не плачь. Я сейчас приеду, Сень. Всё можно решить.

Глава 15

Есения

За два дня до инспектора я так и не дозвонилась. Набирала снова и снова, но слышала только длинные гудки. Лучше бы слышала их и дальше! Категоричное «Вы не способны заботиться о детях вашей сестры» стало последней каплей. Инспектор меня даже не пыталась услышать. Словно получала удовольствие от моих терзаний.

Как по окончании разговора с ней набрала Мишу, не помнила. Рыдала и не могла остановиться.