Грузинские романтики - Александр Чавчавадзе

5

Отечество Зевса, героев земля,Страданий твоих преисполнилась мера,Ты мудрость хранила, меж всеми деля,Великая родина старца Гомера!Как сын сирота у тебя на груди,И вот, озаренный ученьем Эллады,По глади морской он плывет и глядитНа снежные в небе далеком громады.Глядит и не может он взор оторвать,Родную страну его сердце встречает.Причалил — и землю спешит целовать,И слышит, как сердцу земля отвечает!

6

И путь ему снова река указала.Он видит родное приволье долин.Здесь новой дорогой прорезаны скалыИ древние храмы встают из руин.Здесь горных ручьев перекопано ложе,Там строятся башни, там стены встают,Потоком стремительным путь загорожен —Мосты через реки к жилищам ведут.И молот уж слышен в горах, и лопата,И взрывы грохочут, и песня растет,И юноша видит, что жизнью богатойЛюбимая родина снова цветет.И юноша смелый предстал пред очамиТамары, чей образ прекраснее сна.Улыбкою нежной, как солнце лучами,Горам и долинам сияет она.И юноше время настало стихамиИзлить свой высокий и мудрый рассказ,Как воды ручья, как небесное пламя,Как жемчуг чистейший, как горный алмаз!

7

С глубокою думой царица глядитНа свиток развернутый в пальцах точеных,И сердце волнуется в белой груди.Затихло собранье вельмож и ученых.Вельможи Тамару прекрасную чтут.Ждут мудрого слова, улыбки весенней.И молвит она: «Я увидеть хочу,Кто создал стихи, жемчугов драгоценней».Прекрасного юношу к ней подвели.В глазах его благость струится лучами.Спокойствие духа и мудрость любви,Свободы и братства высокое пламя.И, встретивши взором очей огневых,Красавица имя его не спросилаИ только сказала: «Откуда твой стих,Его непонятная жгучая сила?»— «Царица великая! В этих стихахТвоя красота несказанная дышит!»Но голос послышался в нежных устах:«Твое вдохновенье даровано свыше!Будь славен! Хочу, чтоб писанья твоиВ короне моей жемчугами горели!»Но кто же был юноша, чьей он семьи?То Шота — великий певец Руставели!

1881

Перевод Ин. Оксенова

Не дождусь я дня, о Кахетия дорогая,Когда вновь взгляну с Гомборской горы на тебяВниз спущусь, обойду твои рощи зеленые,Тенью, свежестью и прохладою напоенные.Не дождусь, когда пиром душу свою успокою,Чтобы песни твои услаждали слух одна за другою,«Мравалжамиер» милые звуки чтоб долго не гасли,Двухголосое чтоб звучало: «Здравствуй, будь счастлив!»Не дождусь, когда снова увижу дев сладкогласных,Цветущих, как ты, и, как ты, таких же прекрасных,Услышу их речи и вспомню всё, что, бывало,Мучило сердце, и всё, что его услаждало.Неужель умру, неужели сойду в могилуИ не увижу своей я Кахетии милой!И не увижу того, чего жаждут очи,Что мерещится мне в свете дня и в сумерках ночи!Кахетия, вечно с тобой я, к тебе влекомый.Слышу и здесь Алазани плеск знакомый,Мысленно я на Гомборской горе изумруднойЛюбуюсь красою долин, расцветающих чудно,Сок твоих лоз зажигает мне кровь, полный коварства.«Мравалжамиер! — я пою. — Будь счастлив! Здравствуй!»

1882

Перевод В. Оношкевич-Яцына

Прекрасная дева стояла, грустна,Пред юным царем. Кто с ней в мире сравнится?На мрамор груди голова склонена,И слезы как жемчуг на черных ресницах.Царь смотрит в глаза ей. И сердце егоНеведомое взволновало страданье,Он вздрагивает. Всё его существоКак бы растворилось в прекрасном созданье.Он молвит: «Что хочешь? Вот — слава моя,Сокровища — всё тебе брошу под ноги.Дворец удивительный выстрою я,Садами и златом украшу чертоги.В шелк Персии и в жемчуга красотуТвою облачу я, на зависть ровесниц.Уснуть ли на пышную ляжешь тахту,Проснешься ль — всех лир стерегут тебя песни.О, только меня пощади, одаряЛюбовью! Не мучь, исцели от недуга!Ни братьев, ни матери нет у царя.Подумай, как жить властелину без друга».

Но дева, храня опечаленный вид,Склонившаяся, безответно стоит.

«Чего же ты хочешь? Откликнись, открой!Надеть мне кольчугу и шлем? О, поведай —Тебя прославляя, мне броситься в бой,Вернуться героем с добытой победой?»

Но дева склонилась, молчит. И слезаПрекрасные ей застилает глаза.«Ответь! Существо твое сопряженоС моим. Образ твой позабыть нету силы.Лицо твое — в сердце иконой оно,Я в сердце его сберегу до могилы.Меня ты не знаешь, но как мне не знатьТебя, за которой следил я так много?Ты в храме. С тобою небес благодать.Ты в небе. С тобою сияние Бога.Над люлькой ты в хижине, темной как склеп,Поешь сироте. Сладко стелются звуки.В затерянной улице сиротам хлебТвои разделяют хрустальные руки.Довольно! Мой скипетр, порфира и трон,И власть, и народ — всё тобой озарится.В короне нет лучшего камня. И онНе ты ли, моя госпожа и царица?»Но дева спокойно сказала в ответ:«К чему мне сокровищ запас драгоценный?Моей чистоты не смутят они, нет.Ее не купить всем богатствам вселенной.Иные мне песни над люлькою матьПевала. И пел мой отец по-иному.Ничто мне на троне с царем восседать,Коль благ ты не даришь народу родному.Царицей мне стать! Дай народу сперваТы волю. Чиновников алчность и злобаНарод угнетают. Умерь их права.Царь вместе с народом — пусть царствуют оба.Себе не желай ты народных трудов.Царь добрый богатства народа не ищет,Но, милостивый, обездоленных вдовРазрушенные обновляет жилища.И к сердцу прижми ты голодных сирот,Плачь с ними. И деве, отброшенной в бездну,Лишившейся света, подай от щедротСвоих и рукою своею железнойЕе из пучины ты выведи в высь,К творцу, ободряя надеждой живою.Народ за тобою следит. Торопись,Пока еще сердце народа с тобою.И подданных заново ты оживи.Тогда я твой трон разделю как супруга.О царь, я сама не скрываю любви,И оба мы издавна знаем друг друга!»И царь поражен. Голос девы умолк.Царь чист еще, молод. Он понял — коронаДарована Богом, как бремя и долг.Он понял, в чем блеск и величие трона.И чистые слезы скатились из глаз,И Бог эти светлые слезы заметил.

Вот лето и осень прошли. ПронесласьЗима, будто сон. Мир ликующий встретилВесну, обновившую сердце страны.Долины звенят. Соловьиного пеньяДнем майским сквозь ветер раскаты слышны.Волнуется в городе всё населенье.На троне роскошном царица с царемСидит, всех бесценных сокровищ ценнее.Царь смотрит в глаза ей. И мечется в немВлюбленное сердце. И входит он с неюВ богатую опочивальню. Шелка,Цветы и парча развлекают их взоры.Легла на плечо ему девы рука,И царь совлекает с невесты уборыИ стан обнимает хрустальный. ОнаВся отдана чувствам небесным и нежным.Глаза затуманены, утомлена.И тонет, как в море, в блаженстве безбрежном,Дрожит на плече у царя, как листок.С ее красотой кто сравниться бы мог?

Рассвет. Ветерок. Соловьиный напев.Блистанье росы на цветах. В царском паркеЦарица сидит поутру, побледнев.Сама — как цветок упоительно яркий.Семью свою — вдов и сирот — собралаИ кормит пришедших к ней с горем и плачем.Царь вместе с народом решает дела,Но вечера ждет он в восторге горячем.

1882

Перевод С.Спасского

Друг, не преследуй скворца ты и не сажай его в клетку:Крылья даны, чтоб летал он, с ветки порхая на ветку.

Не заключай ты и гордых, вольнолюбивых орлов:Улицей служит им небо, скалы — их радостный кров.

Не заключай и красавиц, сердцем свободных, как море:Пусть за любимых выходят — чтоб не увяли от горя.

Девушка дышит любовью, это ее существо:Сердце дано ей — и больше ей не дано ничего.

Не заключай ты и мысли, предосудительной даже:Пусть человек ее громко и безбоязненно скажет.

Мы рождены для свободы. Будем же вольными впредь.Чем угасать за решеткой — мы предпочтем умереть.

1882