Золотая дева - Анна и Сергей Литвиновы

Выставить ее идиоткой? Отомстить за успешность? За мимолетные измены? За мелкие обиды?..

Макар будет счастлив, конечно. Но ради одного этого огород городить он не станет.

Он хочет обобрать ее до нитки?.. Но каким образом это возможно? Они ж не какие-нибудь Ваня с Зиной из Кукуевки, у которых всей собственности – квартирка-хрущевка. У Макара свой бизнес. У нее – свой. И банковские счета давно уже раздельные. И если они разводятся – каждый остается при собственном, весьма успешном деле.

Ну, да. Существует еще роскошный дом на Рублевке. Миллионов десять стоит, несмотря на все кризисы. Оформлен на Макара, но она, как законная супруга, разумеется, имеет право на половину. Муж будет пытаться отсудить особняк целиком? Но не слишком ли мелко – затевать войну даже из-за пяти миллионов долларов?

Или, может, Макар хочет отобрать у нее Лизу? Но зачем?.. Он упрекал, конечно, жену много раз: мол, ты плохая мать, с ребенком почти не общаешься, а если видишься, то лишь покрикиваешь. Только сам тоже далеко не идеальный папаша. От силы в неделю раз с дочкой поиграет, строго не больше часа. А по жизни Лизочка как была целиком на попечении няни, так и останется – видимо, уже навсегда.

Есть еще, конечно, вариант, что у Макара просто крыша поехала. От вседозволенности. С великими мира сего водку пьет, фотография с премьером в кабинете висит, я круче всех, что хочу, то и ворочу. Надоела жена – выгнал, и никто мне слова не скажет.

Однако чутье подсказывало Елене: не так все с ее Макаром просто… Она ж и замуж за него совсем девчонкой пошла, потому что видела: этот человек – умен. Хитер. Способен выстраивать многоходовые, далеко не всегда кристально честные комбинации. Такие люди в союзниках – великое благо.

Лена никогда особенно не вникала в дела мужа, но кое-что о его методах знала. Сам Макар хвастался. Лет десять назад он со своим партнером общий бизнес, нефтяную компанию, не поделил. Соратник Макаров тогда попытался завладеть контрольным пакетом акций… И, думаете, Кривцов стал бушевать? Угрожать? Или, еще смешнее, призывать совладельца одуматься? Ни минуты. Просто оборвал с ним все отношения, на телефонные звонки не отвечал, в их общем офисе не показывался и ей строго-настрого велел: никаких с бывшим другом семейства контактов. А где-то через месяц соратника арестовали. И обвинения предъявили серьезные: отмывание денег, контрабанда, даже наркотики, кажется. И тот до сих пор отдыхает далеко от Москвы, где-то в мордовской колонии. А компания прекраснейшим образом в единоличную собственность Макара перешла.

Ей лично ничего подобного, конечно, не грозит, как бы муженек ни старался. В ее клубах все прозрачно. Помещения выделены законно, налоги платятся, лицензии в порядке. А вот раньше, еще до ее спортивных клубов… Имелась у Елены одна, не самая приятная тайна. И знал о ней – в ее новой, успешной жизни – только Макар.

Да. Вот оно. Когда Кривцов на твоей стороне – можно ни о чем не беспокоиться. Но если она сейчас подаст на него в суд, муж в тот же миг обратится в ее врага. А иметь его во врагах далеко не безопасно.

Нет, нельзя в суд спешить. Нужно прежде добиться встречи с Макаром и спросить у него напрямую: чего тот добивается? Каковы его условия?

Однако ни один из телефонов супруга упорно не отвечал. А когда Елена звонила домой, трубку всегда снимал кто-нибудь из обслуги. И испуганно лепетал:

– Макар Мироновича дома нет…

Лизу тоже к аппарату не подзывали.

И даже новая няня (у Елены, естественно, был номер ее мобильника) не отзывалась.

Не караулить же Макара подле ворот! Не в офис к нему являться! Раз не хочет общаться – значит, и не будет. Только лишний раз себя посмешищем выставишь. А Лене после того, что произошло у ворот особняка, этого совсем не хотелось.

И тогда она позвонила Нурлану, мужнину адвокату.

Тот, в отличие от супруга, ответил сразу и встретиться с ней согласился охотно. Даже милостиво предложил самой выбрать время и место.

Елена, разумеется, предпочла свою территорию. Пригласила Нурлана в самый первый и самый любимый из фитнес-клубов. В свой кабинет в пентхаусе. И назначила встречу на час дня. Время выбирала специально – чтобы тот успел проголодаться, а она ему даже кофе не предложит. Адвокат мужа – не муж. Этого злить можно сколько угодно.

Тем более что она сама сейчас зла. Ох, как зла!

Предыдущую ночь ей пришлось провести в городской квартире. Кривцовы с тех пор, как переехали в особняк, там и не появлялись ни разу. И уборщицы не держали – Елена, как вошла, едва от пыли не задохнулась. И ни кофе, ни чая, холодильник пустой, шампунь и ополаскиватель просроченные… Кремы все остались в особняке, косметики у нее с собой оказалось минимальное количество – освежить макияж можно запросто, а с нуля накраситься уже сложнее. Не говоря уже о белье, колготках, одежде – все достойное Елена давно за город перевезла, на квартире одно старье оставила… Вот с раннего утра и пришлось бежать по бутикам и одеваться практически заново. А в новом наряде (хотя сел тот идеально) чувствовала себя она неуютно. И рукава разглажены не так, как она привыкла, и пахнет магазином. Как будто впервые в жизни в приличный костюм оделась… Уже за одно это унижение Макара следовало бы пристрелить!

Потому встретила мужниного представителя крайне холодно. Едва кивнула и даже сесть не предложила – впрочем, тот, не чинясь, плюхнулся в самое удобное из гостевых кресел. И снисходительно произнес:

– А вы, Елена Анатольевна, молодец, что сразу в суд не побежали.

Она царственно пожала плечами:

– В суд я, Нурлан Назимович, подать всегда успею. Но прежде хочу узнать – с чего весь этот цирк?

– Какой цирк, почему говоришь: цирк? – нарочито утрируя свой обычно еле заметный акцент, произнес адвокат. – Тут про совсем другой жанр нужно говорить. Трагедия. Драма. Обидели вы Макара Мироновича. Очень сильно обидели.

«И чем же?» – едва не сорвалось у нее с языка.

Однако от вопроса Елена удержалась. Холодно заметила:

– Ну, про обиды я со своим мужем лично поговорю. А с вами уж давайте обсуждать исключительно юридические вопросы. Итак. Что вы хотите?

– Какой жесткий… какой деловой женщина, – вновь попытался прикинуться диким горцем Нурлан, но Кривцова оборвала:

– Ваши условия? Говорите, и быстро. Времени у меня мало.

Но Нурлан – по своей ли охоте, или хозяин так приказал – продолжал валять дурака. Обвел взглядом роскошную обстановку кабинета, поцокал языком, покачал головой:

– Ух, красота! И женщина красивый, и работает красиво. Кресла кожаные, из окна – Кремль виден…

– Послушай, Нурланчик, – голос Елены заледенел. – Мы с тобой знакомы уже лет десять. И, кажется, давно распределили роли. Кривцов – твой хозяин. Я жена хозяина. А ты – исполнитель. Вот и будь добр: не витийствуй, а говори по делу. Или Макар просил тебя выяснить, в каком я настроении? Не подавлена ли? Не в отчаянии? Можешь ему передать: со мной все хорошо. Выгляжу прекрасно, чувствую себя еще лучше.

– Только глаза грустный… – перебил ее Нурлан.

Тут Лена спорить не стала:

– Да, глаза грустные. И Макару можешь передать: меня разочаровали его методы. Хотя я легко бы могла войти в свой собственный дом с помощью милиции. Просто не хочу – в отличие от него – полоскать грязное белье на глазах у посторонних.

– Вы дважды умная женщина, – уважительно произнес адвокат (внезапно избавившийся от своего акцента). – Попытайся вы взять штурмом дом, обратись в суд – сразу бы проиграли. Потому что уж нам, вы не сомневайтесь, есть, что вам предъявить.

– И что же? – подняла она бровь.

Однако Нурлан не обратил внимания на ее вопрос. Мягко продолжил:

– Но, коли вы согласны не воевать, воевать не станем и мы. Вот проект мирового соглашения… – он извлек из своего портфеля несколько скрепленных листков, протянул ей. – Просто подпишите его. И продолжайте жить спокойно, богато и счастливо.

Елена брезгливо приняла документ. Принялась читать… Да что, ее муженек, теперь уже явно бывший, взбесился, что ли? Развод – по обоюдному согласию. Ну, этого и следовало ожидать. А дальше натуральное хамство пошло. Их общая дочь, Елизавета Макаровна, остается проживать с отцом. Посещения матери – раз в неделю, на два часа (время и место встречи определяет опять же Макар). Особняк на Рублевке – Макару. Их летний дом на Лазурке – тоже ему. Ей только квартирка на «Профсоюзной»… То самое убогое, пыльное логово!

Ну, на мужнин бизнес (который тоже остается под единоличным контролем Кривцова) она претендовать, конечно, и не собиралась. Но с какой стати Макар требует ввести себя в совет директоров ее сети клубов? Да еще и (Лена просто своим глазам не поверила) получить пятьдесят пять процентов всех акций ее, с таким трудом созданной, фитнес-империи?!

В последний абзац – что-то про подаренные драгоценности, которые она тоже должна вернуть мужу, – Кривцова даже вчитываться не стала. Отшвырнула документ. Рявкнула (все-таки удалось сладкоголосому Нурлану ее допечь):