Золотая дева - Анна и Сергей Литвиновы

Генка, конечно, пророчил, что и с главой семейства за такие-то деньги ей придется спать. И в рожу схлопотать можно запросто. И вообще, пропашешь месяц, а ни доллара не заплатят. Но Настя все равно отправилась в столицу – хуже-то, чем сейчас, все равно не будет. У них даже за свет полгода не плачено, из ЖЭКа приходили пугать, что за долги вообще электричество отрежут.

И ничего особенно страшного в новой работе не оказалось. Загородный дом, правда, оказался скромненькой трехкомнатной дачкой, и спать Насте приходилось на кухне, а вещи свои держать в чемодане, возле кровати. Даже зубную щетку с шампунем, попользовавшись, туда прятала – потому что хозяйке не нравилось, что в ее ванной чужие предметы личной гигиены стоят. Мамаша вообще оказалась с придурью, а ребенок – скандалистом и крикуном. Один папаня нормальный, только он на даче почти и не появлялся, жил себе в московской квартире барином.

И зарплату, хотя и с кислыми физиономиями, выдавали исправно. И домой отпускали неохотно, а что поделаешь? Если паспорт у тебя украинский, каждые три месяца положено выезжать.

Генусь все равно ворчал, конечно. Хозяйство на нем осталось, тяжело, и дочка растет, дурной норов проявляет, и без бабы ему несладко. Но у Насти тут разговор короткий: не нравится – домой вернусь. А ты зарабатывай сам. И чтобы не меньше, чем у меня, выходило.

Ну, Генка и смирился. Даже нравилось ему: на работу ходить не надо, дочку, если не болеет, в садик отведи, а сам на диване валяйся, телевизор смотри. А на ужин и папа, и ребенок с превеликим удовольствием макароны ели или сосиски – в садике-то совсем погано кормили, и дочурка с голодухи на любую еду набрасывалась.

Настя тоже с новой работой пообвыклась. Даже радовалась, что бог ее тихоней создал. Потому что быстро поняла: те няни, кто капризничает, свой норов показывает, – на этой работе не задерживаются. Их, голодных хохлушек, по Москве тысячи рыщут, хозяевам только выбирай.

А у нее репутация создалась такая, что сама выбирать может. И образованна, и терпелива, и по хозяйству все умеет, и приказы мамашек, даже самые глупые, беспрекословно исполняет. Считала, неразумно гоношиться, если капитализм наступил. А при нем кто платит – тот музыку и заказывает…

И Настя, кстати, быстро поняла, какая музыка у работодателя нынче в цене. Многие-то коллеги ее, менее удачливые, как считали: ребенку памперс сменить да в ладушки с ним поиграть умеешь – значит, уже няня. Хотя на самом деле это не няня, а сиделка. А няня, помимо диплома, еще и языки иностранные знать должна, и методики всякие (почти как те, которым их в институте учили, только с новомодными наворотами). И еще хозяева любят, когда няня без акцента говорит, да еще и умными, неизвестными им словами сыплет: моторика, пальчиковая гимнастика, перинатальные матрицы…

Потому она старалась: купила учебников по английскому, когда ребенок спал, пыталась скудные институтские знания освежить. И на модные книжки по раннему развитию не скупилась.

Вот и перебралась с первой своей работы, с жалкой дачки, уже в загородный домик рангом повыше. И комнату отдельную ей выделили, и даже один выходной в месяц давали – можно было в Москву съездить, хотя бы по Красной площади погулять. (Выбираясь в центр, Настя обязательно заходила во дворик старого здания МГУ, куда когда-то пыталась поступить, бездумно вслушивалась в щебет счастливых студентов, вдыхала дым их сигарет и грустно вздыхала.)

А потом ее агентство няньское, абсолютно бесплатно на курсы повышения квалификации отправило. Пустая трата времени, по большому счету, зато корочки выдали с красивыми золотыми буквами: «МОНТЕССОРИ». И попала она на работу в совсем уж крутой особняк: тут у нее не просто комната отдельная была, но и ванная собственная, и даже машина с шофером в распоряжении. В основном, конечно, вместе с ребенком ездить приходилось, но иногда и сама выбиралась. Хоть человеком себя почувствовала впервые в жизни! Одевалась-то теперь прилично (хоть денег и жаль, но в контракте написано: «обязана выглядеть в соответствии со статусом работодателя», и специальная статья расходов, исключительно на одежду, добавлялась). И даже в кафе себе могла позволить в выходной сходить, не говоря уже о «Макдоналдсе».

Вот в такой-то уик-энд, когда Настя, принаряженная, на личном шофере, собиралась в город, ей Юлька и позвонила. Веселая, щебечет в трубку: «Я, мол, в Москве, давай встретимся!»

Настя, признаться, ожидала увидеть подругу, помятую жизнью, с затравленным взглядом. Однако Юлечка выглядела прекрасно: похудела, похорошела, на безымянном пальце бриллиантик сверкает. Да еще и на машине приехала – для Рублевки смешная, «Дэу Тико», вроде «Оки» – зато, сказала, своя. И доложила радостно: нашла наконец она своего суженого. Мужчина в возрасте. Разумеется, из деловых, даже сидел, похоже. Но зато добрый, ласковый, щедрый. И ее любит – больше жизни.

Настя не очень-то поверила, конечно, привыкла уже к Юлькиным жалким принцам. Однако свежих фингалов, как ни приглядывалась, на лице подруги не разглядела. И глаза у той светились счастьем. Да и если машины с бриллиантами мужик дарит – значит, не совсем козел… Даже немного обидно стало: хотела-то сама похвастаться хорошей работой да добротной одеждой. Счет порывалась оплатить – только Юлька в ответ на это лишь расхохоталась. Сунула официантке две тысячи и важно добавила: «Сдачи не надо».

– Ну а когда свадьба будет? – заинтересовалась Анастасия.

– Ой, точно не знаю, – отмахнулась подруга. – Нам с пупсиком и так хорошо. Но вообще он наследника просит. Значит, скоро, наверно…

«Эх, не влипнуть бы тебе и в этот раз – еще посерьезней, чем раньше, – пронеслось в голове у Насти. – Чем выше взлетаешь – тем больнее падать…»

Но разочаровывать Юльку она, конечно, не стала. Только слово с нее взяла: если что вдруг случится, та обязательно ей позвонит.

– И ты, если что, звони, – благосклонно кивнула подруга. – Мало ли, вдруг тебе деньги понадобятся или отвезти куда…

И опять исчезла, почти на целый год.

Настя продолжала работать в своем особняке. Аккуратно вносила почти всю зарплату на депозит. Раз в три месяца, как положено, ездила домой… И однажды, приехав на день раньше, чем обещала, застала мужа в своей постели с какой-то молодайкой!

Разразился, естественно, страшный скандал. И Настя, хотя и вопила (как иначе в таких обстоятельствах?) на всю округу, понимала: Гену надо прощать. Все ж таки мужик. По три месяца без женщины – каково?..

Только оказалось, у супруга вовсе не мимолетная интрижка. И втрескался он в свою молодайку глубоко, серьезно и неразумно. Неразумно настолько, что немедленно потребовал у жены развод, а ребенку он, конечно, будет помогать, если получится.

Настя только вздохнула:

– Что она в тебе нашла-то, козле?..

Девка молодая, конечно, справная, но как, интересно, они жить будут? У нее ни кола ни двора, да и Генусь обрюзг, обленился, разве какую работу найдет?

Впрочем, не ее дело. Продаст, если прижмет, свою красотку в бордель – как жену в няни продал.

И Настя велела Генычу немедленно убираться. Благо делить было нечего – квартирка по-прежнему съемная. Муженек, правда, попробовал квакать, чтобы она ему половину своих сбережений отдала. С депозита, что на квартиру копились. Но Настя так на него цыкнула (насиделась уже в тихонях, хватит), что он хвост мигом поджал. Еще чего: своими кровными с ним делиться! К тому же ей теперь ребенка поднимать придется в одиночку…

Настя на недельку скинула девочку долго ворчавшей, что она очень занята, бабушке. И помчалась в Москву увольняться. Хозяева расстроились, но в положение вошли. Тем более что ребенок их уже подрос, ему через пару месяцев в школу. Отпустили с миром и даже рекомендательное письмо написали – на случай, если вдруг бабушка согласится взять на себя девочку и Настя надумает вернуться в Москву – продолжать свою карьеру няни.

В общем, все неплохо устроилось. Квартиру, конечно, не купила, но подкопить удалось за шесть лет работы изрядно. Припеваючи можно жить. Да и по девочке – не чужой, родной! – она соскучилась страшно. Дочка ведь в один из ее приездов – не нарочно, просто оговорилась – тетей ее назвала. Так что хватит уже по чужим семьям скитаться. Надо и своим домом пожить.

И только угнездилась Настя в родном городке, только они с дочкой потихонечку начали привыкать друг к другу – звонок. От Юльки. Голос дрожит, интонации – панические:

– Настька! Все, я пропала… Ты можешь приехать?

– Куда?..

– Да хоть в кафе, где мы в прошлый раз сидели… Нет, туда нельзя. К Пушкину подходи.

– Юль, да я не в Москве, – пробормотала Настя. – Я домой вернулась…

Подруга даже не спросила: когда, почему, зачем. Еще раз всхлипнула и деловито заговорила:

– Так… в Конотоп мне точно нельзя… А ты в Киев хотя бы можешь?

– Юля, ты с ума сошла? – взмолилась Анастасия. – С кем я дочку оставлю, и вообще…