Дело об украденном саркофаге - Даниэль Клугер

— А если срочное дело? — поинтересовался Ницан.

— Какие там срочные дела, — замахал руками Пилесер Шульги. — Я просто в шоке… Для дел, в конце концов, существует телеком, — добавил он, усаживаясь в кресло, стоящее во главе П-образного стола. — Садитесь, господин Бар-Аба, давайте поговорим.

Ницан послушно сел на указанный стул и выжидательно уставился на хозяина роскошно обставленного кабинета.

— Да-да, — словно в ответ на невысказанный вопрос закивал глава «Дома Шульги». — Да-да, разумеется, я сморозил глупость вчера. Я просто ничего не понял из сказанного вами… При чем тут кубки яшпаа, почему вы решили, что мой отец убит, и так далее. Надеюсь, вы мне все объясните. Тем более, что теперь-то я куда серьезнее отношусь ко всем подозрениям… — Шульги-младший на мгновение нахмурился. — Еще раз приношу вам свои извинения.

Ницан махнул рукой.

— Ерунда, ничего страшного. Разумеется, я объясню вам причины моих подозрений. Кстати сказать, это уже не подозрения. К несчастью, ваш отец действительно был убит. Это можно считать доказанным. Но для начала расскажите-ка о вашем секретаре. Когда и почему он исчез? Вернее, почему вы считаете, что он исчез? И почему связываете это событие со смертью вашего отца? Насколько я понимаю, именно оно заставило вас серьезнее отнестись к сказанному мной.

— Да, верно, верно… — Пилесер зябко потер руки. При этом послышалось мелодичное звяканье. Ницан удивленно посмотрел на бизнесмена, но увидев гирлянды браслетов, украшавших его руки, вспомнил, что семейство Шульги принадлежало к традиционалистам. Браслеты-обереги пустили во все стороны веселых солнечных зайчиков. Особенно крупным был золотой амулет, защищавший от лиллу.

Собравшись с мыслями, Пилесер Шульги заговорил:

— Так вот, насчет Цадока. Как уже было сказано, я не очень понял сказанное вами. При чем тут кубки из яшпаа и смерть моего отца? Каким образом с этим связан тот странный и глупый розыгрыш, вызвавший превращения саркофага? Словом, я решил — простите, господин Бар-Аба — что вы просто-напросто малость перебрали на радостях от быстрого завершения дела и решили вот так вот развлечься.

Ницан хмыкнул.

— Я же говорю — простите… Мне и сейчас непонятно, что привело вас к такому серьезному выводу. Но сейчас я уже не думаю о нем как о неудачной шутке.

— И на том спасибо, — сказал детектив. — Как я пришел к выводу — об этом вы сейчас услышите, я обещаю. И о некоторых малоприятных новостях — тоже. Но пока — давайте, все-таки, о секретаре.

— Да, Цадок. Так вот, после вашего звонка я был несколько раздражен. Когда пришел на работу, Цадок это заметил, спросил, что случилось. Я, разумеется, сказал ему. Он заинтересовался подробностями — что привело вас к такому странному выводу, какими уликами вы располагаете. Я ответил, что не знаю и знать не хочу, — он искоса бросил взгляд на непроницаемое лицо детектива. — Сказал, что у вас, похоже, что-то не в порядке с головой, возможно — на почве спиртного, потому что вас очень интересовал вопрос о винных кубках из яшпаа. И вот тут… Его реакция просто поразила меня! Он страшно побледнел, занервничал. Принялся молоть какую-то чепуху — дескать, кубки были приобретены по личному указанию моего отца, он тут ни при чем… что-то в этом роде. Я сначала не понял, потом сообразил: подобные покупки обычно осуществлялись Цадоком. Он ведь был у нас не только секретарем, но и кем-то вроде домоправителя — по желанию моего отца… — Пилесер прервал свой рассказ, поднялся, подошел к стеллажам с многочисленными папками. — Действительно, я проверил: кубки покупал именно Цадок. Вот счет, — он протянул сыщику листок бумаги. — Что же до указания господина Навузардана, то оно, насколько я понял, было устным.

— Интересно, — задумчиво сказал Ницан, просмотрев счет и отложив его в сторону. — Значит, в отличие от вас, секретарь ничуть не удивился тому, что я связал кубки со смертью Навузардана Шульги. Но зато испугался. Очень интересно. Что же последовало дальше?

— Дальше он принялся меня убеждать, что необходимо запретить вам заниматься расследованием, что вы — еще раз простите, но это его слова, — самый обыкновенный авантюрист, желающий выкачать побольше денег. Он чуть ли не совал мне в руки телеком, чтобы я позвонил нашему адвокату и дал ему соответствующие указания! И это когда я и так не собирался вам поручать никакого расследования, — Пилесер Шульги подошел к сыщику и посмотрел на него сверху вниз. — При всем том, как вы сами понимаете, он действительно не удивился связи между кубками и смертью отца. Мало того: он зачем-то приплел сюда и перстень с трансформационным заклинанием.

— Минутку! — Ницан поднял руку. — Вот это уже интересно. Вспомните, как именно он приплел перстень?

— К сожалению, не помню точно. Во всяком случае, в его бурном монологе проскользнуло несколько раз упоминание о перстне… — Пилесер сделал небольшую паузу. — А что, связь существует?

— Еще какая, — детектив невесело усмехнулся. — Еще какая связь, господин Шульги… Вернемся к исчезновению. Что произошло дальше?

— Настойчивость Цадока меня удивила и рассердила. Я резко приказал ему заняться своими обязанностями, а сам ушел в кабинет. Через полчаса мне понадобились кое-какие документы и я вызвал его. Он не отозвался. Я вышел в приемную — его там не было. Я немного подождал. Он не появился, мне пришлось самому, прервав совещание, разыскивать нужные бумаги, — Пилесер Шульги вернулся на свое место. — После окончания совещания я вновь вызвал его — по телекому. Цадок не отзывался на сигналы.

— И вы встревожились? — подсказал Ницан.

— Честно сказать, не столько встревожился, сколько еще больше рассердился. Работы много, разгар дня, а секретаря нет на месте!

— Да, это выглядело странным. Но, может быть, он просто заболел? Знаете, перенервничал в связи с вашим сообщением, заболела голова. Не предупредил вас по какой-то причине — но такое бывает.

— Мне тоже поначалу пришло в голову именно это. И я решил проверить. Цадок живет здесь же, в офисе. Его комната находится на втором этаже. Терпение мое лопнуло, я отправился к нему с твердым желанием устроить хорошую головомойку. Но, — Шульги развел руками, — комната оказалась пуста! Его нигде не было. Зато на его кровати лежало вот это… — Пилесер Шульги выдвинул ящик письменного стола и выложил на стол куклу, вылепленную из черного воска. Ницан присвистнул, осторожно взял ее в руки. Шея фигурки была натуго перетянута тонкой черной нитью, а на груди староаккадской вязью выведено имя Лугаль-Загесси в обрамлении смертного заклинания.

Умник, смирно сидевший до того в кармане, жалобно пискнул и высунулся было наружу. Ницан ловко щелкнул его по макушке, и оскорбленный рапаит нырнул назад.