Принцип суперпозиции - Евгений Белоглазов

— А как же вы? — обеспокоенно спросила Джесси.

— Мне еще придется поработать. Попробую связаться с шефом местной полиции. Может, у него удастся что-нибудь разузнать.

Он не стал тратить лишних слов и вышел в пустынный коридор.

Зарывшись головой в подушку, доктор Ланке лежал на продавленной жесткой кровати и громко стонал в беспокойном сне. Перед ним бесконечной чередой проносились обрывки неясных сновидений. Среди них, тесно переплетаясь, поочередно вставали события минувших дней, обильно сдобренные вычурными красками искаженной до нелепого гротеска фантазии. Возбужденное воображение услужливо рисовало во всех несуществующих деталях то отвратительных ископаемых гадов, сплошь покрытых бородавчатой кожей и зловонной чешуей, то других чудовищ, не менее отталкивающих и мерзких. Они двигались, кружились, нависали мрачными громадами над ним, опираясь на когтистые перепончатые лапы и толстые напруженные хвосты. Разные видения, одно бессмысленней другого, неизменно заканчивались одним и тем же: откуда-то издалека крупным планом наплывала ощеренная кровавая пасть, утыканная рядами бесчисленных острых зубов… Одна волна кошмаров сменялась другой… Вот он стоит за кафедрой на возвышении перед громадной аудиторией. В первом ряду сидит тучный бородатый профессор Таубе и, вытянув длинные ноги, злорадно таращится на него поблескивающими сквозь линзы круглых очков глазками. Словно издалека доносится его собственный голос, усиленный акустикой зала: «Милостивый господь не оставил нас в заблуждениях наших! Он призвал братьев по Разуму из далеких миров вселить глас божий в ослабшие души наши и раскрыть величайшую тайну мира — тайну бытия!..» Он слышит усиливающийся шум голосов и сам усиливает голос, стараясь перекричать толпу: «Господь вложил в их руки могучую, всепобеждающую силу! От одного лишь вида ее дети греха и сатаны, несметно расплодившиеся на земле нашей, должны трепетать и молить всевышнего о прощении в ожидании последнего часа своего. Эта сила — крест!..» Он кричит что есть силы, потрясая над головой пальцем. «Это… черный крест!..» В ответ он слышит гомерический хохот профессора Таубе и перепуганные крики с галерки: «Остановите его!.. Прекратите!.. Он спятил!..»

Ланке очнулся в холодном поту и с мучительным стоном перевернулся на спину. В полумраке комнаты разливался ядовито-желтый свет ночника. На голых стенах замерли расплывчатые тени, в которых с трудом угадывались увеличенные подсветкой контуры допотопной мебели. Тупая боль разваливала затылок. Он тряхнул головой и потянулся к часам на столе. Часы показывали четверть второго. За окном завывал ветер. Оттуда же под душераздирающий аккомпанемент флюгера доносился стук раскачивающихся ветвей.

Пошарив еще раз по скатерти, он нащупал коробочку с аспирином, которым предусмотрительно запасся у Фернандеса, и графин с водой.

«Приснится же такая чушь! — Он приподнялся, проглотил две таблетки и запил их водой из стакана. — Жил себе тихо-мирно… никаких забот. И вот на тебе!.. — В глубине сознания зародилось и стало нарастать недовольство. — А всё проклятый “Объект”!.. Стоило чуть поволноваться, как сразу подскочило давление и обострилась застарелая мигрень. А сны!.. Какие сны!..» Он мрачно усмехнулся, представив еще раз, в какой несуразной роли выступал перед почтенной публикой, потом глубоко, с задержкой, вздохнул и только тогда окончательно проснулся.

«Но нечто подобное могло и в самом деле случиться!» — обожгла вдруг шальная мысль. В памяти всплыли подробности прощания с Тэйлором… концовка недавней дискуссии и, наконец, расширенные от испуга глаза Джесси на белом как полотно лице…

С протяжным стоном Ланке откинулся на подушку и какое-то время лежал, плотно сомкнув веки. Нет, прежде всего надо успокоиться, заставить себя ни о чем не думать… Если бы не эта боль! С ней не заснуть до утра!..

После нескольких неудачных попыток он постепенно стал отвлекаться и путем самовнушения попробовал отключить болевые центры.

Посторонний звук вывел его из забытья. Проклиная всё на свете, он опять приподнялся и стал вслушиваться в зыбкую тишину. Вскоре звук повторился. Он исходил из коридора и напоминал слабое поскрипывание. Судя по всему, кто-то крадучись поднимался на этаж. Короткая пауза, и снова… теперь ближе… Да, никаких сомнений! В коридоре находился посторонний. И он всячески старался скрыть свое присутствие. Ланке затаил дыхание и, не отрывая взгляда от затемненного проема дверей, сжался в беспокойном ожидании. Из соседнего номера, где остановился инспектор, не доносилось ни звука.

Он откинул одеяло, с трудом встал и на цыпочках приблизился к дверям. Сначала ничего не услышал, кроме бешеных толчков собственного сердца.

Вновь шевельнулись половицы. Ланке догадался — неизвестный переходит от номера к номеру. Вот он остановился где-то неподалеку…

За окном с особой яростью рванул ветер и резко, как выстрел, хлопнул незакрепленный ставень. Ланке вздрогнул и враз покрылся испариной. Сперва не мог понять, в чем дело, а сообразив, едва сдержался, чтобы не выругаться вслух.

Несколько минут ожидания показались вечностью. Ему вспомнились недавние наставления Мелвина, и от этого на душе стало еще неспокойней. В горле образовался тугой комок, а по телу прокатила судорожная дрожь. Боясь шелохнуться, он неотрывно смотрел на дверную ручку и старался не пропустить ни одного шороха.

Но вот опять скрипнуло… Ближе… Еще ближе… Теперь он явственно ощущал присутствие постороннего.

Дверная ручка медленно поползла вниз, беззвучно дошла до упора и остановилась. Страх перед неизвестностью сковал руки и парализовал волю. К счастью, внутренний запор держал крепко. Вскоре это понял и тот, снаружи… Немного погодя, ручка так же медленно двинулась вверх и, тихонько щелкнув пружиной, вернулась в исходное положение.

Всё происходило в полнейшей тишине. И если бы не глаза, которые как бы в отрыве от сознания наблюдали за происходящим, то можно было подумать, что сон продолжается… Ему неудержимо захотелось распахнуть дверь, выскочить в коридор и выяснить, что же там происходит… С величайшим трудом подавив искушение, он опять замер и обратился в слух. Еще несколько раз скрипнули половицы, и всё стихло.

Нетвердой походкой Ланке вернулся к столу, вытряхнул на ладонь еще одну таблетку и с глотком затхлой воды протолкнул ее в горло. Ослабевшие ноги предательски дрожали. Утихшая было боль вспыхнула с новой силой. Бессильно рухнув на кровать, он вытер лицо смятым полотенцем и задумался.

Ночной визит кого-то из своих исключался. Кому могла прийти мысль посетить его таким странным способом? А главное, с какой целью? Они расстались, оставив дела до утра. Но если даже и так, то зачем ломиться в запертую дверь? Не лучше ли было постучать или дать о себе знать голосом? Ошибка кого-то из жильцов? Но опять же, как это увязать с крадущейся походкой, попыткой взлома и последующим спешным ретированием?.. Оставались либо грабители, либо кто-то еще, кому он спешно понадобился. Но зачем? Нет, надо немедленно разбудить инспектора и всё рассказать…